как найти Сэма Винчестера

— Какие люди! — в голосе Гавриила отчего-то никакой радости не слышится, только язвительность и налёт обиды. — Как ты меня нашёл? Дин только крепко сжимает челюсти вместо кулаков. Он пришёл не драться. И не сюсюкаться с маленьким ребёнком. Чисто деловое предложение. — Помоги мне, — эти слова даются тяжело, бритвой по горлу режут, но он их вываливает из себя быстрым шёпотом — ради Сэма. — Что-что? — ни намёка на прошлую обиду: только хитрая улыбка до ушей. Дин опускает взгляд то ли от стыда, то ли чтобы это самодовольное лицо не видеть. Точно ребёнок. — Помоги мне! — Что же за услуга тебе нужна? Я отвернулся на пять минут, а вы опять всю вселенную перевернули? — Да вот как раз собирались, — беспомощно скалится Дин. — Только всё пошло не так. Сэм пропал. — В каком смысле пропал? — Исчез! Испарился! Пропал! Как ещё тебе объяснить? — от попыток завязать чисто деловой разговор ничего не осталось — он загнанным зверем мечется из угла в угол, чувствуя на себе удивительно тяжёлый взгляд Гавриила. — Мы на последней охоте нашли какой-то артефакт, он хотел изучить его, и вуаля! Как не было его! — Что же вы такие неугомонные, — вздыхает Гавриил и резким движением берёт Дина под локоть. — Сейчас найдём твоего брата. *** — Ну, последнее, что я помню, прежде чем я попал во двор вашего дома — небольшой кинжал, — Сэм задумчиво хмурится, не забывая помешивать тесто. Несмотря на то, что центром вселенной всегда казался Габриэль, сующий свой нос в каждую подходящую и не очень щель, сейчас на кухне заправлял Сэмюэль. Он расставляет на столе тарелки с шоколадной крошкой и съедобными шариками, проверяет температуру в духовке (и выглядит при этом так возвышенно и всезнающе, как может только ангел, освоивший человеческие технологии, выглядеть) и заглядывает в тарелку с тестом. Кажется, что за всем уследить просто невозможно, но Сэмюэлю это непостижимым образом удаётся — поэтому он твёрдо окликает Габриэля: — Это для печенья! Тот, словно щенок, прекрасно осознающий свою ошибку, начинает быстрее запихивать в себя кусочки шоколада, которые только что сам настрогал. — В чём смысл еды, — глубокомысленно заявляет он с набитым ртом, — если её нельзя украсть с обеденного стола? Так ведь вкуснее! Сэмюэль в ответ только молча качает головой. Не то, чтобы это были неопровержимые аргументы, но у него никогда не хватало духа спорить с Габриэлем. Возможно это из-за его победоносной улыбки, похожей чем-то на цветок календулы. Исцеляющей. — Продолжай, — напоминает он посмеивающемуся Сэму — и заодно направляет его руку так, чтобы соскрести тесто со стенок миски. Второй рукой он машет в сторону Габриэля, продолжая играть роль командира. — А ты лучше принеси ёлочные игрушки. — Слушаюсь, дорогой, — Габриэль будто бы хищно облизывается и что-то напевает себе под нос, перепрыгивая через ступеньки. Ну просто детская невинность и очарование. И не догадаешься, сколько голов и пуль на его счету. — Так вот, этот кинжал, — Сэм замолкает, пытаясь придумать правильное описание. Загадочный? Таинственный? Выглядит так, будто его точно не стоит брать руками? Ну, вроде того. — Он был инкрустирован разными камнями. Я не разбираюсь в них, поэтому не могу сказать, насколько ценными они были. Ещё… я помню, на нём были выцарапаны какие-то слова, но я даже не успел их как следует разглядеть. — На каком языке? — Иероглифический язык. Если тыкать пальцем в небо, то, скорее всего, енохианский, раз этот клинок может перемещать в другие вселенные. — И, скорее всего, принадлежал он… эм… как у вас зовут первого падшего ангела? — Люциферу? — Сэм пожимает плечами, попутно начиная добавлять в тесто осколки шоколада. — Вряд ли именно ему. Скорее уж Михаилу. Но с теорией того, что эта штука — архангельская, я согласен. Хотя странно, что мы нашли её почти что случайно. — Возможно, всё было подстроено? — Главное сейчас не то, как появился этот артефакт именно в том месте, где пробегал Сэм с братом, — иногда кажется, что Габриэль слышит всё — даже то, что совершенно не предназначено для его ушей — и при этом успевает повесить первый золотистый шарик на ёлку, — а как нам появиться на небесах и достать оттуда такой же артефакт. Ведь если в обеих вселенных есть мы, должны быть и такие же артефакты? Но что если у него будет обратный эффект, раз уж мы «поменялись местами»? Сэмшайн, наденешь на ёлку верхушку? Сэмюэль внимательно слушает Габриэля, так, будто каждое его слово — откровение. И ни на секунду не отводит тёплого взгляда. Габриэль будто только этого и ожидает, поэтому поворачивается и подмигивает своему ангелу. Лицо у него всё светится, будто бы нет большего счастья на земле, чем развешивать ёлочные игрушки. — Это честь для меня, — шутливым тоном отзывается Сэмюэль и берёт с верхушки коробки простенькую поблёскивающую в свете лампы звезду. — Но пробраться на Небеса будет сложно. Сэм уже не может вспомнить, когда было легко. Но сейчас у него — декабрь посреди июля, пахнет пряностями и свежими еловыми ветками, принесёнными с улицы, и на мгновение кажется (какие глупости), что всё получится. На несколько секунд появляется мысль: «Как же хочется здесь остаться». Чтобы все чудовища и концы света остались далеко позади, чтобы жизнь была обычная, скучная, со спокойной готовкой завтрака для кого-то. Но ещё больше хочется, чтобы это почувствовал Дин. На это они и работают всю жизнь, не так ли? И жизнями за спокойствие платят. — Не волнуйся, Сэм, — Сэмюэль вешает рядом с шариком Габриэля ещё один и улыбается. В этой улыбке столько невысказанного и горько-сладкого: я понимаю. я догадываюсь, как много ты пережил. я представляю, как много мыслей сейчас роится в твоей голове. — Но ты заслуживаешь хоть один праздник в году. Отдохни. И поставь, пожалуйста, печенье запекаться. Сэм кивает — и делает всё вроде бы по правилам. Даже перчатки надевает, чтобы не обжечься. Но почему-то именно в момент, когда Сэм заталкивает противень в духовку, раздаётся такой грохот, будто небеса обрушиваются на землю. — Почему все вдруг решили, что могут врываться в мой дом без приглашения? — Габриэль пытается перекричать грохот, но у него плохо получается. Однако Сэм понимает, что дело, кажется, дрянь, вылезает из-за духовки (волосы у него при этом, кажется, глупо взъерошились) и видит столб света. С таким появляются очень сильные и очень опасные личности. Но в следующую секунду ему открывается сцена, достойная картины великого художника. Первым из столпа света появляется Гавриил — и впервые Сэм видит на его лице такое выражение лица. На секунду ему мерещится… злость? Недовольство? Улыбчивому лицу трикстера такое не подходит. Он ведь — конфетная сладость в блестящей обёртке. Только в центре вместо ореха — несгибаемое железо и чёрные перья широких крыльев. Они (чистая свобода и ночная таинственность) отбрасывают огромные тени на стены и ещё чуть дрожат после перехода из альтернативной вселенной. В руке у Гавриила поблёскивает злосчастный кинжал. А из-за одного крыла Дин выглядывает: и вид у него растерянной побитой собаки. Он крепко держится за плечо Гавриила, — явно боится выпасть где-нибудь по дороге, — а потом вдруг чувствует твёрдую почву под ногами и отскакивает на пару метров минимум. Недоверие так и сквозит. — Ну, привет… моя ангельская копия, — первым нарушает молчание Габриэль и самодовольно складывает руки на груди. — А, нет. Прошу прощения. Архангельская. Вы все на одно лицо. Гавриил несколько секунд смеряет его молчаливым тяжёлым взглядом — оценивает степень схожести и умение разрядить обстановку. А потом будто солнечный луч прорезает уютный полумрак комнаты: он смеётся и облегчённо отмахивается от пугающих мыслей. — Боже, Сэм, куда это тебя занесло? — Добро пожаловать, — вклинивается в разговор Сэмюэль и невольно склоняет голову перед сиянием архангела, — в дом Винчестеров. — Здесь ты Винчестер? — Габриэль кивает, одним глазом увлечённо наблюдая за реакцией Дина на слащаво-уютную обстановку. — Надеюсь ты оправдываешь эту фамилию и моё имя и перевернул эту вселенную разок-другой. — О, не сомневайся! Всё сделано в лучшем виде. Несколько раз врывался на небеса и в ад в живом и мёртвом виде, забрал с собой личного ангела и зажил себе счастливо и почти спокойно. Но по выходным я безусловно развлекаюсь, улаживая очередные вселенские вопросы с лучшим другом Касом. Сэм неловко покашливает, понимая, что только он, виновник происшествия, не знает что сказать. — Эм… Гавриил, ты пришёл за мной? И привет, Дин. Со мной всё в порядке. Честно говоря, они привыкли встречаться в гораздо более небезопасной обстановке. Но Дин, наконец, будто бы отмерзает, привыкает к висящей под потолком мишуре и кидается, чтобы сгрести брата в объятия: — Сэмми! Ты что тут делаешь? Тебя пристроили работать по дому? До чего докатилась твоя охотничья жизнь! И здесь что, зима? — Издержки альтернативных реальностей, — пожимает плечами Гавриил и довольно усмехается. — Принимаю благодарности за доставку родственников туда-обратно. Сэм, кажется, впервые смотрит Гавриилу прямо в глаза и улыбается. — Спасибо огромное за помощь. Он и сам не смог бы сказать, почему это сделал. Но Гавриил, кажется, смущается — и отворачивается к своей копии. — Не стой там, садись за стол, раз уж пришли — не уходите не накормленными! — Габриэль берёт дело в свои руки, начинает размахивать руками, а Сэмюэль замирает и произносит самые страшные слова за рождественским столом: — Кажется, что-то горит. В этот момент все начинают чувствовать запах гари, идущий со стороны духовки. Такой суматохи не хватает в каждом доме: Дин срывается с места, чтобы найти воду, Сэм ищет перчатки — и обнаруживает, что их и не снимал, Габриэль невовремя расставляет тарелки, а Сэмюэль ищет подставки для горячего подноса. Один Гавриил с невозмутимым спокойствием садится за стол и оглядывает внимательно появившиеся перед ним угольки. — Мда. Сэм, кулинар из тебя так себе. Но если чуть-чуть поколдовать, будет идеально, — один щелчок пальцев, и перед ними появляются красивые румяные печенья в ванильной глазури. — Ну разве не рождественское чудо? — Только вот новый вкус ты им никак не наколдуешь, — кисло заметил Габриэль. — Но у нас ещё есть салаты в холодильнике! Думаю, сейчас самое время их достать. Сэмшайн, надо ведь угостить дорогих гостей, как думаешь? Сэмюэль под двумя удивлёнными и одним смущённым взглядом вытаскивает из холодильника рыбный салат и салат с майонезным соусом, а Гавриил, оказавшийся рядом со своей копией, задумчиво тянет: — Сэмшайн? — Милые прозвища тоже очень хорошо работают, поверь мне. Больше он ничего спрашивать не решается — и особенно переглядываться с Сэмом, сидящим напротив. Никто из присутствующих точно не понимал, что произошло: вроде драться пришли, вроде спасать Сэма из лап монстров собирались, а теперь едят салаты под звук открывающегося шампанского. Но абсолютно каждого такой расклад устраивал. Впервые за долгое время они были спокойны и счастливы.