Розария никому не расскажет

Прекрасное ночное небо: вместо преддождевых облаков, обещанных природой, оно было усыпано звёздами, узоры которых складывались в созвездия, решающих судьбу человека. Странно, что кто-то умеет читать эти шифры вселенной — та же Мона или любой другой астролог. Кэйа узнал о том, что у него в принципе есть своё созвездие, когда спустя несколько лет жизни под крылом семьи Рагнвиндр, Дилюк похвалился тем, что он - Мудрая Сова. Было до жути непонятно, маленькому смуглому приемышу, как это так: кто-то уже знает, что тебя ждёт в будущем, когда ты-то еще нет. Маленький Кэйа не понимал, Взрослый — не хочет понимать, хотя прекрасно знает ответ, на свои детские мечты о прекрасной жизни в настоящей семье. Окурок падает на землю, а затем сразу же превращается в пепел под давлением сапога. —Не сори - машинально говорит Розария, и томно выдыхает клуб дыма, продолжая думать о своём и смотреть в небо. Кэйе думается, что мысли их сейчас были схожи: монахине есть за что сожалеть, вот и сидит сожалеет. Её бы приобнять, сказать, как ребёнку, мол не переживай ты так, будто Дилюку в десять лет, когда он поджёг Виноградную лозу. Но увы, это не тёплый мальчик с горящими глазами, а уставшая от жизни женщина с поникшими плечами и триггером на прикосновения. —Извиняюсь, -слегка хрипло говорит Кэйа и берёт ещё одну сигарету из портсигара монахини: благо, чаще покупает их он, по этому та никак уже не реагирует. Поджигает от дорогой зажигалки-подарка, бережно хранимого вот уже пять лет, и опять смотрит в небо, своим единственным звездчатым зрачком. Кэйа думает о доме. Не о том холодном жутком месте, что сгорело в огне вместе с его матерью и надеждами его народа. И не о той холодной квартире в нижней части города, где он бывает реже, чем в своём кабинете. Он думает о теплом доме, в которое его приняла его названная семья. Он думает о красивом белом камине, Аделинде и вкусных блинчиках на завтрак. О винном погребе, где они с Дилюком юношами воровали вино и о сотне виноградников, из которых получается самое ценное пойло всего Тейвата. Он думает о красных волосах, запахе гари и качественной кожи. О Рубином сияющих глазах и аристократичных руках. Он думает о запахе своей горящей кожи, отчаянии и дожде, что хлещет прямо в лицо. Он думает о… —Кэйа, тратишь мне сигареты просто так- ворчит Розария и слегка бьёт по его руке, чем выкидывает потухший окурок из подпаленных и обожженных не единожды пальцев. Кэйа смотрит на дотлевающую, и не разу не взятую в рот сигарету, и думает, что выглядит так же последние несколько месяцев, а может и лет. —ну что вы, сестра Розария— нарочито официозной отвечает капитан пытаясь скрыть смущение от произошедшего. Слишком много он думает в последнее время, очень слишком и очень думает - я не трачу, а спасаю вас от них- лукаво говорит он и слегка откидывается на лавочке, поправляя волосы справа- сегодня он в простой рубашке, без эпотажного боа или капитанского мундира, что очень непривычно, как и непривычно его молчание в глубокой ночи: обычно, он не закрывая рот говорит о чем-то, стараясь заполнить пустоту в диалогах. Сегодня же, экспедиция не вернулась с хребта из-за нескольких потерь во время бурана и Кэйа не может быть не-в подавленном состоянии, он их капитан, как никак - в следующий раз я угощаю тебя в таверне, Роза. Розария молчит, тушит сигарету своим Крио, кладя её рядом с собой - ведь выкинет потом, Кэйа точно знает. А ещё он знает, что его подруга по стихии посидит на этой укромной лавочке ещё минут пять, затем наденет на себя митру¹ и также незаметно уйдёт, слегка кивнув на прощание. И, смешно ей богу, но как только она заходит за поворот —и её как след простыл. Розария постоянна и насторожена. Готова нести бремя правосудия на своей спине, вместе с грехами своими и других людей. И Кэйе её до жути жаль, потому, что она как то рассказала о том, что на душе. Кэйе и до этого знал кто она — читал её досье, тайком пробравшись в кабинет Варки, но из первых уст слышать больнее, чем читать сухой текст на бумаге. Капитан ещё раз смотрит на небо — теперь оно кажется ему тусклым, не таким, каким его представлял мальчик из пещеры. Он ищет знакомые созвездия взглядом, и думает, какое было у его матери. Пытается вспомнить её глаза, но на ум приходит лишь огонь вокруг него и его дома, огонь в сердце, что выжег там всё до основания. Кэйа мигает, опускает взгляд и вздыхает, задерживая дыхание. Вся его поза — комок нервов, коснись — и он рассыпется. —Роза - едва слышно шепчет он, и в горле пересыхает, а голос ломается на последнем слоге —да? - спрашивает она слегка дергая головой в сторону чего-то за спиной Кэйи. —Близится война— начинает многозадачно он и замечает на периферии тёмный силуэт проскочивший меж домов. Позже он спишет это на свою потерю глубины и волнение. —ты это сейчас к чему, Кэйа— вопросительно, но всё так же спокойно говорит монахиня и скрещивает руки на груди. —Я шпион из Кхаэнриа’х — тупо говорит он после недолгой паузы и смотрит куда угодно, лишь бы не на Ночное Правосудие². Он готовился к этому разговору - Розария не последний человек для него, что бы там не думал его братец или завсегдатаи таверны. Они не были в романтических отношениях, люди думают что они в принципе отношения друг к другу не имеют, но их общие ночные вылазки, посиделки за бутылкой одуванчикового вина и латание ран друг друга, началось ещё три года назад. Монахиня не была простым человеком и таким же себя и Капитан не назовёт, а потому он думал, что она сможет принять его признание. Не последние друг другу люди. Не в первый раз Кэйа слышит звук удара кресала о кремний³, а затем повернувшись, видит нахмуренную Розарию, делающую затяжку. Всë таки она не бросит курить, как собиралась пару недель назад. Женщина просто смотрит на него, и её брови даже изгибаются в лёгком сочувствии, а затем произносит простое —Я знаю, Кэйа - капелька пота скатывается по шее у Рыцаря, а рука фантомно вздрагивает — нашёл чем меня удивить — и она впервые заглядывает к нему в глаза, такие красивые, холодные, но в тоже время тёплые и яркие, как звёздное небо. Её же глаза — налив янтаря, и Кэйа видит в них огонёк озорства и иронии, будто он только что не признался девушке о том, что он родом из вымершей пятьсот лет назад нации. Хотя, чему он удивляется? Эта женщина знает гораздо больше, чем многие думают. Он двигается чуть ближе к подруге, а монахиня даже пытается утешительно положить свою руку с длинными ногтями ему на плечо. "Непривычно"- звучит в головах у обоих, но они не двигаются больше. У Кэйи камень с плечо упал - он рассказал и не остался со сломанным плечом или про мороженным сердцем, хоть и процент такого исхода по его подсчётам был крайне мал. У Розарии, на удивление, на спине не добавился ещё один тяжёлый груз чужого греха. И вовсе, она ощутила теплоту, будто такое должно было быть. Кэйа смеëтся. Розария хмыкает и лишь крепче сжимает его плечо смотря на звездное небо выискивая там созвездие Павлиньего Пера, горящего менее тускло, чем обычно. Розария также игнорирует копну красных волос на соседней крыше и взгляд рубиновых встревоженных глаз; сегодня ночью она вновь взяла чью то тайну себе, но Кэйа будет уверен — Розария никому не расскажет.