***
В тишине своей комнаты — подальше от чужих глаз — прежде чем открывать свёрток, Мегуми решает получше его рассмотреть. Он подтягивает его к себе, поудобнее усевшись в застеленной покрывалом кровати. Подарок небольшой, завёрнут в простую крафтовую бумагу и перевязан обычным тонким жгутом — никакой мишуры, блёсток и картинок с Санта Клаусом, — упаковка выглядит неброско, но аккуратно. Иероглифы его имени выведены чёрным прямо поверх бумаги. Мегуми нравится. Он задумывается, погружаясь в поток мыслей. От кого это? Будет ли внутри подсказка? И почему второй подарок достался лишь ему? А может это какая-то шутка, и он только что испортил чей-то розыгрыш? Мегуми качает головой — в это слабо верится. В конце концов, он решает, что пора отбросить глупые догадки и просто открыть. Хватит медлить, внутри ведь не запечатанный проклятый предмет. По крайней мере, Мегуми на это надеется. Сделав разрез, он откладывает ножницы, опасаясь повредить содержимое, и разрывает бумагу руками. Со свёртка на кровать выпадает… браслет? Мегуми берёт его в руки, рассматривая. Ремешок сделан из полоски тёмно-коричневой кожи, посередине вставлен матовый круглый зелёный камень — Мегуми в камнях не разбирается, но на драгоценный он не похож. Тем не менее, он отливает приятными переливами, а само изделие выглядит минималистично и стильно. Он замечает, что на шлифованной поверхности камня есть какой-то то ли рисунок, то ли узор, и подносит браслет ближе, чтобы рассмотреть… Ох. Мегуми замирает, уставившись на выжженый символ. Это же… Созвездие Ориона. Никаких сомнений, это оно. Но откуда? И кто? И, главное, почему? Мысли начинают роиться, сменяясь одна за другой. Мегуми трясёт головой — ему нужно успокоиться, привести разум в порядок и спокойно подумать. А пока… Он бережно вкладывает браслет в разорванную бумагу, а затем прячет его в ящике стола.***
Ответ на вопрос «откуда» приходит быстро. Это был день рождения Юджи. Мегуми уже не вспомнит, кто именно стал инициатором, но на празднование был притащен целый ящик жестяных банок пива. Вернее сказать, всё это оказалось в общежитии под вечер, когда официальная часть праздника с поздравлениями и вручениями подарков была окончена, и учителя предоставили их самим себе, то ли понадеявшись на их благоразумие, то ли решив подарить им немного свободы. Так или иначе, они продолжили отмечать день рождения в гостиной общежития, заказав доставку ещё нескольких коробок пиццы. Нельзя сказать, что кто-то из них действительно напился или что-то в этом роде, но спустя несколько часов атмосфера была весёлой и открытой: Нобара с Пандой-семпаем травили пошловатые анекдоты, Тоге-семпай и даже обычно сдержанный Юта-семпай плясали под попсовые мелодии, а Юджи много хохотал. В какой-то момент, уже ближе к полуночи, они стянулись к дивану и, образовав подобие круга, принялись рассказывать истории. Кто-то делился неловкими или забавными приключениями с заданий, кто-то рассказывал про случаи в средней школе, а кто-то увлечённо вспоминал детство. Мегуми выпил немного, но расслабляющая и одновременно немного задорная атмосфера настигла и его, так что когда пришёл его черёд рассказывать, он вспомнил об одном забавном случае из детства. — В какой-то период своей ранней подростковой жизни Цумики увлекалась космосом. Постоянно что-то читала, смотрела познавательные видео и всё в таком духе, — начал тогда Мегуми, откусывая от пиццы. Друзья выглядели заинтересованными, и Мегуми понимал почему — в конце концов, он действительно не часто говорил о Цумики. Однако, в тот момент ему на самом деле хотелось. Может быть, тому виной был выпитый алкоголь, а может просто приятная компания замечательных людей, но у него на сердце было хорошо и спокойно — тогда он почувствовал, что с Цумики всё будет хорошо. И с тех пор это чувство его не покидает. Юджи подпёр щёку кулаком; Маки подбадривающе кивнула. — Однажды в безоблачную ночь она повела меня смотреть на звёзды. Думаю, ей хотелось чему-то меня научить и поделиться полученными знаниями, — Мегуми мягко улыбнулся. — Ну кроме того, что ей действительно очень хотелось пойти посмотреть на звёзды. — Я могу её понять, — задумчиво произнёс растянувшийся на полу Панда-семпай. — До какого-то времени я рос один и не всегда мог обсудить с кем-то свои увлечения. Хорошо, что у неё был ты. — Я тоже могу её понять, — хихикнула Нобара, не давая настроению перейти в лирическое русло. Всё же сегодня они решили отбросить любой негатив и развлекаться. — Наверняка вытащить куда-то Фушигуро было не шибко легко. Могу поспорить, что он и в детстве был таким же унылым и хмурым. Под всеобщие смешки Мегуми беззлобно окинул её тяжёлым взглядом, только лишь подтверждая её правоту в глазах окружающих. Улыбка Юджи стала ещё шире. — Так что было дальше? Мегуми хмыкнул. — Она показывала мне разные звёзды и туманности, названия которых по большей части были мне не знакомы. А затем указала пальцем на участок в небе и спросила, узнаю ли я созвездие Ориона. — А ты что? — спросила Маки-семпай, делая глоток пива. — А я стоял и не мог понять, в каком месте созвездие похоже на кота. Нобара нахмурилась. В комнате повисла тишина — мыслительные процессы его друзей бесспорно работали на износ, пока почёсывающий затылок Юджи наконец не задал вопрос: — При чём здесь кот? Мегуми пожал плечами: — Я думал, что речь о коте из «Людей в чёрном». Тогда в общежитии стоял такой хохот, что Мегуми всерьёз ожидал появления недовольного шумом директора Яги. К счастью, его опасения не оправдались. Когда все успокоились, они продолжили делиться историями; на душе у Мегуми было тепло. Поделиться эпизодом своей жизни с близкими оказалось на удивление приятно. Сейчас же Мегуми не может похвастаться внутренним спокойствием. Последние несколько дней у него не выходит отделаться от мыслей о дарителе и его мотивах вручить ему свёрток именно таким загадочным образом. Если это дружеский жест, то почему не сделать это лично? Не помогали и глупые шутки Нобары о тайном поклоннике. На следующий день его настигла волна их с Юджи любопытства, но Мегуми кое-как сумел отделаться от расспросов, пригрозив не пойти с ними в храм в Новый год, если они не оставят его в покое. Видимо, угроза в совокупности с его хмурым видом, возымела нужный эффект, так что ему не пришлось объясняться. Конечно, он уверен, что к этой теме они ещё вернутся. Но с этим он будет разбираться позже. Мегуми думал о каждом из присутствующих на дне рождения Юджи, но картинка всё равно не складывалась. Почему-то он был уверен, что этот подарок — ни от одного из них. Он даже размышлял о тех, кто не присутствовал лично, но мог так или иначе узнать. Подозрения пали на Годжо-сенсея, которому мог пересказать историю Юджи. Он знает Цумики, и знает, насколько она Мегуми дорога. Годжо вполне мог сделать ему такой подарок. А подарил тайно потому что… ну, возможно, опасался, что Мегуми его не примет? И пусть Мегуми как никто другой знает, что Годжо предпочитает вручать подарки громко — иногда даже со спойлерами о содержимом — и совсем не тайно, проверить всё равно стоило. Позавчера после тренировки он невзначай завёл разговор об игре в Тайного Санту, который сенсей активно поддержал — не переставал восторгаться подаренным ему брелоком с белым котом в очках и огромным набором моти с разными вкусами. Не было похоже, что даритель свёртка — он. В итоге Мегуми оказывается в тупике. И ко всему прочему начинает испытывать проблемы с засыпанием. Итак, устав ворочаться в кровати, он решает проветрить голову и спускается на первый этаж. Возможно, чашка ромашкового чая или просто переключение на время на что-то рутинное помогут ему уснуть. Мегуми ненавидит это неприятное чувство утопания в собственных мыслях без возможности отключиться; от такого начинает гудеть голова. Не желая привлекать внимание или доставлять кому-то хлопоты, он не включает свет в гостиной, ограничиваясь мебельной подсветкой на кухне — ему вполне хватит. Мегуми роется на полке с чаем и кофе в поисках нужной пачки, пока закипает вода. Чайник шипит всё громче — кипяток будет готов с минуты на минуту, — когда сквозь шум до его ушей доносится отчётливый скрип половиц. Мегуми резко оборачивается, и хотя прямо сейчас он находится в безопасном месте, тело по привычке напрягается, готовое отразить атаку. Он выдыхает, встречая взгляд алых глаз. Похоже, сегодня ему спокойствия не видать. Спасибо хотя бы на том, что обошлось без неожиданностей. Если он услышал Сукуну, значит тот хотел быть услышанным. — Не спится? Мегуми отворачивается к столешнице барной стойки, чтобы положить найденный пакетик в кружку. Чайник щёлкает, уведомляя о закипевшей воде. — Смотрю, не мне одному, — мрачно отвечает он. Спустя несколько секунд Сукуна оказывается сидящим на барном стуле напротив него. — Не предложишь и мне? — он кивает в сторону чашки, заливаемой кипятком. Мегуми смотрит на него, изгибая бровь: — А ты хочешь? — Нет, — усмехается Сукуна, подпирая подбородок. — Но я бы оценил твою заботу. Мегуми сдерживается, чтобы не закатить глаза. Он садится на свой стул, подносит кружку ко рту и дует, прежде чем сделать глоток. Всё это под внимательным взглядом Короля проклятий. Ладно, он соврал бы, сказав, что компания Сукуны его так уж напрягает. Да, тот может раздражать, но за эти четыре месяца Мегуми начал свыкаться; теперь даже рассказы о былых расправах или двусмысленные фразы не так сильно цепляют. Сукуна стал выходить во время сна Юджи после того, как тот съел десятый палец. И Мегуми не стыдно признаться, что он был напуган — только глупец может не понимать, насколько Сукуна опасен. Кроме того, он хорошо запомнил их первую драку, и пусть Мегуми стал сильнее, они с Сукуной всё ещё на совершенно разных уровнях. Поскольку во время бодрствования у Юджи с контролем проблем не возникало, перед ними встал выбор — либо он ночует магически скованным в подвале с печатями, либо они с Сукуной заключают новый пакт. Сначала Сукуна противился, но пробуждения в запечатанной комнате не пришлись ему по душе — так или иначе, захватив контроль над телом Юджи, он хотел двигаться, хотел перемещаться и, наверное, хотел изматывать Мегуми; чего он точно не желал, так это сидеть обездвиженным в четырёх стенах со свисающей со лба печатью. В итоге договор был принят — Сукуна не может покидать территорию техникума и причинять людям физический вред, а время его властвования над телом не должно превышать трёх часов в сутки. Если Юджи ночует вне стен техникума, Сукуна не смеет отдаляться от места пробуждения более чем на десять метров. Мегуми не дурак, он понимает, что Сукуне что-то от него нужно. Но он так же знает, что тот не раскроет своих мотивов, пока не захочет сам. Он не ждёт, что с Сукуной будет легко. Но… Но Сукуна разговаривает с ним по ночам, Сукуна раз за разом лечит его раны и видит его потенциал, Сукуна, пусть и грубо, но указывает на его слабые стороны и помогает ему совершенствоваться. И речь не только о технике и ближнем бое, Сукуна замечает в нём то, чего не замечают остальные — разве что Годжо, — Сукуна улавливает любые его колебания и даёт советы. И почему-то Мегуми хочется к ним прислушиваться. Что бы Сукуна не желал получить, Мегуми тоже многое от него получает. Он много чего осознаёт, но не уверен, что готов признаться даже самому себе, что временами ждёт его прихода. Что временами наслаждается его компанией. Что временами чувствует себя комфортно рядом с грёбаным Королём проклятий, даже несмотря на то, что как никто другой знает, насколько его сила может быть устрашающей. Сегодня Сукуна непривычно молчалив. Они несколько раз обмениваются парой фраз, но по большей части сидят в тишине; Сукуна не отрывает от него задумчивого взгляда, пока Мегуми пьёт свой чай. Впрочем, сейчас это лучший для него вариант, он не слишком настроен на конструктивные беседы. Когда он отправляет вымытую чашку обратно на полку и шагает к лестнице, Сукуна бесшумно следует за ним. Мегуми заходит в свою комнату, оставляя дверь открытой; она захлопывается за его спиной парой секунд позже. — В последнее время ты менее продуктивен, — замечает Сукуна, вальяжно устроившись в его компьютерном кресле. Мегуми садится на свою кровать. — Сейчас пора праздников, у людей преобладают позитивные эмоции, а значит меньше бушующих проклятий, — он пожимает плечами. — Мы тоже отдыхаем. Сукуна выглядит недовольным. — К расслабленному состоянию быстро привыкают. Да уж, привыкнешь. Последние два месяца перед праздниками были напряжёнными. Короткий световой день, наступление холодов, серость за окном — всё это плохо сказывается на состоянии людей, те становятся более уставшими, раздражительными, легко поддаются унынию. Они мотались с задания на задание, едва успевая перевести дух. Никто не вправе упрекать их, этот отдых они заслужили. — Кстати, насчёт этих ваших праздников, — произносит Сукуна, прерывая его размышления. — Почему ты молчишь о том подарке? Он тебе не понравился? Мегуми фыркает. Едва ли он собирается позволять Сукуне совать свой нос в волнующую его тему. — Это не твоё дело, — огрызается он. — О, — Сукуна растягивает губы в снисходительной ухмылке, подкатываясь в кресле ближе, а затем склоняется к нему. — Ты в этом уверен, Фушигуро Мегуми? Мегуми широко распахивает глаза, глупо уставившись в лицо напротив. Чёрт возьми, какой же он идиот. Он подумал о каждом из присутствующих на вечеринке, кроме Сукуны, который всегда идёт в комплекте с Юджи. Всегда! Это ведь было очевидно. Но… — Почему? — спрашивает Мегуми. — Почему ты мне его подарил? Зачем Сукуне делать для Мегуми такое? Этот подарок… не просто знак внимания, не безделушка, не мелочь. Это для него, для Мегуми. Важное. — Я сделал то, что захотел, — безэмоционально отвечает Сукуна. Да, блять, действительно. На что ещё Мегуми рассчитывал? — О да, ты ведь не можешь перестать быть грёбаным мудаком, — шипит он, — и просто нормально ответить? Мегуми не успевает даже моргнуть, когда его горло оказывается сжатым сильной ладонью. — Повежливее, — произносит Сукуна, без усилий притягивая его ближе. В голосе звучат угрожающие нотки. Мегуми замирает в крепкой хватке. Не то чтобы связанный условиями пакта Сукуна мог причинить ему реальный вред. И не то чтобы он верил, что тот действительно хочет его задушить. Если бы Сукуна хотел его убить… что ж, у него была масса возможностей. Мегуми всматривается в его лицо — алые глаза выделяются в полутьме комнаты — пока то не начинает расплываться от недостатка кислорода в крови. Сукуна медленно ослабляет хватку, а затем убирает руку. — Прежде чем спрашивать, принято отвечать самому. Мегуми кашляет, сбивчиво глотая воздух. Когда ему удаётся перевести дыхание, между ними повисает тишина. Сукуна ожидает. — Понравился. Но я не знал от кого он, — наконец отвечает Мегуми. Очень хочется отвести взгляд, но он не станет. — А подарок казался… чем-то личным. Не издавая ни звука, Сукуна медленно ведёт по его щеке когтём — Мегуми задерживает дыхание, — а затем отстраняется, откидываясь на спинку кресла. Уголки его губ слегка изогнуты, он выглядит довольным. Это была… похвала? — Когда ты рассказывал ту историю… — Сукуна задумчиво смотрит сквозь него, будто оживляет эту картинку в памяти. — В тот момент ты выглядел счастливым. Сердце Мегуми пропускает удар, а затем ускоряет свой ход. Он буквально ощущает, что в этот момент его жизнь меняется, становится сложнее. Всё становится сложнее. И одновременно проще. Он не знает, что сказать. Он говорит то, что первым приходит на ум. — Спасибо. Сукуна легко отмахивается. — Ты не получил от меня ничего на день своего появления на свет. Это так. В тот день Юджи с Тоге-семпаем вернулись со своего пятидневного задания только после обеда, едва успев к началу праздника. Задание было лёгким и должно было занять не больше двух суток с дорогой, но дело происходило в деревушке в горах, а у их водителя сломалась машина. Что ж, можно считать, что они побывали на настоящем горнолыжном курорте, пока дожидались её починки. Вечеринка не была слишком шумной — Нобара и Маки-семпай учли его пожелания, — но Юджи не принимал участия в организации, и Сукуна о дне рождения Мегуми не знал. Той ночью Мегуми уснул, а он так и не появился. Не то чтобы Мегуми ждал… А спустя три дня у них случился обмен подарками с игрой в Тайного Санту. — Где ты взял браслет, если не можешь покидать территорию техникума? Ответа не следует. Сукуна ждёт, что Мегуми ответит за него. — Ты сделал его сам? — Мегуми моргает. Сукуна хмыкает. — Возможно сейчас у меня и две руки вместо четырёх, но они далеко не бесполезны, — он ухмыляется, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Ты это знаешь наверняка. Мегуми было бы спокойнее, если бы он не знал, с какой лёгкостью эти пальцы могут ломать кости. Мегуми было бы спокойнее, если бы он не знал, что эти пальцы способны не только разрушать, а и создавать. Что-то. Для него. — А камень? Откуда он? — Не задавай вопросы, на которые ты знаешь, что не услышишь ответы, — равнодушно бросает Сукуна. — Я не в настроении пересказывать тебе процесс. Ладно. Если Сукуна не хочет отвечать, он не станет. Мегуми же не станет настаивать. — Игра работает не так, — говорит он вместо этого. — Мы дарим что-то друг другу, никто не должен оставаться без подарка. Сукуна фыркает, пропуская смешок. — Едва ли я смогу забрать его с собой, когда верну тело сопляку. Мегуми не отвечает. А Сукуна указывает на купленный на днях увлажнитель воздуха и спрашивает, что это такое. Спустя время, когда он собирается уходить, Мегуми провожает его к двери, задумчиво глядя ему в спину. Ступив за порог, Сукуна разворачивается и растянув губы в привычной дразнящей манере, склоняется к его уху и шепчет: — Спокойной ночи, Фушигуро Мегуми. Он начинает отстранятся, но замирает, едва Мегуми подаётся вперёд лишь крошечным, едва уловимым движением. Сукуна внимательно смотрит на него, пока он приближается к его лицу, всматриваясь в этот уже не алый. В этот опасный, красивый, манящий, сильный, кровавый, мягкий, красивый, красивый… красивый тёмно-красный. — Этот ты забрать сможешь, — едва слышно произносит Мегуми. А затем целует. Приоткрытые губы находят губы. Мегуми касается осторожно, словно на пробу, словно боится сломать, словно не Короля проклятий. Сукуна отвечает, позволяя ему решать. Когда когтистая рука оказывается в его волосах, Мегуми становится смелее, тянется своими, приоткрывает рот, впуская влажный язык Сукуны внутрь, впуская всего Сукуну в себя, разрешая себе, наконец, впустить. Когда Мегуми с глухим стоном прикусывает ему губу, он не успевает понять, что происходит, но в следующую секунду оказывается прижатым к стене около дверного проёма. Сукуна сильнее сжимает кулак в его волосах и ему немного больно, но где-то на задворках сознания он осознаёт, что его собственные руки вцепились в розовые пряди сильнее, гораздо сильнее. Сукуна вжимается в него, а Мегуми продолжает целовать, сминать, кусать… словно Короля проклятий. Своего Короля проклятий. Мегуми тянет волосы Сукуны назад, разрывая поцелуй, когда начинает ощущать во рту вкус крови. Он не знает, чья она, но подозревает, что их обоих. Сукуна повинуется — возможно, по своей воле, а возможно из-за пакта, но сейчас Мегуми всё равно. Ему нужно перевести дыхание. Им нужно. Он легко давит Сукуне на грудь, и тот отступает, выходит спиной в коридор, не отрывая взгляда от его — возможно, окровавленных — губ. Мегуми проводит руками по собственным волосам, словно это поможет убрать беспорядок. Словно у него там не всегда беспорядок. — Спокойной ночи, Рёмен Сукуна, — выдыхает Мегуми в ответ, прежде чем захлопнуть дверь.***
Когда следующим утром Мегуми появляется на кухне за завтраком, браслет ощущается приятной тяжестью на его запястье.