`cкажи мне что-нибудь на русском.

 — У неё было прозвище «Пантера Вдова»? Или, может… «Когтистая Смерть»? А, нет, знаю лучше… — Нет, Бишоп, — сквозь смех и слёзы говорит Елена, когда Кейт проводит мокрой ваткой по ране от сюко. — У Вдов нет глупых позывных. Лучница недовольно фыркает, всем своим видом показывая, что её _глупые прозвища_ вовсе не… _глупые прозвища_. — Я поняла. Ты просто завидуешь, ведь у тебя никогда не было н о р м а л ь н о г о позывного. Ты всегда была «Чёрной Вдовой» и ещё не успела распробовать то прекрасное чув-. — Только не начинай… — Нет, — продолжает лучница. — Ты только послушай… Елена протестует, собираясь перевернуться на локтях, чтобы встретиться лицом к лицу со своей проблемой, но рука Бишоп опускается к ее плечу и прижимает ее к кровати, заставляя раненую шпионку лишь недовольно буркнуть в подушку. — Не двигайся, — приказывает Кейт, и Елена фыркает, но к совету прислушивается. — Сейчас, скорее всего, будет больно. После нескольких мгновений дерганья и бормотания извинений, Кейт пинцетом достаёт осколок стекла из спины уже бранящейся русской. Лучница быстро прижимает стерильную салфетку к открывшейся ране, в голове прокручивая хронологическую цепочку оказание первой (и последней) медицинской помощи. Бартон когда-то ясно дал понять, почему _такие как они_ редко обращаются в государственные больницы. Все эти вытекающие разборки с полицией и бюрократия…буэ. «Фейстайми только в экстренных случаях, — вспоминает наставление Клинта Кейт. — Только если начнёт падать температура или у неё остановится сердце. В остальном делай так, как я сказал». Наверное, «Poshel naxyi, Бартон. Ты же знаешь, что у меня нет сердца», было первой попыткой Елены сказать «спасибо Клинт за то, что принес нам медикаменты». Кейт хотелось верить в это.  — Откуда этот? — спрашивает девушка, аккуратно проводя подушечками пальцев по неровному круглому шраму. — Пулевое. — отвечает Елена столь будничным тоном, словно говорит о погоде. — Касабланка. Пятнадцатый год. Кейт молчит, возвращаясь к своей работе. Всё ещё зажимая салфеткой рану от осколка, второй рукой она ещё раз обрабатывает рану от сюко, наконец-то заклеивая каждую дорожку от когтей пластырем. В лучших традициях Бартона — поперёк. Самоназванный парамедик (нездоровое влечение прозвищами, кажется, достигло уровня абсурда) быстро меняет салфетку на ране от стекла, заметно нахмурившись от вида чужой крови. — Скажи мне что-нибудь на русском. — Например? — Ты сказала, что однажды покажешь мне Россию. Научи меня хотя бы здороваться. — Тебе это не понадобится. — Всего одно слово. Одна фраза, — Кейт подушечками пальцев скользит по чужой спине, ощутимо нажимая в районе рёбер. — Что-либо. Елена молчит. Бишоп не понимает, почему она так не решается научить ее одной простой фразе, и на мгновение Кейт задается вопросом, не сделала ли она что-то не так. Если она пересекла границу, если метафорически вскрыла старые раны, если напомнила о… В момент, когда она отстраняется и выравнивается, чтобы извиниться и отступить, Елена отвечает. — Ya lubly tebya, — говорит Елена странно отстраненным и задушенным тоном. — Ya lu-bly te-by-a. — Ja lumbly tebia? — неуверенно повторяет лучница. — Для первой попытки неплохо. — Ja lubly, Елена. — Tebya. — Да, tebya, — гордо улыбается Кейт. — Знаешь, звучит неплохо. Это «привет»? — Да, это «привет», — отвечает Елена, и в ее голосе есть что-то, чего Кейт не совсем понимает. — Но не говори это никому, это только для меня. — О, так этот «привет» адресован т о л ь к о тебе? — Ага, — говорит Елена. — Да, этот адресован только нам с тобой. — Спасибо, — говорит Кейт. — Я… наверное, завтра забуду, но спасибо. — Тогда я научу тебя этому снова, — сразу же говорит Белова решительным голосом, делая акцент на последнем слове. — Снова и снова. Пока ты не запомнишь. Бишоп улыбаясь, крестообразно клеит пластыри на последнюю рану и, довольная своей работой, аккуратно разглаживает их; поёрзав бедрами, осторожно подается вперед, приобняв шпионку за шею. — Ну а… что насчёт «общей фразы приветствия»? — Есть такая. — Белова хитро щурится, прежде чем ответить. — Ya typitsa. — Ja tupisa… — пробует на вкус слово. — Врёшь… это что-то связанное с пиццей. Елена уж слишком резко кивает, больше не в силах сдержать смех, за что и получает шуточный укус в шею. Кейт, как настоящий «Самоназванный парамедик», грозит пациенту не делать резких движения (тем более бить своего доктора!) и наклоняется, в завершение своей работы целуя рану залепленную пластырем. Белова на мгновение закрывает глаза. Кейт молчит. Слишком долго, чтобы Елена не начала паниковать. — Бишоп. — Что? — Если ты прямо сейчас пытаешься придумать мне прозвище… — Я пытаюсь тебе помочь. Глупо называться так, как зовут ещё минимум сотню женщин!