Свой человек

Выматывающая. Работа была чертовски выматывающая. Можно было бы даже сказать, что весь окружающий мир был чертовски выматывающим. Они не говорили это никому другому, но определенно могли тихо упомянуть, когда оставались только вдвоем, отгороженные от этого самого выматывающего мира тонкой простыней. Даже зимой в небольшой уютной квартирке Ву Джин-Чоля было немного жарковато, потому что он отличался теплолюбивостью. Пришлось смириться. Хорошо, что это было единственным, с чем пришлось смириться. В остальном он оказался идеальным. И жизнь рядом тоже. Ну те моменты, когда они могли позволить себе оказаться рядом. Жизнь все еще была выматывающей. Если нормальный рабочий день должен был начинаться в девять утра, а заканчиваться в шесть, то нормальный рабочий день Джин-Чоля начинался в семь утра понедельника, а заканчивался в семь утра воскресенья, если ему очень повезет. Рабочий день Сон Джин-Ву никогда не заканчивался. Но именно он сейчас растянулся в широкой двуспальной кровати посреди подушек, темного постельного и лунного света из окна. Было бы романтично, если бы его работяга-парень именно сейчас был здесь. Но пока спутником была лишь легкая сонливость и мысль, что он может украсть их обоих куда-нибудь далеко-далеко и не возвращать даже по суровому требованию. Но он мог бы ответить, что они вполне себе дома, потому что дом — это совсем не место. А врата могут подождать несколько секунд, минут или даже часов. Спать хотелось последние несколько минут. Джин-Ву все же сдался, уткнулся носом в чужую подушку, улавливая знакомый запах, обнял ее покрепче, устраиваясь максимально удобно и прикрыл глаза. Так хотя бы выходила иллюзия, что он не один. Простынь сползла, оголяя спину. В эту же секунду пробежался холодок. Входная дверь хлопнула. Стоило бы подняться, встретить наконец вернувшегося, а еще отчитать за то, что он опять слишком поздно заканчивает. Стоило бы, но Джин-Ву уже слишком расслабился, практически сдался перед сном, а еще сам ведь вернулся всего какой-то час назад, так что претензия была бы не особо честной. В коридоре послышалась возня. Джин-Чоль стянул ботинки, кажется. Прошелестел тяжелым армейским шагом в гостиную, стягивая с себя пиджак и щелкая выключателем. Джин-Ву отодвинулся немного назад и прикрыл глаза, притворяясь спящим. Но все равно уловил, как посреди гостиной остановились, оглядываясь. Сброшенная черная рубашка давала очевидное предположение, что все живущие в квартире сейчас в ней же и находятся. Он заметно помялся, а после снова щелкнул выключателем, чтобы свет не потревожил предположительно спящего. Сон открыл глаза, надеясь, что они не блеснут в темноте, а он сможет выцепить знакомый силуэт. уже без пиджака, уже расстегивающий непослушными после длинного рабочего дня пальцами рубашку. Джин-Чоль определенно был идеальным. Во всем, что делал, даже если он слишком измотанный запутался в собственных брюках, сдавленно выругался сквозь зубы и осел на диван, наконец избавляясь от одежды. Костюм оказался аккуратно свернут и временно отложен на диван. А он сам зашагал в сторону спальни, на пути переходя на абсолютно легкую, бесшумную и совершенно кошачью походку. Джин-Ву снова закрыл глаза и посильнее зарылся носом в чужую подушку, чувствуя, что родной запах стал отчетливее и оказался совсем близко. Широкая теплая ладонь опустилась ему на макушку, пальцы ласково потрепали по волосам, а после на виске остался смазанный поцелуй. И где-то совсем рядом пробормотали тихое: — Прости, что так поздно. Стоило бы вскочить тут же и сообщить, что нет поводов извиняться, все хорошо, а еще потянуть за руку к себе, но Джин-Чоль уже поднялся с кровати и тихо заскрипел ящиками массивного шкафа, вытаскивая чистые боксеры. Он еще и в душ собрался. На секунду мелькнула мысль коварно проследовать за ним, но пока она мелькала, шаги скрылись из комнаты и дверь в ванную хлопнула. Сон Джин-Ву грустно вздохнул и перевернулся на спину, отпустив из крепких объятий чужую подушку. Подложил руки под голову и крепко зажмурился, представляя, как прохладные капли воды стекают по чужим плечам, прессу и крепким бедрам, утаскивая в сток пот и скопившееся напряжение. Джин-Чоль точно медленно выдыхает, пока трет всегда чувствительную шею, прижимается лбом к кафелю и еще несколько минут стоит так, приходя в себя. Он всегда делает так. Согретая теплом тела подушка опускается на лицо, он прячет внезапное смущение от самого себя. Все же стоило бы пойти и проверить, чем он там занимается в чертовой ванной. Сонливость точно бы сняло. Но идти уже некуда. Затихает шум воды, тихо скрипит дверь ванной и раздаются тихие шаги. Все еще едва различимые, но Сон Джин-Ву точно слышит, как переставляются босые стопы. Джин-Чоль спешит побыстрее спрятаться под одеяло. Приходится заранее вернуть ему его подушку. Кровать подгибается под чужим весом, сбоку слышит расслабленный вздох и знакомый силуэт опускается рядом. Джин-Ву больше не открывает глаз, он только автоматически придвигается ближе, закидывает ногу на чужое крепкое бедро, руку на торс и сам зарывается носом в чужие влажные волосы, вдыхая знакомый запах. Какой-то очередной «Взрыв свежести» и немного оставшегося на коже одеколона. — Я думал, что ты уже спишь, — голос тихий, а тон опять извиняющийся. Джин-Ву улыбается куда-то в оставленный мягкий поцелуй на щеке, а после пристраивает голову на плече, прижимаясь поближе. Вот тебе и Повелитель Тьмы, мировой герой и все остальные чины, прозвища и звания. Вот тебе и человек, который спас мир. Домашний такой, требовательно обнимает, целует нежно. Совершенно прекрасно, очаровательно и трогательно. И все только для одного человека в мире. Ву Джин-Чоль привычно поворачивается на бок, обнимает в ответ, устраивая ладонь на пояснице, позволяет спрятаться носом в своих ключицах и поглаживается подушечками пальцев по макушке, повторяет (ну надоел): — Извини, что задержался. Джин-Ву фыркает, щекоча кожу дыханием, поднимает коварный блестящий в темноте взгляд и улыбается так, как только он умеет улыбаться. — Тебе нужно перестать извиняться за это или… — Или? — Или перейти на что-то существенней слов и приготовить завтрак, — они улыбаются друг другу одновременно. Завтрак – небольшая плата. — А каковы гарантии, что ты съешь этот завтрак, а не сбежишь сразу же? — Абсолютно никаких. Вот так всегда. Никаких гарантий, что они смогут провести рядом хоть несколько часов. Все же этот мир не просто выматывает, иногда он умудряется надоедать. Может идея сбежать на пару секунд, минут, часов, дней окажется не такой уж и плохой, все же они умеют выкручиваться. Но думать об этом предстоит утром. Джин-Чоль сонно моргает, обнимает покрепче уже поперек спины, поправляет чужую немного сползшую с бедра ногу, чтобы было удобнее и совершенно расслабляется в знакомых руках. Мир вполне подождет их немного.