Сказка про трутня.

      Стоял полдень. Солнце было высоко. Оно опаляло своими яркими лучами всё вокруг: деревья, цветы, камни, речку. В такое время мало кто захочет находиться на улице и делать что-либо. Даже пчёлы, признанные труженики, крайне неохотно летают по лугу, собирая пыльцу растений. Большинство этих насекомых сейчас сидит в своём домике-улье и отдыхает. И в одной из квартир-сот старый трутень и его внук пили чай с мёдом.       - Дедушка, дедушка! - Восклицал малютка. - Такой вкусный мёд! Такой сладкий, такой пряный!       - Да уж, - отвечал старик, посмеиваясь, - хороший в этом сезоне был урожай! Ух, как много было пыльцы, как много работы... Но и награда соответствующая!       - Дедушка, а ты не устаёшь так много работать? - Вопрошал малютка.       - Устаю, а как же иначе? Но ведь есть ради чего: семья, улей, королева - всё, к чему моё сердце испытывает самые тёплые чувства, всё, к чему лежит душа моя, есть причины моих трудов. И ты бы, внучек, не ленился, а пошёл бы помогать мне иль папке своему, что сейчас в охране-то ходит - глядишь, и польза была бы, и научился бы ты чему. - Отвечал трутень, допивая чай со своего блюдца.       - Эх, дедушка, - говорил малютка, - не хочу я работать. Хочу пить чай да мёд есть! Труд - это неинтересно, скучно и тяжело. Я хочу всё и сразу!       - Ох, внучек, где же ты тогда достанешь себе мёду-то, если работать нигде не будешь, а?       - Так ты, деда, посмотри на других, особо пристально на королеву: у них же бока от достатка мёда-то слипаются! Куда им столько? Пусть со всеми поделятся - будет тогда у всех мёд! - Радостно отвечал внук деду.       - Хо! Как ты затеял! А кто же захочет просто так отдать то, что сам заработал?       - Ну, деда, так королева же не работает! Я её ни разу на луговых сборах не видел. Значится, и не работает она вовсе, но мёду у ней всех пчёл вместе взятых больше! Разве это правильно?       - Так порция меда-то зависит не только от твоего усилия. На королеве, правительнице нашей, огромная ответственность лежит. Она есть воплощение всех нас. И она заботится о всех нас, о улье нашем.       Время шло. День сменялся ночью, а ночь - днём. Месяцы пролетели, опали первые листья, а за ними и выпал первый снег. Многим букашкам, что не смогли запастись достаточным количеством еды, сделалось худо. Также худо было и тем, кто всё при себе имел, но всё равно завидовал пчёлкам нашим, что жили в улье своём со многими другими насекомыми, которых, правда, меньше было, чем самих пчёл. Особенно страшно зависть охватила тараканов-прусаков, коим места уж не хватало в корнях дерева, на котором находился пчелиный улей. И дабы добыть себе пропитания и жилья решили они напасть на пчёлок.       Долго шла эта бойня. Всячески били друг друга соседи, всячески старались взять верх в этой войне. Время шло. Не было видно конца этой войне, как не было видно конца и края количеству трупов пчёл и тараканов, что лежали под деревом. Сильно уж истощились силы сторон; худо стало жить и тем, и другим. Особенно таракашечкам, что не имели в закромах особо больших запасов еды. И потому решили подослать они бражника, некогда выгнанного из улья пчёл из-за своей непутёвости, чтобы он изнутри улей-то да расшатал, чтобы легче было отобрать всё у пчёл.       И одной из холодных ночей, когда мирно спали все в улье, кроме охраны его, пробрался хитры бражник в улей. Собрал он подле себя пчёл, подкупленных мёдом сладким да речами, сладкими не меньше мёда, и встал на место повыше, набрал воздуха в себя побольше, да и начал речь свою. И много говорил он: призвал к расправе с правлением домика-улья, призывал передать всё тараканам, да мира обещал и мёду всем, чтобы аж жала слиплись. И поверили многие ему от жизни поплохевшей, несмотря на явную прусачью метку на брюшке его. Да и пошли под лозунгом его вершить дела свои.       Завязалась тогда борьба крепкая между королевской гвардией бравой да пчёлами бражниковыми. А тараканы было уж лапки свои потирают: стали они мёд да перетаскивать к себе, под дерево, и много стащили. Но не долго радовались они, поскольку решили оголодавшие прусаки своих же и прибить. И кончалась тогда война между тараканами и пчёлами.       Да только бражник уж много сил набрал, потому долго ещё не смолкали битвы звуки в некогда спокойном улье. И сражался там трутень старый да внучок его малютка. Но бились на разных сторонах они, и встретились в самом далёком углу улья, куда загнали гвардейцев силы изменников. И пронзил в битве той внук деда своего, как и отца своего до этого. И молвил тогда старик, умирая:       - Эх, видно, слишком жизнь твоя была сладка, внучек, разбаловали тебя. Пропадёт улей, пропадут пчёлы, всё, что строилось поколениями, всё пропадёт...       - Нет, деда, всё ныне в руках нас, настоящего пчелиного народа, мы новый улей себе построим, и будет он прекрасней прежнего в сто раз!       Старик уже ничего не ответил, оставшись лежать на снегу, что попал в улей через проломанную крышу. Вскоре утихли последние бои, проигравшие пчёлы разлетелись по лесу, по ульям, где их бы приняли. А победители стали строить новый улей. Подлатали всё на тяп-ляп; поделили квартиры в сотах, чтобы побольше семей пчёл в каждую запихнуть; поуменьшали населения путями разными, чтобы проще жилось; а дабы хоть немного приблизиться к жизни эпохи ушедшей стали пытаться производство мёда улучшить, да улучшить ценой страшной: множество невинных пчёл тогда погибло. А чтобы не болтали пчёлы лишнего, запретила тогда бражниковая партия жужжать пчёлам в улье; а не сбежали чтоб пчёлы из жизни новой, справедливой, закупорили всех выходы их улья. А чтобы властвовать как можно дольше, решили изжить народ пчелиный, и нарекли они всех обитателей улья народом одним - новнасекнарод.       Время шло. не смогла партия просидеть долго, уступила позиции свои, и стало в улье свободнее. Да только всё равно не поймешь: кто теперь правит? Какие-то пчёло-бражники непонятные. Но многим уж всё равно, ибо ослаб народ пчелиный, потерял цвет нации своей, изжился. И видел молодой пчёленок это, и сидя с дедом своим за чашкой чая, вопрошал у него:       - Дедушка, дедушка! А правда, что ты в года далёкие за свободу трутней-тружеников сражался?       - Правда. - Отвечал старый трутень       - Деда, а правда, что война была, что брат на брата шёл, а сын шёл на отца?       - Правда, внучек. - Отвечал дед, попивая чай.       - И где ж она, свобода? - Вновь вопрошал малютка.       - А что, живётся плохо? Хорошо живётся, не жужжы излишне, тише будь. Вот помню молодость свою: хорошо было, предопределено было всё. А сейчас что? - Вздохнул старик. - Да, было время... И мёд был слаще, и цветы пахучее.       - Так и сейчас мёд вкусный, деда! - Восклицал малютка.       - Да, трудись, внучек, и будет у тебя мёду много!       - Эх, не хочу работать, деда.       - Отчего же? - Удивился старый трутень.       - Так незачем: нету же улья, давно нет.       - Как так?! - В явном недоумении вопрошал старик.       - Эх, потерял ты, деда, много чего, много стеблей в жизни своей наломал. Да так и не понял, что потерял нечто огромное, великое. Уничтожил своими лапами то, что было важнее какого-либо мёда.