Дальше не сбежать, ближе не подойти

Дверь в номер резко распахнулась, впуская исключительно ночных жителей отеля. Белое пышное одеяло, не заправленное с самого утра, поймало в объятия девушку, позволившую себе наконец расслабиться. Саша раскинула руки и шумно выдохнула, прикрывая глаза, но через секунду замерла, почувствовав теплые губы у себя на коленке. — Пора уже убирать эти вращения, к черту — голос Вани немного меняется, когда он сгибается, чтобы достать отельные тапочки из под кровати. Он чувствует себя здесь, как дома, зная точное расположение даже разбросанных вещей. Скидывает с себя кофту, которая мягко приземляется рядом с Сашей, и идет в душ, прокручивая в голове ошибки сегодняшнего проката. Он в своем ритме, он сегодня почти доволен. Шум воды, доносящийся из-за неплотно закрытой двери в ванную, вводит девушку в легкий транс. Она так и лежит, не сделав ни единого движения. Только вдыхает запах до боли знакомого парфюма. А еще молчит и почти не думает. Последнее слишком усердно делала вчера, когда была единственной владелицей этого номера. Услышав, как вода затихает, она заставляет себя подняться и сесть, утыкаясь взглядом в пол. Макияж немного размазан, российская форма бережно скрывает верх платья, а на правом колене красуется пластырь, преклянный в месте порванных колготок. Она красивая даже в таком виде. Нежная и растерянная, словно потерявшая свое привычное холоднокровие и спокойствие, которое всегда с ней в кисс энд край. Все тело расслабленно и почти не имеет сил, лишь только глаза выдают девушку. В них явная грусть и усталость, увы, не из-за сложного проката, который был пару часов назад. Ваня выходит из душа, по пояс обернутый в полотенце, оставляя за собой мокрые следы на отельном ковролине. Он подходит к распахнутому чемодану и осекается, понимая, что в нем нет его вещей. Разворачивается к Саше, чтобы пошутить на этот счет и сталкивается с ее пустым взглядом. — Вань, давай заканчивать — девушка говорит тихо и устало, но упорно смотрит ему в глаза. Мужчина удивленно вскидывает брови, выражая непонимание и через секунду искренне пугается, осознавая о чем она. Он не Кацалапов, без нее продолжать дальше не готов. Спроси у него сейчас, что самое страшное он слышал в жизни - ответ найдется слишком просто и быстро. Он прозвучал только что. — Сань, ты чего? До олимпиады три месяца. — Я не об этом. Только сейчас он понимает, о чем она. И пытается честно ответить себе на вопрос «лучше бы о другом?». Ответа нет, также, как и должной реакции. Просто страшно рушить то, что итак не имеет фундамента. Страшно осознавать, что первое о чем он подумал не совпало с реальностью. А еще страшнее осознавать собственную радость: она не про спорт. — Почему? — почти равнодушно, от этого и больнее. — Радует, что хотя бы интересуешься, — Саша смеется, поднимая голову и закрывая глаза, — Я устала и ты это знаешь. Ваня кивает, небрежно поправляя мокрые волосы и садится рядом на угол кровати. Он уверен, она не в серьез, просто нужно немного времени. — Я хочу остаться сегодня. — Предлагаешь мне уйти в твой номер? — девушка оборачивается к нему, ожидая ответа. Смотрит и осознает, что знает каждый миллиметр, каждую родинку и морщинку. Если сейчас сложно просто оторвать взгляд, как она вообще собирается прекратить все. — Предлагаю просто успокоиться и подумать — он тянется к ее виску, но получает лишь пустоту рядом, когда партнерша резко встает с кровати и идет к двери. Она уже дергает ручку, когда слышит тихое, с нотками агрессии: — Стой. Не устраивай цирк. Саша кивает, понимая, что сегодня смогла удержать оборону. Она знает, что нет смысла ждать, что он сейчас просто уйдет. Поэтому расстёгивает кофту, скидывая ее на кровать и оборачивается, без слов прося о помощи. Чувствует теплые руки, через тонкую ткань и разъезжающуюся молнию вдоль по спине. Легкий поцелуй в плечо, крепкое объятье и тяжелое дыхание на шее. Она хочет просто вырваться из этого всего и делает стойкие попытки, первой выходя из привычной, даже на льду, позы. Снимает платье и молча уходит в душ, закрывая плотно дверь.

***

Тренировка проходит нервно и смазано. Привычные твизлы в полный рассинхрон, а на поддержки спортсмены даже не заходят. — Ну вы чего? — перекрикивает музыку Ирина Владимировна — Вы еще на десят метров разъедетесь на твизлах. Я не хочу знать, что случилось, но даю вам час на то, чтобы все решить. Она совершенно не хочет знать подробностей, потому что проще делать вид, что не в курсе о личных отношениях подопечных. Мало того, они с Аленой отличные коллеги. А еще она плохо умеет врать, поэтому молча уходит, оставляя их одних. — В чем проблема? — Саша резко подъезжает, сокращая расстояние и первая прерывает молчание за день. — Ты сейчас серьезно? — Ваня злится и пока еще не понимает на кого больше: на нее или на самого себя, неготового к переменам. — Единственный человек, у которого могут быть претензии - это я. Но, как видишь, их нет, — Саша права и она это знает, поэтому не боится сейчас говорить, — Давай работать. Мужчина смотрит внимательно, сжав губы и чувствуя едкую ревность. Она спокойна и сдержана, когда он не находит себе места и нервничает, не чувствуя ее руку в свей во время пауз между прокатами. Она опять сильнее или опять лучше отыгрывает. — Извини, что не бьюсь сейчас в рыданиях — Саша его хорошо знает, в этом и вся их проблема. — Извиняю — он резко тянет ее за руку, уводя в на середину льда. Без музыки кататься сложно, без понимания еще труднее. К счастью, профессионализма в них достаточно, чтобы начать продуктивно работать, но увы, он не создает, уже привычной для всех, химии и делает номер пустым. Это с грустью подмечают тренеры по конец тренировки. И Ирина Владимировна ловит Ваню за локоть, взглядом провожая силуэт девушки, направляющийся в раздевалку. — Я тебя осуждаю за все это, — почти шёпотом говорит она, сильнее сжимая его руку, — Но не забирай у нее шанс на олимпиаду второй раз, она ведь не останется. — О чем вы? — вопрос звучит сразу же, как только фигурист вырывается из крепкой хватки. — Прокат плохой и ты это знаешь. А еще ты знаешь, что за ним последует. Дальше говорить нет смысла, ведь прозвучат детали. Скажи они что-то в слух, делать вид о неведении будет слишком трудно. Добавлять личное в этот сезон хочется меньше всего, но без него, как выясняется, мало чего может получиться.

***

Ночь перед произвольным самая нервная. Отель, в котором размещаются спортсмены на соревнованиях, всегда отличается качеством и умным персоналом. Никому не нужны проблемы. Так что, все остается его стенах, скрывая конфликты, травмы и вторые ключи от одноместных номеров. Ваня прикладывает карточку, слышит легкий писк и мягко нажимает на ручку, на секунду пропуская яркий коридорный свет в номер. Он видит ее, лежащую на краю кровати и обхватившую себя руками. Делает тихие шаги, думая, что она спит и выдерживает всего секунду, прежде, чем лечь рядом. Саша очень хочет его оттолкнуть, но вместо этого вздрагивает и чувствует, как подушка ловит предательскую слезу. Трудно отказаться от того, что вошло в привычку. Это сейчас они одни и все слишком просто. Поэтому оба невольно вспоминают прошлые соревнования, когда у их команды непривычно был заявлен один двухместный номер. Ваня покидает его тихо и почти без стресса, поглядывая на часы и запоминая время. Возвращается он также, уже под утро, радостно отмечая, что Алена всегда спит к нему спиной. Но Алена не спит, когда проминается матрас и тянется одеяло. Не спит, когда чувствует знакомые чужие духи и полное удовлетворение своего почти мужа. Алена не спит, когда, в который раз, перестает уважать себя, подмечая нездоровую зависимость от человека. Ваня обнимает мягко и нежно, прижимает и едва успевает прервать надвигающуюся истерику поцелуем в затылок. Переходит на лопатку, задерживаясь там и с волнением боится отказа. Но его нет, как и той стены, что Саша так усердно строила. Может быть они слишком любят свое дело. Ваня впервые отметает эту мысль, когда не может и не хочет просто работать. Он любит эту игру и чувствует в ней силу. Только они знают правду, остальные могут лишь строить догадки. Это между ними эта тонкая нить, обрезать которую можно только вдвоем и только синхронно. — Ты ведь все знаешь, Саш — он говорит это тихо в спину, плавно опуская руку по бедру. Девушка разворачивается, ловя мягкий поцелуй. Хочется сбежать куда подальше, чтобы больше не попадаться в эти сети. Но она лишь садится на бедра сверху, теряя последнии капли уверенности во вчерашнем решении. Ваня улыбается, поднимая ее футболку и касаясь спины. Она сдается, как, в прочем, и всегда. Движения плавные и нежные, он почти не касается ее, чтобы случайно не оставить следов. Завтра прокат. И он, кажется, будет удачным. Когда журналисты спрашивают приметы или ритуалы перед выступлениями, они мотают головой и пожимают плечами, наигранно пытаясь хоть что-то вспомнить. Просто об этом забывать не приходится. Все банально - просто рядом, можно даже без секса. Саша возвращается на свою законную половину, стараясь отдышаться и сбивчиво произносит: — Можешь идти. Но ловит лишь непонимающий взгляд и сожаление. Он думал, она все понимает и знает правила игры. Сегодня никуда не нужно, сегодня у него одноместный. — Прости за все это — Ване правда жаль, но он знает, что так нужно. Не время что-то менять, сейчас все скатано и не готово, пусть и к правильным, изменениям. Сейчас ближе не подойти, как бы не хотелось. Сейчас вот так. Он только прижимает нежно и старается дать понять, что она все равно ближе всех. Ведь дело не всегда в расстоянии.