Я никогда тебя не брошу

Микаса открыла глаза. Звук соприкосновения пера с бумагой и пустующее место рядом с собой говорило об одном. Аккерман перекатилась на спину и устало вздохнула, после чего, натянув на тело теплый плед, приняла сидячее положение и встала с кровати. Комнату освещала небольшая свеча, находящаяся на столе, и девушка босыми ногами пошагала к нему. На расположенном рядом стуле сидел Леви, с прямой осанкой и напряженными плечами, шаркая пером по бумаге и изредка протирая переносицу. У Микасы все внутри сжалось от появившейся жгучей боли под сердцем. Сколько это продолжается? Она подошла к нему и осторожно обняла капрала за плечи, заглядывая в бумаги. - Почему ты не спишь? - тихо прозвучало у уха. Леви не двинулся, но плечи расслабились от напряжения. - Хочу закончить всю работу. Это было неправдой и Микаса прекрасно это понимала. Леви не спит не потому, что хочет закончить работу, - он мог послать все к черту, - его просто мучают кошмары. Осторожно дотянувшись до правой руки мужчины, она положила перо на место и начала медленно поглаживать его ладонь. Леви устало выдохнул, запрокинув голову, встречаясь со взглядом серых глаз. - Пойдем, - шепнула девушка, направляя Аккермана к кровати. Удобно устроившись на кровати и притянув каштановую макушку к себе на колени, она начала: - Что тебе снится? Если бы Леви мог, он бы просто возразил, отнекиваясь, и снова располагаясь около этих бумажек (чёрт бы их побрал, закончатся ли они вообще?), но это же Микаса - человек, который хорошо знает и беспокоится о нем. - Мне снятся все те, кого я потерял, и..., - он запнулся, - ты среди них. Микаса остановила руку, занятую перебиранием его грубо отстриженных волос, и хотела уже бы что-то сказать, как Аккерман продолжил: - И это самое страшное. Они оба так много потеряли, что потеря друг друга может стать последней каплей. И Микаса его прекрасно понимала. Видеть сны, где погибают ее родители, Карла и Гриша, Саша, Эрен и остальные... Мурашки прошлись по коже. На миг стала настолько холодно и пусто, что теплый плед и не спасал. Микаса опустила взгляд на уставшего, потрепанного, но все-таки ее Леви, уголки губ автоматически приподнялись. Наверное, она сама настолько устала, что сама не заметила опускающихся длинных мужских ресниц и их переплетенные ладони. Почему-то именно эта картина вызвала неподдельный трепет в груди и тугой комок в горле одновременно. Крепко обнимая уснувшее теплое тело, она невесомо коснулась его губ своими и, уже закрывая глаза, прошептала: - Я никогда тебя не брошу.