Судный день

Всё жило-было очень просто… Чуя и Дазай — одноклассники, которые люто ненавидят друг друга. Только вот ведь беда — у Дазая всегда было преимущество над Чуей в том, что он являлся альфой, чем очень гордился и, естественно, выбешивал Накахару. Всё было бы ничего — они бы и дальше продолжали жить, ходить в школу и излучать неприязнь на всю округу, пока в один прекрасный день, который рано или поздно должен был настать, у Чуи не началась первая в его жизни течка… Забавно, что до этого Осаму его всячески подкалывал насчёт этой особенности его животной природы, которая могла проявиться в любой момент, и шатен всё шутил, когда же наступит данный момент, ухмыляясь и говоря, что, скорее всего, это случится в очень неподходящее для Чуи время. А тот, в свою очередь, как всегда огрызался, отвечая, что Накахара не доставит ему такого счастья, опозорившись перед всеми. Но в тайне, конечно, рыжий омега слегка побаивался наступления этого дня, так как действительно не знал, когда он его настигнет, и где, и как вообще это будет. Он слышал, что течка — это безумно больно, если не проводишь её с альфой, но сам до последнего не хотел верить в эту чушь. Это случилось после школы. Уроков сегодня было мало, настроение хоро́шее из-за этого, и даже несущий всякую муть рядом Дазай не раздражал так сильно. По иронии судьбы, они и жили в одной стороне, правда дом рыжика был немного дальше, но это не отменяло того факта, что им приходилось проводить некоторое время вместе и за пределами школы. Но всё это было так привычно, что не вызывало прежнего раздражения, как, например, на первых порах их «общения». Не торопясь, прогуливаясь по тротуару и наслаждаясь нежными лучами солнца на своих лицах, они буднично обменивались колкостями, уже даже не задумываясь, что говорят. Чуя повесил свою сумку с учебниками Дазаю на плечо, свободное от его собственного рюкзака, и наслаждался жизнью, приговаривая, что раз Осаму альфа, пусть отрабатывает свой статус, неся тяжёлые ноши с «гранитами науки» за них обоих. Такое действие тоже было для них привычно, так что Дазай не слишком долго упирался. Но вдруг что-то пошло не так. Чуя сначала почувствовал непонятное томление у себя немного ниже живота, а потом через несколько минут оно внезапно усилилось, переходя в настоящую болезненную резь внизу, заставившую его схватиться за живот и скрючиться прямо посреди дороги. — Чуя! — испуганно воскликнул Дазай, подлетая к нему, съежившемуся на тротуаре. — Что… Что с тобой? — обеспокоенно заглядывал ему в глаза, пытаясь определить, что не так. Но стоило Накахаре поднять свой взгляд, как его зрачки расширились от испуга, так как он резко почувствовал, как что-то липкое начало выделяться у него между ног. — Т… течка… — прошептал он одними губами, чем обескуражил и без того шокированого Дазая, впервые видевшего своего врага номер один в таком состоянии. Странно, но Осаму потребовалось всего несколько секунд на размышления, а в следующий миг альфа уже подхватил его на руки, бог знает как при этом не уронив их сумку и рюкзак, и быстрым шагом направился куда-то. Чуя сейчас, признаться, очень слабо соображал из-за боли, скрутившей его живот и не только, а ещё он был на грани паники, так как вообще не знал, что с этим делать. У него ёбаная течка. Этот злосчастный день настал. День, про который Дазай уже прожжужал ему все уши, всячески издеваясь и представляя Чую в этот момент… Ну что ж, стоит отдать ему должное — сейчас он ведёт себя совсем не так, как уже успел напредставлять омега! Он оперативно нёс его к себе домой, потому что, как уже говорилось, до Накахары идти намного дальше, поэтому Осаму здраво решил не испытывать судьбу. Пока он нёс съёжившееся в его руках тельце, в голове проносилось множество мыслей, но все они были связаны с поиском решения сложившейся ситуации… ЧТО ЧЁРТ ПОБЕРИ ДЕЛАТЬ-ТО??????? Да, на словах он часто подкалывал Чую, но никогда так всерьёз и не представлял, что придётся делать, если, например, произошла бы ситуация, как эта… Это же Чуя! Его Чуя! Его сильный, независимый, вспыльчивый Чуя, который сейчас, правда, прижимался к его груди, явно страдая, а Дазай занимался самобичеванием за то, что вообще посмел что-то вякнуть о его омежьей природе в прошлом! Он тоже был осведомлен не более Накахары о том, что нужно дать омеге, чтобы течка проходила безболезненно, но шатен, на самом деле, не был готов к этому. Поэтому сейчас Дазай был растерян и напуган не меньше, чем Чуя, а его усилившийся природный запах кориандра вообще не помогал собрать мозги в кучу! Когда они, наконец, оказались дома у Осаму, к их сожалению, никого из взрослых дома не оказалось. На задворках сознания проскочила мысль, что надо бы позвонить кому-нибудь из родителей, но всё вылетело из головы, когда рыжик в его руках отчаянно всхлипнул. Дазай, даже не разуваясь, быстро прошёл в свою комнату, аккуратно укладывая омегу на кровать, но тот так в него вцепился, что альфа не смог отстраниться и лишь еле как сбросил свою остальную ношу в виде рюкзака с сумкой на пол. Чуя под ним дрожал. — Д… Дазай… — прошептал он, цепляясь за его плечи, притягивая ещё ближе к себе, будто ему холодно, и утыкаясь своим носиком ему в шею, откровенно вдыхая его запах, будто он мог его успокоить. Осаму, так вышло, пришлось в итоге тоже лечь на кровать и полностью накрыть омегу своим телом, прижимаясь к тому так, как тот и хотел. — С… сделай что-нибудь… Боже, шёпот Накахары был таким слабым и отчаянным, что сердце сжималось, а ещё он отметил, что теперь и бёдра омеги сжимались по бокам от талии шатена. — Тише-тише, Чуя, всё будет хорошо! Я просто… — Дазай нервно вдохнул, на миг зажмурив глаза. — Дай мне секундочку подумать. Я просто не знаю, что… Договорить он не успел, так как Чуя издал тихий, жалобный всхлип, слишком хорошо похожий на самое лучшее, что Дазай только слышал в своей жизни… И это стремительно затмевало разум. Потому что Чуя сейчас казался таким беззащитным, таким уязвимым, а его выражение лица, будто он сейчас расплачется, стоит ему хоть на миг отстраниться, почему-то что-то переворачивало в его сознании, хотя сейчас, кажется, не время было вообще об этом думать, так как омега видно что мучился. Но тот факт, что этот омега — Чуя, всё усложнял. А ещё то, что он так доверчиво прижимался к нему, своему злейшему врагу! , просто выбивало из колеи, так и не давая собраться с мыслями. А ведь делать что-то надо было… — Чуя… Я боюсь, что я… — Дазай прикусил губы, так как уже не мог нормально реагировать на рыжика, лежащего под ним и, кажется, ставшего безумно горячим за эти прошедшие несколько минут. Его запах дурманил. Всё ещё надо было что-то сделать. — Я не знаю, могу ли я… Осаму снова взглянул в глаза Чуи, тоже обратившего на него свой взор, и тот на мгновение даже замер, будто боль его покинула на миг, давая им возможность просто посмотреть друг на друга и осознать, в какой они ситуации. Их лица были в считанных сантиметрах, а между их телами давно не осталось места. Мир вокруг будто замер на краткий миг, ощущался только горячий воздух между ними, а всё остальное отошло на задний план. Чуя смотрел на Осаму, а Осаму на него, и у обоих в глазах читался немой вопрос. Они будто видели друг друга впервые. Ну, в таком состоянии уж точно, и, кажется, каждый в своём разуме самостоятельно на что-то решался. Ощущение, будто они вовсе не на кровати, а на краю обрыва, точно так же тесно прижаты друг к другу и смотрят в глаза, немо спрашивая: «А может, прыгнем?». А этот обрыв ведёт в пропасть, чёрную, зияющую пустоту, а может и не пустоту — кто его знает, если ничего не видно? Но прыгнуть так и тянет, а ещё желательно с этим человеком, стоящим рядом, чьё тепло и запах так успокаивают. Они оба опомнились только тогда, когда Чуя, кажется, неосознанно протянул к Дазаю свою ладонь, такую маленькую по сравнению с ладонью альфы, но способную неплохо раздавать пощёчины, и положил её ему на щёку, заставляя вздрогнуть их обоих. И снова зрительный контакт, уже более осознанный. Холод руки Накахары так контрастировал с температурой его остального тела, которое шатен чувствовал просто прекрасно, и это удивляло и захватывало дух. — Дазай, — первым нарушил тишину Чуя, снова выдёргивая его из водоворота мыслей. А затем он прошептал то, что заставило сердце Дазая забиться с утроенной силой. — Сделай это… Сначала он вообще не понял, о чём его попросили, но когда осознание действительности полностью вернулось к нему, он не мог поверить, что это всё происходит с ним на самом деле. — Чуя… — неуверенно прошептал он в тон ему, будто боясь нарушить хрупкую атмосферу, сложившуюся в комнате с недавних пор, а рыжик лишь в подтверждение своих слов ещё сильнее обвил его своими конечностями, прижимаясь ближе и, кажется, даже излучая ещё больше запаха, чем до этого. — Ты… Ты уверен? Накахара провёл большим пальцем по его скуле, смотря будто куда-то сквозь него, а затем он снова поморщился, будто резь вернулась с новой силой, перетекая безумным жаром в пах, которым он, между прочим, сейчас крепко прижимался к Дазаю. В его глазах загорелась прежняя решимость. — Я ещё никогда в своей жизни не был так уверен, ты, кусок идиота, — пробормотал Чуя, смущённо отводя взгляд, так как, видимо, его возбуждение, вызванное течкой, теперь отчётливо почувствовал и сам Осаму, слегка поёрзавший на нём сверху. — Почему-то я так и думал, что мы в итоге окажемся в одной постели, как только этот судный день настанет… Странно, но после этих его слов, напряжение, окутавшее Дазая ещё с улицы, наконец разом отпустило. Он снова разглядел в омеге его привычного Чую, который, как ни крути, никуда и не уходил. Его омежья сущность — тоже его часть, просто Осаму это в новинку, да и самому Накахаре тоже, раз он привычно пытается скрыть смущение за грубостью. В конце концов, если они не привыкли выражать свои чувства, это ведь не значит, что их не было с самого первого дня их знакомства… Чуя удивлённо всхлипнул от неожиданности, когда Дазай вдруг наклонился и запечатлел безумно нежный поцелуй у него на шее, следом проведя носом по местечку за ухом и демонстративно вдыхая запах кориандра. — Ты же в курсе, что ты всегда сводил меня с ума, — томно прошептал Осаму, наконец полностью вернувшись к своему обычному состоянию «самоуверенного ублюдка», как часто его любил величать сам рыжик. Да, вот такой стиль общения им был больше по вкусу. Все сомнения сразу улетучивались. — Заткнись, или я тебе врежу, как только всё это закончится, — прошипел Чуя, игнорируя тот факт, что после слов Дазая он определённо потёк больше. — Чуя, мы же давно знакомы — неужели ты думаешь, что теперь я отстану от тебя так быстро? — спросил шатен, наклоняясь, чтобы уже поцеловать Накахару нормально, но тот схватил его за подбородок из последних сил, так как чувствовал, что болезненное возбуждение возвращается новой волной, и если он хочет сказать что-то внятное, то лучше сделать это сейчас, а то потом он не ручается за себя. — Только посмей сделать мне больно! Взгляд Дазая стал на удивление вполне серьёзным, чем немного потряс Чую. А ещё рыжик не хотел признаваться, что его следующие слова позорно заставили его сердце сделать сальто назад. — Неужели ты думаешь, что я хоть когда-нибудь бы причинил тебе боль по-настоящему? Омегу поразила искренность Осаму настолько, что он даже не сразу нашёлся с ответом. Точнее, он вообще не нашёл его, просто пялясь в эти бездонные, как та пропасть, карие глаза, и с каких-то пор начиная думать, что красивее он в жизни не видел и не увидит. Так и не найдя слов, Чуя сам первый потянулся к нему, убирая свою руку с лица Дазая, а в следующий миг почувствовал прикосновение чужих губ к своим, закрывая глаза и окончательно пересекая точку невозврата. …Только через пару секунд Чуя понял, что тот отчаянный стон, наполненный долгожданным облегчением, издал он сам, но не успел омега испугаться насмешки Дазая, как тот раздвинул его губы шире и проник в его рот языком, уже, кажется, не сдерживаясь и целуя так, как он всегда хотел поцеловать Чую — чувственно, глубоко, мокро, безумно сладко… И всё, это были последние здравые мысли на сегодня, так как дальше уже никто из них особо за себя не ручался… Чуя бесстыдно заскулил, когда Осаму без церемоний сразу протянул руку вниз и обхватил его давно вставший член через брюки, сжимая и чувствуя влагу под пальцами, уже давно пропитавшую ткань. Это осознание заставило Дазая рыкнуть сквозь поцелуй, убирая руку и начиная быстро стягивать с омеги одежду. Чуя не сопротивлялся, наблюдая за тем, как участки его тела один за другим оголяются. Его руки дрожали, так что он сам особо не мог помочь раздеться Дазаю, но тот, видимо, сам прекрасно справлялся, не переставая сплетать с ним языки, будто это самое правильное времяпрепровождение в их жизни, которое они только могли придумать. Накахара всё время извивался под ним, всем своим видом умоляя о большем, и это только дополнительно сводило с ума, сжигая всю сдержанность дотла. Осаму вдруг резко оторвался от губ омеги, но только лишь для того, чтобы переключиться на его чувствительную сейчас грудь и начать пятнать её засосами, вырывая несдержанные всхлипы из рыжика. Он спускался всё ниже и ниже, пока не оказался на уровне трусов Чуи и, хитро взглянув на него на краткий миг, быстро стянул их, жадно впиваясь взглядом в то, что перед ним. — Ого… Сколько смазки… — присвистнул Дазай, чем заставил Накахару моментально покраснеть пуще прежнего. Он попытался свести ноги и закрыться, но альфа не дал ему этого сделать, осознав свою ошибку. — Тише-тише, всё хорошо… — сказал он, приподнимаясь и снова оказываясь чётко над лицом Чуи, который даже будучи в таком состоянии явно находился на грани того, чтобы сбежать. — Эй, надеюсь, ты знаешь, что я бы никогда не стал насмехаться над тобой из-за твоей сущности, пока мы в таком состоянии? — Ты только что это сделал, кретин, — недовольно пробормотал Чуя, всё же обвивая его шею руками, будто больше не желая оказаться в столь уязвимом положении, а Дазай сам уже не спешил отстраняться, ведь вся его альфа-природа просто кричала о том, что омеге, в первую очередь, нужно подарить чувство комфорта и безопасности. Это так, инстинкты, но он бы и сам догадался… — Ну, просто для меня это всё тоже в новинку, ты же знаешь, так что не суди строго… — Это вообще не успокивает, ты в курсе? Вместо ответа Осаму просто наклонился и снова поцеловал его, подавляя готовые было сорваться возмущения. Прижимая горячее тело Чуи к себе, он со временем ощутил, как тот расслабился, поэтому шатен предпринял новую попытку поползновений. Он провёл руками по всему телу омеги, нежно оглаживая и наслаждаясь мягкостью его кожи, но когда Накахара уже начал недовольно мычать в поцелуй, явно требуя большего, Дазай опустил руку вниз и обхватил его горячий член, начиная по нему плавно водить рукой. Его поражала чувствительность Чуи, из-за которой он уже от такого незамысловатого действия начал выгибаться над кроватью. И Осаму определённо чётко ощутил дрожь, прошедшую по телу рыжика, когда он наклонился к его ушку и тихо прошептал: — Ты не против перевернуться на живот для меня? Лицо Чуи снова вспыхнуло, но тугой комок, скручивающийся у него в паху уже довольно давно, отключил, видимо, немного стыд, так что тот лишь слегка кивнул шатену, прежде чем перевернуться, как его и просили. Он не ожидал той щепетильности момента, когда Дазай теперь нависал над ним, но при этом находился вне поля его зрения. Его горячее дыхание сейчас было где-то в районе загривка, и это посылало табуны мурашек по всему телу. — Никогда не думал, что буду говорить это тебе, но… раздвинь ноги немного, пожалуйста. — Дазай, если думаешь, что со мной надо обращаться, как с принцессой, то ты глубоко ошибаешься, — вдруг выдал злобно Чуя, повернув голову вбок и смотря ему в карие глаза своими, в которых смущение равно сочеталось с желанием, напоминая, почему они вообще все здесь сегодня собрались… — О, как заговорил, — самодовольно изрёк Дазай, пользуясь настроем, обуявшим омегу, и начал целовать того в местечко между лопаток. — Ну, тогда приготовься… И под «приготовься» Осаму имел в виду то, что в следующий момент он провёл пальцами по ложбинке между его ягодиц, тут же собирая всю смазку, которой, впрочем, становилось всё больше и больше, и начал активно поглаживать его там, бесстыдно дрязня неполнотой действий, но нехило так раззадоривая. И только Чуя снова захотел вспылить, как один из пальцев Дазая наконец проник внутрь него, даря хотя бы небольшое, но освобождение от боли, скрутившей его сегодня так не вовремя. Но самое удивительное, что они оба поняли в тот момент — как для течного омеги, Чуе одного пальца было мало. Вообще мало. Будто почти и не ощущалось ничего. Заметив это, Осаму решил не медлить и тут же ввёл второй, сразу разводя их в стороны внутри. Чуя подавился своим стоном. Как? Как вообще это может быть настолько приятно??? Он в раз забыл все оскорбления, из которых в основном состояло их общение до этого самого отрезка времени в этом вселенском временном континууме, и без зазрения совести начал насаживаться на его пальцы, всё пытаясь догнать ускользающее удовольствие, пока Дазай там балдел от открывшегося ему вида. Чуя, сам Чуя сейчас трахает себя его же пальцами… Ну охуеть не встать! Ловя момент, Осаму прижался к нему со спины ещё ближе, начиная намного резче вгонять и вынимать фаланги, слушая, как у Накахары то и дело сбивается дыхание. А потом добавился третий палец, и Чуя с каким-то непонятным чувством подумал, что хочет гораздо больше этого… Но стоило шатену наткнуться на чувствительный бугорок там, внутри, как омегу вмиг прошило острое удовольствие, сопровождаемое громким стоном и матом впридачу, потому что это всё ещё Чуя. Странно, но каким бы грубым он не был снаружи, внутри он просто шёлковый, мягкий, и этот контраст просто взрывал мозг и заставлял упиваться происходящим. У Накахары кожа такая нежная, горячая, и сам он кажется сейчас таким мягким, как все омеги и должны быть, что у Дазая невольно в голове проскакивает — черт, а он ведь всегда был омегой! Всегда был вот таким нежным, ранимым, хрупким. Омегой, который, как предполагается, будет когда-то вынашивать своих детей. И если раньше, смотря на своего раздолбая-одноклассника во время их обычного общения Осаму даже в мыслях не мог бы связать рыжего и что-то такое субтильное, как ребенок, то сейчас, видя, как этот маленький Чуя выгибается под ним и жмется к нему — Дазай верит. Верит, что такое будущее очень даже возможно, что Накахара действительно вот такой — тот, кого сейчас хочется утопить в ласке просто за то, какой он есть. Судя по всему, эмоционально уязвимым в данный момент является не только Чуя. Черт… Смазка с каждой секундой вытекала всё больше из сжимающегося прохода, а Дазая вело от её запаха и запаха всего омеги, так покорно сейчас распластавшегося под ним. Осаму сам уже не мог терпеть, смотря, как только лишь его пальцы погружаются в Накахару, поэтому он, под недовольный скулёж последнего, вытащил их со смачным хлюпом, от которого у обоих на секунду заложило уши. И стоило Дазаю только сейчас удосужиться взглянуть Чуе в лицо, и увиденное повергло его в шок — Накахара, весь раскрасневшийся, с приоткрытым ртом, тщетно хватающим воздух, пока с губ неконтролируемо стекает слюна — это слишком. Действительно слишком. И это стало последней каплей. Дазай резко перевернул рыжика на спину под его удивлённый вскрик, а в следующий момент накрыл его всё ещё приоткрытый рот, целуя сразу глубоко и страстно. Чуя там, кажется, тоже потерялся в ощущениях, так как совсем не сопротивлялся, а лишь заново обвился вокруг него конечностями, что сыграло на руку альфе, когда он вдруг вздумал приподнять того от кровати, усаживая растерянного и дрожащего от возбуждения Чую к себе на колени, пока сам удобнее устраивался у изголовья кровати. У обоих перехватило дух, когда они поняли, до чего докатились… — Ты так прекрасен, ты знаешь? — сам не зная зачем, прошептал Дазай, зачарованно глядя в лазурные глаза напротив, которые, кажется, даже сверкнули на миг от его неосознанно брошенной фразы. Шатен уже просто голову потерял от такого податливого сегодня Чуи, который теперь сидел на нём верхом и вот-вот собирался насадиться своей аппетитной задницей на… — А ты меня бесишь, ты знаешь? — в итоге сказал Накахара явно от растерянности и вскрикнул, когда Дазай резко прижал его прямо вплотную к себе, так что тот проехался задницей чётко по его давно вставшему члену, который был явно больше омежьего. — Чуя… — устало улыбнулся шатен, покачав головой и убрав выбившуюся рыжую прядку смущённого омеги за ушко. — Давай договоримся хотя бы в постели быть честными друг с другом? — А я и честен, — упорно проговорил Чуя, сжимая зубы и вдруг неожиданно приподнимаясь на коленях. — Ты меня жуть как раздражаешь… — прошептал он последние слова, глядя при этом на Дазая с доверием, которого он никогда прежде не видел в его взгляде, а ещё с неконтролируемым желанием, которое и сподвигло его сейчас аккуратно завести руку за спину, чтобы схватить член Дазая и направить его в себя. И только альфа хотел его замедлить, как тот сразу насадился, разом вбирая в себя всю длину. С надломленным голосом Чуя уткнулся Осаму носом в шею и прижался так, как не прижимался ещё ни разу до этого — будто шатен сейчас его единственный спасательный круг во всём чёртовом Тихом океане. Дазай ощутил дрожь, моментально сотрясшую его тело, а потом он ненадолго выпал из реальности, так как жар стенок Чуи ощущался слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он зажмурил глаза на некоторое время, ни на минуту не отпуская рыжика и снова задыхаясь от его усиливающегося запаха. Когда Дазай пришёл в себя, то поспешил повернуть голову в сторону, чтобы проверить Накахару, и на миг испугался, когда увидел его разбитое выражение лица и слёзы, катящиеся по щекам. — Чуя! Тебе… тебе больно? — спросил он обеспокоенно, на что получил тихий стон и такой взгляд, будто он вообще какой-то бред спросил. Дазай уже серьёзно начал поддаваться панике, как всё-таки последовавший ответ Накахары его поразил: — Мне слишком хорошо… Значит… Хорошо… Слишком… Чуе… Ну что ж… Тогда ладно, сейчас будет ещё лучше! Чуя шокированно взвизгнул, когда Осаму вдруг резко его приподнял, обхватив за ягодицы, и снова опустил на свой член, от чего их обоих обдало волной дикого удовольствия. А потом он повторил. И ещё. И ещё. И ещё… А затем это переросло в ритмичный темп, подкрепляемый хлюпающими звуками смазки, что даже больше начала вытекать из омеги после каждого шлепка кожи о кожу. Чуя приоткрыл свой ротик будто бы от удивления, из которого доносились тихие, тонкие стоны, а глаза кроме как зажмуренными не хотели держаться, ведь он был полностью сосредоточен на толчках в его тело, которые с каждым разом, кажется, ударяли всё глубже и глубже, из-за чего жар просто прошивал все органы внутри. Накахара и сам в какой-то момент начал подмахивать бёдрами, чтобы темп, который они взяли, стал ещё быстрее, заставляя теперь уже и Осаму не сдерживаться, вторя стонам омеги. Так что в какой-то момент и шатену стало слишком хорошо, из-за чего он решил сменить их положение, а то они рисковали слишком быстро закончить. Дазай вышел из Чуи под недовольный скулёж последнего и опрокинул того снова на спину, чтобы в следующий миг перевернуть на живот и поставить в знаменитую коленно-локтевую. У обоих дух захватило от того, чем они сейчас занимаются, но безумное желание, которое никуда не делось, быстро вернуло их с небес на землю, хотя это ещё как посмотреть… Осаму тут же пристроился сзади, шаря руками по заднице Накахары и раскрывая его для себя, чтобы в следующую секунду войти сразу и настолько глубоко, насколько возможно, вынуждая омегу под ним закричать. Распирающий его член слишком явственно чувствовался, а когда Дазай начал серию рваных, жёстких толчков, при этом крепко схватив его за бёдра одной рукой, а другой вжав поясницу в матрас — это заставило Чую просто задыхаться от переполняющих его эмоций, вынуждая стонать без остановки. А Осаму, тем временем, там просто кайфовал от открывшегося ему вида на то, как его собственный член погружается в такое желанное и желающее тело, и как колечко мышц Чуи растягивается, чтобы принять его, так что он не удерживается и проводит пальцем по нему, слушая, как голос омеги из-за этого ломается на секунду. Боже, ему сейчас сносит крышу так, как никогда в жизни, и Дазай уже не знает, как можно пережить переполняющий его экстаз, и он срывается в ту бездонную пропасть, что только они ранее видели в своих сознаниях, помня лишь о том, что ни при каких условиях нельзя вгонять в Накахару узел, если он не хочет, чтобы тот залетел сразу после их первого раза… Чуя сразу отключился после оргазма, а вот Дазаю ещё хватило сил, чтобы завалиться рядом с ним на кровать и уставиться в потолок. Они оба явно никогда не забудут этот день. Ну, если, конечно, рыжик придёт в себя, а не откинет коньки сейчас от передозировки эндорфинов… Когда Осаму более-менее вернулась способность разумно мыслить, он заставил себя подняться с кровати и перенести омегу в кресло, предварительно обтерев его салфетками везде, пока сам меняет простынь на кровати. Потом шатен бережно отнёс Чую обратно и лёг рядом с ним, обвивая его руками, окружая своим запахом и чувствуя, как Накахара даже во сне неосознанно прижимается к нему ближе. Когда оба проснулись от не очень продолжительного сна, то первым делом, пока они всё ещё лежали в объятиях друг друга и каждый лениво выводил узоры на коже другого, Чуя скучающе и так буднично сказал: — Я тебя ненавижу. Его голос был хриплым, то ли после сна, то ли даже «непонятно» чего… но Осаму тащился от его звучания и тут же готов был замурчать как кот от этого, если бы мог. — Угу, — просто ответил он, прижимая несопротивляющегося омегу ещё ближе, утыкаясь тому лицом в макушку и довольно вдыхая запах кориандра, оставив быстрый поцелуй в волосах. — Я тебя тоже, — улыбнулся Дазай, видя, как лёгкий румянец опять покрыл щёчки разомлевшего Накахары. Тот, чтобы скрыть это, лишь сильнее уткнулся в грудь альфе, тщетно пытаясь спрятать точно такую же улыбку…