Стеклянный шар

Ваканда напоминает Стиву стеклянный шар с искусственным снегом внутри. Застывшая в вязком глицерине идиллия, только в их шаре вместо Эйфелевой башни или Статуи Свободы – королевский дворец, пальмы и бесконечное звездное небо над головой. А вместо снега – мириады светлячков. И все они как фигурки внутри этого шара, безмятежные, почти счастливые. Сэм со своей новой подружкой, похожей на эбонитовую статуэтку. Задремавшая на диване Ванда. Клинт со Скоттом, увлеченные игрой "попробуй как можно больше местных напитков и не умри". Хотя вот за них, возможно, стоило бы волноваться. Через раздвижные двери к нему на балкон выходит Баки, держа в каждой руке по паре бутылок. – Спас кое-что от этих дегустаторов. Угощайся, – он протягивает одну Стиву, а остальные пристраивает на широком каменном парапете балкона. – Пиво? – Стив с интересом рассматривает незнакомую этикетку. – Угу. Клинт сказал, они его вчера пробовали. Вроде живы. Стив открывает бутылку и делает пробный глоток. – Крепкое. А так неплохо. – Какая разница? – Баки в свою очередь щелкает крышкой. – Перепить и наделать глупостей нам все равно не грозит. Он запрокидывает голову, Стив замирает, глядя на то, как ходит кадык на напряженной шее, а губы плотно обхватывают запотевшее стеклянное горлышко. – Смотри-ка, не разучился, – Баки переводит дыхание и, прищурившись, внимательно рассматривает бутылку на свет. – Больше половины. – Им еще не надоело? – Да непохоже. Сегодня еще с рынка целую батарею натащили, у них матч-реванш. – Вот это я называю – отчаянные ребята, – Стив смотрит через стекло на компанию за столом. – Я вчера думал, Скотт задымится. Сэм со своей спутницей заняли угловой диван; не обращая внимания на веселье в центре комнаты, он что-то шепчет девушке на ухо, та одобрительно смеется, а затем наклоняет голову, демонстрируя невольным зрителям изящество длинной шеи и не то целует, не то прикусывает его ухо. Сэм вспыхивает и кидает быстрый взгляд на спящую на диване Ванду, а Стив поспешно отводит глаза. – Ого! – в свою очередь, Баки даже не думает отворачиваться. – Ну хоть у кого-то с личной жизнью все хорошо. Уверен, что в ближайшее время бравый Сокол будет реже радовать нас своей компанией. – Завидуешь? – хмыкает Стив. – Хочешь так же? – Даже не знаю, – тянет Баки, в его голосе отчетливо читается сомнение. – Сэм все-таки твой друг. Кроме того, он не в моем вкусе. – Вообще-то я имел в виду не Сэма! Получив тычок костяшками пальцев под ребра, Баки только ухмыляется. – Прости, не удержался. У тебя была такая сентиментальная рожа, ты бы видел. – Да иди ты! Просто я рад за него. – Вот и я о том же. Стив, ты стал слишком сентиментальным, ну прямо любимого внука женишь. Пока что там попахивает просто приятным времяпрепровождением к обоюдному удовольствию. К сексу, одним словом. Страстной ебле под сенью пальм и дуновением кондиционера. – Просто признай, что завидуешь, – Стив отворачивается и опирается локтями о парапет. – Эй! Не поворачивайся ко мне спиной, когда мы говорим о ебле! – Я всегда мог доверить тебе спину, – не оборачиваясь, усмехается Стив. – Ты и сейчас можешь. – Я знаю. Баки придвигается и, легонько толкнув плечом, протягивает вторую бутылку. – Держи, а то слишком быстро греется. Конечно, завидую, – добавляет он после паузы, во время которой они молча наслаждаются холодным пивом и безмятежной свежестью опускающейся на темный сад ночи. А Стив – еще и теплым плечом Баки, который словно забыл, что надо отодвинуться. – Местные красотки сами весьма... кхм, экзотичны, но даже для них я слишком мрачный кавалер. Только доктор Мганга испытывает ко мне какой-то интерес, правда, он не кажется мне здоровым. – Мне тоже, – ворчит Стив. Доктор Мганга действительно слишком много времени уделяет работе с новой рукой Баки, наверное, дай ей волю, она бы его вообще из лаборатории не выпускала. – Так что, если не считать многоуважаемого доктора, кажется, я совсем разучился разговаривать с женщинами. Даже малышка Ванда держится от меня подальше. – А, ты об этом? Ванда говорит, у тебя слишком сильный эмоциональный фон. – В каком смысле? – Не знаю, она не объяснила. – Хотя ладно, можно догадаться, – Стив скашивает глаза, но, похоже, Баки тоже не собирается ничего ему объяснять. – А по поводу девушек ты преувеличиваешь, я уверен. – Правда? Баки вытягивает перед собой руку. Тускло поблескивающий черный металл стремится слиться с ночной темнотой, и только золотые линии стыков обрисовывают ее мощный контур. Стив завороженно смотрит, как плавно двигаются пластины, когда Баки сжимает и разжимает пальцы. – Она отлично выглядит. Даже новая – рука напоминает ему о том, как долго и успешно из Баки делали живое оружие. И все равно она смотрится потрясающе красиво. – Да? – скептический смешок отвлекает его от мыслей – И как думаешь, какая женщина оценит такое украшение? Дорогая, не бойся, она не укусит. И не задушит. Ну хорошо, если хочешь, давай накроем ее одеялом. – Баки... – Что? Только не делай опять такое лицо. Да все в порядке, правда, это я так шучу – смешно жаловаться, в самом деле. Я жив, теперь безопасен. Даже протез у меня – рука, а не, к примеру, член. Согласись, на железный член точно ни одна девушка не польстится. – Вибраниумный, – рассеянно поправляет Стив. – Да нет, не вибрирует, – мгновенно откликается Баки. Стив улыбается и качает головой. – Как же мне всего этого не хватало, ты бы знал. – Чего именно? Дурацких шуточек? Дружеских подъебок? – Всего. А рука... ну, Бак, ее же не видно под одеждой. – При чем тут одежда? Стив, у тебя какое-то извращенное представление о сексуальной жизни, сейчас принято раздеваться. Да и раньше было принято. – Раньше вообще все было проще. – Раньше? – Да, в Бруклине. Баки вздыхает почти раздраженно. – Ну да, было. Стив, я понимаю, что мы с тобой не напьемся ни с одной бутылки пива, ни с дюжины. Но давай все-таки соблюдать негласные правила дружеской попойки? – Это какие? – Ну как же. Сперва идут смешные истории про присутствующих, потом просто тупые шутки, потом разговоры про девочек и только под утро воспоминания о прежних временах и разговоры про жизнь. Первый и второй этап мы и так пропустили, давай хотя бы на третьем задержимся? Стив снова улыбается. – Так я же и говорил. Ну, про девочек. – Правда? – Ага. Хотел сказать, у тебя всегда все было просто, даже когда в карманах гулял ветер, а после танцев девушку некуда было пригласить. Стив ожидает очередной шутки, но, вопреки его ожиданиям, Баки усмехается и молчит, глядя перед собой в темноту. – Да не было ничего, – наконец говорит он. – Подожди, что значит – не было? – вскидывает голову Стив. – А все эти поздние возвращения, рассказы о... – Врал. – Что значит – врал? Не верю. А Молли Джексон? – Только после свадьбы, сказала мне Молли, – после паузы мурлычет Баки, и Стив узнает знакомый мотив старой песенки. – Дорогой, все, что хочешь – но только после свадьбы. – Хорошо, а Мэгги Сандерс? – Увы, Мэгги всегда ходила с подружкой, они никак не могли решить, кому из них со мной гулять. – Так-так-так, – Стив разворачивается к Баки, – а Эмми? Кто мне хвастался, что прямо в парке, на каруселях? Я тогда решил, что если у меня когда-нибудь будут дети – ни за что не поведу их на те карусели! – Стив... – Баки смотрит на него со смешанным выражением жалости и нежности. – Что? – Ночью парк закрыт. – О, господи, Бак. Ты мне сейчас, считай, все юношеские воспоминания похерил. Я-то считал, ты правда крут! Баки приканчивает свою бутылку и, посмеиваясь, пожимает плечами. – Прости. Мне же нужно бы поддерживать репутацию. – Ах, репутацию... ладно, а Бет? Бетси Симонс? В сорок втором, вы целое лето вместе на танцы бегали. Баки морщит лоб. – Бетси Симонс? Не помню. А как она выглядела? – Красивая. Со светлыми волосами. – Это понятно, мне всегда нравились светленькие... Стой тут, не уходи, принесу еще пива. Если там, конечно, еще что-то осталось. Стив смотрит, как он уходит в комнаты и думает о том, что, действительно, девушки Баки чаще всего были светловолосыми. А еще невысокими и стройными. Иногда он вспоминал об этом, глядя в зеркало по утрам – тогда, в Бруклине. Но не позволял себе думать, что это может что-то значить – даже для последней надежды эти мысли казались слишком жалкими. Баки возвращается очень быстро, в руках у него упаковка обычного Будвайзера. – Остальное выпили, – поясняет он, устанавливая пиво на широких перилах и доставая две пузатые бутылки. – Держи. На чем мы остановились? На моем первом сексуальном опыте, насколько я помню. – Может, закончим этот разговор? – Почему? – А он только мне кажется неловким? – Ну вот, приехали, – Баки бросает на него острый взгляд. – Ночь, неплохая выпивка – самое время для неловких разговоров. Сам поделиться ничем не хочешь? – То есть, до войны ничего не было, верно? – глядя в сторону, Стив делает большой глоток. Баки щурится и молчит, давая понять, что от него не ускользнула неловкая попытка Стива уйти от ответа. Затем качает головой. – Верно. До войны ничего. – А потом? – Медсестра в Италии. – И как... – Как это было? Быстро. Отчаянно. – А потом? – Не знаю, мы больше не виделись. Стив почему-то ждет, что он скажет что-то еще, но Баки молчит, невидяще уставившись в темноту перед собой. Не торопясь, они допивают свое пиво, а ночь окутывает терпким запахом эвкалипта и тяжелым сладким ароматом цветов, в изобилии растущих на огромных клумбах внизу, звенит бесчисленными звуками. В густых темных кронах сонно перекликаются обезьяны, и цикады свистят и трещат так громко, словно где-то в глубине леса работает лесопилка. – А что там насчет тебя? – наконец вспоминает Баки. Стив молча тянется достать очередную бутылку, но Баки перехватывает его руку. – Так Клинт был прав? Капитан Америка – девственник? – Вообще-то, это не его дело. – Согласен, но все-таки. Стив, тебе девяносто пять! – пальцы горячие, а Баки не спешит их разжимать. – Вот именно, у меня еще вся жизнь впереди. – Да ладно, не дуйся, – хватка слабеет и Баки медленно отстраняется. – Я шучу. Еще будет у тебя шанс, и не один, ты же у меня красавчик, – Баки усмехается, но отводит взгляд раньше, чем их глаза встречаются. – Найдешь свою новую любовь. – Честно говоря, даже представить не мог, что у меня будет еще один шанс. – Еще один? А что, в Бруклине все-таки кто-то был? – Был, – Стив снова пытается перехватить его взгляд и снова неудачно. – Да ты что... Красавица? Светлые волосы? Темные? Или рыжие? Помню, на соседней улице девчонка жила, так говорили, у нее даже... – Темные, – не выдержав, перебивает Стив. – А, я помню, – улыбка на лице Баки выцветает. – Агент Картер. – Нет. – Нет? Да ладно! А все были уверены, что да... Тогда кто? – Какая разница? – Ну да, сейчас-то уже в самом деле уже никакой... А теперь? Есть кто-то на примете? Стив поспешно делает новый глоток. – Вроде того. – Да ты что? Поздравляю! – Баки толкает его локтем в бок. – Ну уж теперь-то не упусти счастье. – Не упущу. Хотя... в какую-то минуту думаю, что не упущу, а в другую... мне просто страшно. На пару минут вновь воцаряется тишина. – Я ее знаю? – наконец прерывает молчание Баки. – Хотя знаю, Шэрон. Новая агент Картер. – Знаешь. Но нет, это не Шэрон. – Что-то ты сегодня загадочен без меры, – Баки вздыхает, болтает остатками пива на дне бутылки. – Может, Наташа? Да нет, вряд ли... Так, не пугай меня, это же не Ванда?! – Нет! – подавившись пивом, Стив долго кашляет. – С ума сошел! – Тогда у меня варианты кончились. Или просто кое-кто слишком скрытный. Кстати, а почему не Шэрон? – Эй, она хорошая девочка! – протестует Стив. – Отличный аргумент – я серьезно. Никто не теряет девственность с хорошей девчонкой, девственность теряют с плохими. Есть такие на примете? – Очень плохие? – Ага. – Тебя не считаем? – А я в списке? – Баки смотрит без улыбки. – Прости, – Стив отводит глаза. – Неудачная шутка. – Ладно, проехали. Так что насчет Романовой? Вычеркиваем? – Угу. – И кто у нас остается? – Вроде больше никого. – Все-таки ты был прав, – после очередной паузы подытоживает Баки. Голос его звучит странно. – Как-то не ладится разговор. Стив чувствует легкое головокружение, вряд ли от пива, может, цветы внизу пахнут слишком сильно. А может, все дело в том, что Баки снова стоит так близко, что, наклонись – и можно будет почувствовать запах его волос. Стив не шевелится, он отлично умеет держать себя в руках. У него годы практики, почти десятилетия. Сейчас Баки здесь, Баки рядом. Этого мало, но этого хватит. – Слушай, давно хотел спросить... – голос Баки прерывает размышления, – хотя, ты может и не помнишь уже. Это мне некоторые старые воспоминания кажутся свежее вчерашнего дня. – Ну так спроси. – Спрошу. Это было незадолго до того, как меня забрали в учебный лагерь, за день или два. Я отмечал это дело с какой-то девчонкой, выпил чуть больше, чем стоило. Не помню точно, как ее звали, но точно помню, пошел потом не домой, а к тебе. "Сэнди. Ее звали Сэнди", – мелькает в голове у Стива, но... Почему Баки вспомнил именно этот вечер? Он ни разу не возвращался к этому после. – Не помню, – спокойно говорит он. – Правда? А раньше на память не жаловался, – Баки смотрит в упор. – Это у меня всегда с ней нелады были. – Стив... Прости, что я к тебе на ночь глядя приперся. Ну, хочешь, я все-таки домой пойду? – Да лежи уже. Куда ты пойдешь, уснешь еще по дороге. Стив поднялся, но в эту секунду Баки с неожиданной цепкостью схватил его за руку. – Посиди со мной? – слегка невнятно попросил он. – А я твою кровать занял... Тяжко вздохнув, Стив осторожно высвободил пальцы и сел на пол, прислонившись спиной к краю постели. Мир лишал его даже то немногого, что могло быть у Стива – возможности воевать плечом к плечу с Баки. Даже ее у него отнимали собственное тело и ненужное чужое сочувствие. А завтра Баки уедет, и неизвестно, когда они увидятся в следующий раз. Баки шевельнулся на постели, ослабевшая рука соскользнула с живота на одеяло, Стив машинально проследил за ней взглядом. Заусенцы, синяки, свежие мозоли на ладони. Продолжая разглядывать ее, Стив развернулся боком и устало прислонился виском к твердому бедру Баки. Завтра с утра он снова пойдет в военкомат, и будет пытаться еще и еще – до тех пор, пока у него не получится. А сегодня можно позволить себе минутку слабости... – Стив, – вдруг сонно пробормотал Баки и Стив вздрогнул, осторожно отстраняясь. – Что...– он откашлялся, – что, Бак? Баки молчал, Стив уже решил было, что тот снова уснул, когда Баки невнятно пробормотал: – Ты чего такой... Что-то случилось? – Ничего не случилось, спи. – Замерзнешь... иди сюда, – он повозил рукой по одеялу и неуклюже похлопал ладонью по постели. – Давай. Пока я... добрый. Стив усмехнулся и покачал головой. – Вообще-то, это моя кровать, – пробормотал он, скептически обшаривая взглядом неширокий матрас, большую часть которого сейчас занимал вольготно раскинувшийся на нем Баки. Было время, они частенько укладывались ночью на одну кровать, но это было давно, очень давно, его постель теперь слишком мала для двоих. С другой стороны, вряд ли получится растолкать Баки, чтобы отправить его спать в кресло. В конце концов, он осторожно вытянулся рядом и потянул одеяло – накрыть их обоих. Баки немедленно забросил ему на грудь тяжелую руку и удовлетворенно засопел, уткнувшись носом в плечо. Той ночью Стив так и не уснул. Лежал, балансируя между сном и бодрствованием, и слушал чужое ровное дыхание, не то мечтая, не то видя сны. С утра поднялся до рассвета, а немного позже растолкал и Баки, но тот ушел почти сразу, отказавшись от завтрака, помятый и непривычно молчаливый. Воспоминание такое яркое, словно все это было вчера. Но прошло семьдесят лет, а у него по-прежнему есть лишь мечты. – Это было в Польше, – снова заговорил Баки, – я только начал вспоминать. И одним из первых почему-то выскочило вот это. Я лежу на твоей кровати, и еще что-то такое... – Баки рассеянно пошевелил пальцами перед лицом. – Твои волосы мне в нос лезут, щекотно. Вот это я вспомнил первым. А потом уже и остальное, хотя и немного: то, что ты был странный, и мне было важно выяснить, почему. А, и кое-что еще... – он делает паузу и Стив снова замирает. – Мне было тепло. Стив смотрит в темноту, где светлячки продолжают свой хаотичный звездный танец. – Долгий путь для пары простых парней из Бруклина, – наконец хрипло говорит он, не зная, чем разбавить неловкую тишину. – И далекий. – Угу, – как-то рассеянно отзывается Баки. – Прогуляемся еще немного? – Что? Куда? – удивляется Стив, но Баки уже хватает его за руку – пальцы сухие и горячие – и тащит в дальний конец балкона. Перегнувшись через балюстраду, Баки критически оглядывает густые цветущие заросли внизу, а затем отпускает руку и, перебросив ноги, встает на узком карнизе. Стива оглушает внезапным воспоминанием, – так уже было, когда-то давным-давно, в Аццано, – он вцепляется пальцами в плечо Баки. – Стой! – Давай, лезь за мной, – Баки улыбается такой прежней, забытой улыбкой, что Стив, не задумываясь, перемахивает через резную балюстраду вслед за ним. И не успевает оглянуться, как Баки хватает его за руку и прыгает вниз, на зеленый газон, так и не выпустив руки Стива. К счастью, здесь совсем невысоко, всего пара метров, но местность ведет под уклон и не удержавшись, оба падают и катятся вниз по склону, с шумом ломая сочные стебли. Никто не успевает затормозить – Стив обоими руками обхватывает Баки, пытаясь защитить от ударов, и Баки делает то же самое, поэтому останавливаются они, только влетев в густые заросли в самом низу. Баки в последний раз тяжело приземляется сверху, заставив Стива охнуть, и несколько секунд они просто лежат, пытаясь перевести дыхание. Затем Стив поднимает голову и почти с ужасом смотрит на широкий след из растерзанных и раздавленных цветов. – О, господи, Бак... Смотри, что мы натворили! Баки неровно смеется и трясет головой, пытаясь избавиться от набившихся всюду цветов и листьев. – Прости, там было слишком много глаз. И окон. Хотел немного побыть с тобой наедине. – Зачем? – Ну... хотел поговорить? Стив понимает, что так и не разжал рук, и их лица сейчас совсем рядом. – О чем? – тихо спрашивает, хотя здесь их некому услышать, кроме остервенело звенящих цикад. – Стив... ты дашь мне еще один шанс? – вдруг выдыхает Баки ему в губы. – Ч-что? – Ну ты, я. Одна постель. Я же в тот раз пришел к тебе поговорить... Только струсил, потому и напился. Обещаю в этот раз не проебать его, – под конец голос Баки становится совсем тихим, но взгляд все так же упрям. Наверное, они влетели в заросли каких-то галлюциногенов – слишком мощных и неподвластных сыворотке. Стив ошеломленно молчит и только крепче сжимает руки, потому что в отличие от ушей руки не обманут – он держит Баки. После всех несказанных слов и упущенных возможностей, наконец-то, держит. – Стив, пожалуйста, не молчи. Или что... я неправильно тебя понял, да? Стив ловит напряженный взгляд Баки и отмирает. – Господи... Бак! – стонет он и, стиснув руки сильнее, переворачивает их, оказываясь сверху и утыкается лицом в шею. – Никогда не отпущу, – выдыхает Стив и Баки судорожно вздыхает в ответ. – Не отпускай. Они обнимают друг друга с такой силой, что у любого другого треснули бы ребра, но у Баки только сбивается дыхание. – Поцелуй меня, – требует он. Стив не колеблется ни секунды, обхватив широкой ладонью затылок, он медленно притягивает голову Баки и бережно касается губами его губ. Баки тихо смеется ему в рот, Стив чувствует гладкость зубов и влажное теплое дыхание, и срывается, впивается с отчаянной жадностью и получает такой же яростный ответ. Он целует глубоко, неумело, вжимая Баки в себя, чувствуя как по спине нетерпеливо шарит металлическая рука, и даже успевает подумать в какой-то момент, что целоваться, оказывается, вовсе не так просто – борясь и уступая, они сталкиваются языками, и даже зубами, царапая кожу жесткой щетиной, пока, наконец, не прерываются из-за отчаянной нехватки дыхания. – Мало практики, – хрипло бормочет Баки. – Очень. Мало. Практики, – припухшие, темные в полутьме губы вздрагивают в улыбке, но глаза у Баки пьяные и счастливые. – Можешь поработать над этим, – Стив смеется в ответ, просто не может удержаться. – Если, конечно, захочешь. – Еще как захочу, – руки Баки откровенно оглаживают спину, спускаясь все ниже, пока, наконец, не добираются до ягодиц. – Твою мать, Стив... – завороженно шепчет он. – Если ты когда-нибудь позволишь... клянусь, я сдохну раньше, чем дойду до самого интересного. Стив улыбается как безумный. – Не верю, что тебя сможет прикончить вид моей голой задницы. – Дай хотя бы потрогать, – не отвечая на шутку, почти жалобно просит Баки, он сует руку между тесно прижавшимися телами, и Стив понимает. "Все, что захочешь", – думает он, целует Баки в шею и приподнимает бедра, не задумываясь, потому что, правда, – все, что захочешь! – потому что Баки, наконец-то, принадлежит ему, целиком и полностью. Металлические пальцы легко подцепляют пряжку ремня и срывают ее, ломая, дергают молнию, а уже в следующее мгновение поясницу и бедра обжигает прохлада – сперва ночная, затем холод металла – и живые, горячие пальцы. Обе руки судорожно нетерпеливы, но живая особенно жадная, а Стив наконец находит в себе силы оторваться от нежной терпко-соленой кожи и посмотреть Баки в глаза. Безумные, красивые глаза, почти черные в лунном свете. Он помогает стянуть с себя футболку, и бездумно швыряет куда-то в темноту, а затем на его заднице снова сжимаются руки, настойчиво подталкивая вверх, вдоль тела. Не очень понимая, Стив послушно сдвигается выше, а Баки возится между ними, задирая свою майку и нетерпеливо дергает его штаны вниз, к коленям. Стив прижимается членом к его теплому животу и выгибает спину, задыхаясь от ощущений, и только бессильно хрипит от прошивающего удовольствия, когда один из сосков обхватывают горячие влажные губы. Отбросив все мысли, он трется членом о голую кожу, пачкая выступающей смазкой, прижимаясь как можно теснее; ботинки скользят по изломанным стеблям и Стив напрягает ноги, зарываясь носками в землю, чтобы получить больше упора, чтобы можно было прижаться еще сильнее, а Баки ерзает под ним и цепко держит своими ладонями, тискает, гладит ягодицы, то сжимая, то бесстыдно разводя. Безжалостные губы наконец-то отпускают один сосок, но лишь для того, чтобы взяться за другой, и, не выдерживая сладкой пытки, Стив кончает, запрокинув голову и стискивая зубы до боли в челюстях. А когда несколькими мгновениями позже Баки тоже замирает и рычит, судорожно вжимаясь пахом о его ногу, Стив утыкается ему в шею и шепчет, бессильно и благодарно: – Баки... Потом они лежат – Стиву кажется, что целую вечность. Ночь снова дышит спокойствием, и даже цикады обессилели и притихли. Помятые заросли цветов вокруг пахнут просто одуряюще, но мокрый и разгоряченный Баки пахнет в сто, нет, в тысячу раз лучше. Укрывая своим телом, Стив дышит его запахом, положив Баки на грудь тяжелую голову, слушает мерное ровное дыхание. Баки поглаживает его по спине живой рукой – сейчас она движется умиротворенно и неторопливо, словно утолив давний мучительный голод. – Последний раз я кончал в штаны лет в шестнадцать, – в голосе Баки отчетливо слышится улыбка. – А теперь вот сегодня. Стив трется бородой о его плечо. – Надеюсь в следующий раз принять в этом больше участия. – Договорились, – смеется Баки. Затем они снова целуются, неторопливо и нежно, и Стив уверен, что на этот раз у него это получается гораздо лучше. – И больше никаких шуток про девственность, – спохватывается он. – Мы же решили этот вопрос? – Эй, ты что, шутишь?! – Баки с возмущением пытается приподнять голову. – Как ты там говоришь – да я только начал! Стив смеется и качает головой, но не успевает больше ничего сказать, потому что именно в этот момент где-то выше по склону раздается шум, а затем в ночные звуки вплетаются встревоженные голоса. Баки вскидывает голову на долю секунды раньше него и мгновенно напрягается всем телом в попытке перевернуться, но расслабленно лежащий Стив слишком тяжелый, и тогда Баки резко прикрывает его спину металлической рукой в защитном жесте. – Эй, Кэп! Барнс! – Стив, наконец, узнает голос Сэма. – Вы где?! По кустам и стеблям над головами мечется узкий тусклый луч света. – Здесь! – приподнявшись, кричит Стив. – Что произошло? – Кэп! Куда вы пропали?! – Там Ванды нет? – Баки под ним лихорадочно ерзает. – Вроде нет, но... – Стив, наконец, понимает. Он в панике смотрит на Баки, затем поспешно начинает подтягивать штаны. – Да где вы?! И какого черта... Голоса звучат уже совсем рядом. Вспомнив про поломанную пряжку, отсутствующую футболку, и что в эту минуту его голый зад прикрывают разве что руки Баки, Стив обреченно утыкается лбом в его плечо, и в этот момент из кустов на них вываливается Сэм. – Срань господня! – он ошарашенно застывает. – А вы другого места не нашли, чтобы заняться я-даже-не хочу-знать-чем?! – Сэм... – Стив прикрывает глаза рукой от яркого света фонаря. – ...и, что бы вы знали, не так я себе представлял личную жизнь Капитана Америка! Ну что?! – А с какого... Твою мать, да убери ты свет! – задрав голову, рявкает в ответ Баки. – С какого хрена ты ее себе представлял?! – Баки, заткнись, а? Сэм, прикроешь нас? – просит Стив, когда Сэм, наконец-то, отводит фонарь в сторону. – Да не вопрос, кэп! – он салютует и, развернувшись, начинает карабкаться обратно, навстречу Скотту и Клинту. – Порядок, я нашел их! – орет Сэм. – Берегите глаза, ребята, у горилл-альбиносов начался брачный сезон! Стив издает бессильный стон. – Я ему следующий раз не крылья оборву, я ему все ноги повыдергиваю, – обещает Баки. – А теперь слезай с меня, ради бога, пока сюда весь дворец не сбежался. Он нетерпеливо спихивает Стива – и тот послушно опрокидывается на спину, а затем одно бесконечное мгновение просто лежит, широко раскинув руки и бездумно улыбаясь. В черном небе над головой вперемешку со звездами кружатся светлячки.