Один конец

Ло не верил ни в предсказания, ни в пророческие сны. Подобными вещами упиваются люди, пытающиеся свалить все свои невзгоды на окружающий мир и богов, якобы они за них и проблемы решат, и жизнь наладят. А если горой посыпались неудачи, то можно припомнить злосчастную бумажку, висящую на ветке священного дерева, и посетовать, что небеса не откликнулись на мольбы о помощи. Порой, в минуты беспросветного мрака, когда впереди виднеется один могильный крест, обращение к высшему существу спасает, но Ло знал, как бесполезно проклинать или слепо молиться. Он знал о том, как изо всех сил цепляться за остатки отведенного времени и жить без надежд на возвращение былых дней. Жить с местью в сердце, где вместе с ней процветала и любовь, о которой мужчина, будучи ребенком, успел позабыть. Он знал о том, как не опускать руки, даже если шансы малы, и идти вперед, несмотря на риски и пожирающую тебя изнутри боль. Он не ждал спасения свыше, ведь если продолжать полагаться на божественные сущности и ничего не делать, то не наступит перемен. И никакие пустые преклонения перед алтарем в ожидании чуда не заменят спасительную теплоту слов дорогого человека. Правда он не до конца отрицал судьбу и ее выходки. Нося инициал Д. в имени, Хирург Смерти понимал, насколько могущественным тот был. Не даст просто так умереть своим владельцам и не позволит вечно сидеть на троне забывшимся выскочкам из Мариджоа. Отголоски воли Д. каждого из почивших продолжают сотрясать мир и лишь ждут того, кто понесет их дальше, дабы спалить дотла идеальную клетку кукловодов. При этом нить, что соединяла его с Корой-саном, для него никогда не будет предрешенным исходом судьбы. Источник чувств — незапятнанная доброта и искренность, исходящие из глубин души. Они неподконтрольны и непонятны жестокому течению времени. Спустя столько лет Трафальгар наконец понял, что не нужно искать причину или предопределение однажды произошедшему. Продолжать путь, радуясь подаренной жизни и любви, — это главное. Именно этого хотел бы Коразон. Ло категорически не хотел идти в храм ради получения билета с предсказанием и уже в сотый раз объяснял Мугиварам почему. Однако их, а в особенности Луффи, мало волновали аргументы, ибо, объединяясь, они следовали принципу «мы так решили — мы так сделаем». Впоследствии подключился еще Бепо с ребятами, потому шансов на побег и вовсе не осталось. Через несколько минут компания оказалась возле длинной каменной лестницы, ведущей к храмовому комплексу. Все дружно отправились покорять сотни ступеней, дабы взойти на вершину, утопающую в густой листве. Игнорируя чужие жалобы о тяжести подъема и просьбы передохнуть, он упрямо шел вперед, периодически уклоняясь от веток, норовящих либо ударить по лицу, либо сбросить шляпу. Мугивара успел устроить бег наперегонки, радостно сообщив об этом всем, и затем умчался, подняв тучу пыли. За ним последовал яростный крик Нами, прерывающийся ее же кашляньем и вспугнувший вторую стайку птиц. И вот уже народ, стремясь одновременно перекричать и обогнать друг друга, последовал за Монки, да так, что только пятки сверкали. Не приняли участия разве что наиболее адекватные члены обеих команд, если кого-нибудь из присутствующих вообще можно было назвать адекватным. Как обычно, даже небольшая прогулка превратилась в настоящий кавардак, к такому со временем привыкаешь. Когда мужчина поднялся, то первым делом увидел, как многие столпились у емкости с водой, чтобы омыть руки. При этом во все стороны летели и брызги, и люди, привлекая внимание проходящих мимо прихожан. Хирург Смерти, опустив козырек, притворился, что это не его команда сходит с ума вместе с Мугиварами. Пока те боролись за пальму первенства, группа выдохшихся пиратов переводила дух возле гигантских статуй. Рыжеволосая девушка, яростно сжимая кулаки и оранжевый посох, готовилась провести лекцию о том, как надо вести себя в храме. К толпе подошел Санджи, угрожающе нависая только над мечником, и изначальный план «помочь Нами-суан успокоить идиотов» с треском провалился. Он умудрился создать больший хаос, вконец выводя из себя навигатора. Итог был очевиден: каждому досталась порция крепких тумаков, после которых наступила тишь да гладь. И кажется, теперь нарушители спокойствия нацелились на Трафальгара. — Торао, беги, пока можешь, — шепнула ему Нико Робин, подперев подбородок ладонью, и состроила всезнающее выражение лица. Уж очень любила она говорить ужасы и подтрунивать над другими. — Будто ты не знаешь, что убегать я должен был еще тогда, на Панк Хазарде, Нико-я, — со вздохом ответил тот. — Твоя правда, — она улыбнулась и скрылась в тени деревьев, потому что сюда на всех порах мчались белый медведь и Луффи. Они резко прыгнули — бах! — соломенная шляпа плавно взмыла в воздух и опустилась на черную макушку, а Бепо заключил в объятия мужчину. Но будущий король пиратов не собирался сдаваться. Он вскочил как ужаленный и, применив силу фрукта гому-гому, ухватился за распахнутый ворот кимоно Ло, талию которого затем обмотал другой рукой. Схваченный с обеих сторон мужчина упал на землю под весом этих двоих и ему пришлось выслушивать настойчивые просьбы пойти загадать желание, сделать подношение и тому подобное. К сожалению, они выбрали неправильную стратегию. Раздраженный Ло мигом утихомирил обоих, отчитав по полной и отправив заниматься этими делами без него. Пусть Монки просто так не отступает, но, проворчав, что Торао злюка, он с надутыми щеками ушел к товарищам. Вскоре вокруг опустело, и тогда, отряхнувшись, Ло прислонился к красному столбу тории. Ему вполне достаточно отсюда следить за человеком, из-за которого недавно сердце чуть вновь не выскочило из груди. В общем, никому не удалось протащить капитана Пиратов Сердца дальше ворот. Только вот это не уберегло его от предстоящей встречи. Пока остальные развлекались, стоя около небольшой постройки и шаткого на вид прилавка, дабы узнать, что же готовит им будущее, Трафальгар краем глаза наблюдал за гиперактивным парнишкой в соломенной шляпе. «Он уж точно получит "большую удачу"», — ухмыльнулся мужчина, покрепче сжимая оружие. Неожиданно в потоке шума едва уловимо промелькнул легкий стук деревянных сандалий. Словно призрак, из ниоткуда возникла женщина в традиционном одеянии, широкие рукава которого проплыли мимо стройной грядой облаков. Остановилась она около напрягшегося Ло, уже сверлящим хмурым взглядом незнакомку. Поначалу она не вызывала подозрений — вполне обычная на вид служительница храма. Лишь лисья маска и витающий вокруг нее мистический ореол вкупе с резким появлением заставляли инстинкты кричать об осторожности, а тело застыть от удивления. Стрелка часов продолжала свой ход, а гостья все не спешила уходить дальше, к святилищу. Судя по всему, не стоило надеяться, что она сдвинется с места и оставит его одного. Начинать разговор он не собирался и не было ему дела до причин, по которым эта особа решила постоять рядом. Но ее присутствие и повисшая в воздухе внезапная тишина раздражали и давили ворохом неприятных ощущений. Первой заговорила жрица, тем самым избавив его от тягучей неловкости молчания. — Вы ждете друзей? — голос растекся подобно лучам заходящего солнца, сразу вызывая в собеседнике теплоту и некое доверие. Будто это была встреча двух старых приятелей и сегодня они собрались здесь, чтобы вкусить саке в душном баре. Если бы на месте Трафальгара был кто-нибудь другой, то, возможно, на том простофиле бы это сработало. — Кто ты? — сухо и с нажимом спросил он, но после короткой паузы добавил: — Не важно, вряд ли ты скажешь правду. Если у тебя ко мне дело — переходи к нему, без лишних вопросов, — обычно он бы пустился отрицать дружбу между ним и Мугиварами, но ситуация не располагала к этому. — Всегда подозревать всех вокруг не очень хорошая привычка, — слегка покачав головой и указав рукавом в сторону гадального павильона, она продолжила как ни в чем не бывало: — Я всего лишь жрица, желающая утолить свое нескромное любопытство. Раз вы ждете их, значит уже получили предсказание? Тяжелый вздох и грозно сверкающие глаза немного развеяли напускную дружелюбность, хотя, казалось, женщине было все равно. Она с той же невозмутимостью ждала ответа, словно ей он был очень важен. Не хотелось доставлять удовольствия приставучей служительнице, но иначе она будет стоять над душой целую вечность. — Нет, мне это и не ну… — ему не дали закончить фразу, моментально прерывая. — Могу ли я тогда предложить вам испытать удачу прямо здесь и сейчас? — пошарив в тех же, уже теперь не только широких, но и глубоких рукавах, она извлекла оттуда небольшой цилиндр, в котором звонко потрескивали деревянные палочки. — Можете считать это наглым способом собирать подношения. Ло мог поклясться, что сейчас она широко улыбалась той хитрою улыбкой, какая бывает у демонов, завлекших в свои сети жертву. От ее милого смеха, лишенного человечности, по спине пробежали мурашки. Издав очередной вздох, он протянул несколько монет довольной жрице, а та в свою очередь, предварительно спрятав деньги, засунула руку внутрь цилиндра и вытащила первую попавшуюся палочку с номером. То же она проделала с билетом, правда у него уже был номер, как тот, что указан на палочке, и отдала его мужчине. Он развернул бумажку и принялся читать, жалея, что так легко поддался. — Великое несчастье?.. — пробежавшись глазами по тексту, Трафальгар цыкнул и в итоге скомкал лист. Верить в подобную чушь даже для развлечения слишком. Он развернулся, собираясь уйти, но ноги ни с того, ни с сего перестали слушаться, примерзая к ступенькам от расползшегося холода. Как раз в этот момент появилась шумная компания, и растянувшаяся рука схватила мужчину за плечи, утягивая за собой. От неожиданности тот аж ахнул и открыл было рот, чтобы возмущенно произнести «Мугивара-я», однако до него дошло, что странный потусторонний холод мигом исчез и пространство вернулось к прежнему мирному течению. Резко повернув голову в сторону женщины, он мысленно выругался. Никто будто не видел, как она стояла там, на верху лестницы, и из ее невидимых уст лились слова, пропитанные угрозой. Он не хотел слышать это чертово зловещее предупреждение по поводу его не веры в предсказание. Стараясь не обращать на этот бред внимания, Ло прислушался к возбужденным людским крикам, которым аккомпанировал размеренный шелест листьев и песнь смелых птиц. Когда главные ворота скрылись из виду, он обратился к идущему рядом Луффи: — Эй, Мугивара-я, ты видел странную жрицу в маске? Ты пронесся мимо нее минуту назад, — он знал, что спрашивает не того человека, просто отвлекал парня, пока выбирался из его цепких лап. — Какая еще «жрица в маске»? Не видел таких, — удивленно ответил Монки и, выкинув из головы вопрос Трафальгара, переключился на свою волну. — Ты пропустил все веселье, Торао! — он почти начал рассказывать о похождениях, но заметил торчащий между сжатыми пальцами белый конец листа. — О-о, круто, ты тоже получил билет! А говорил, что не хочешь… Эй-эй, скажи, что там! — он пытался заглянуть в смятую бумажку, повторяя «Покажи! Покажи!» и сильнее прижимая мужчину к себе. — Прекрати, Мугивара-я! — он повысил голос, в котором явно прослеживались недовольные нотки, и принялся вполсилы пихать локтем Луффи, попутно ударяя рукоятью меча по чужой ладони. В итоге их противостояние вылилось в соревнование, кто кого перекричит. Наблюдая за ругающейся парочкой, остальные вздыхали и пожимали плечами, а Робин тихо посмеивалась, прищурив глаза. Полная луна повсюду развесила свою бледную шаль. Сквозь раздвижную дверь проникала тонкая полоска света, и пылинки, кружащиеся в танце от дуновения ветра, сверкали, словно звезды. В тени комнаты на футоне расположился Ло, неподалеку стоял кувшин и керамическая чашка, на дне которой виднелись остатки саке. Ночь. Дурманящий запах алкоголя. Провалившийся в сон мужчина рваными фрагментами, заволоченными пеленой, наблюдал неизбежное будущее. Отвратительный красный, отвратительно теплый, покрыл руки, в которых отчаянно, из последних сил, билось сердце. Чьи-то крики, его ли или чужие, разобрать было невозможно. Непрекращающимся потоком лились слезы, до боли соленые, они смешивались с кровью и застилали картину. Но туманный взор зацепился за знакомый взгляд. Два года назад он не дал тому угаснуть. И сейчас в нем плескалось столько отчаяния и боли, что казалось, будто они вот-вот обернутся всепоглощающей ненавистью. Холодные пальцы медленно прошлись по разгоряченной коже, но столь слабое утешение вкупе с предсмертной ухмылкой только сильнее ранили поврежденный дух. Чересчур крепкие объятия и непонятные слова потонули в расплывшейся перед ним тьме. Очнувшись от кошмара, Трафальгар весь в испарине мог лишь надеяться, что эти ужасные кадры ౼ проделки больного сознания ౼ и что эти глаза не принадлежали человеку с солнечной улыбкой.