This side of Paradise

      Ссоры участились. Злой как черт дядя Юра бешено влетает в свой так и недостроенный коттедж, носком ботинка пиная доски и другую попавшую под горячую ногу мебель. В такие моменты Андрюша теплее кутается в колючий плед и тихонько сливается с обивкой дивана, ожидая, когда буря уляжется.        — Сука, секс у нас пропал. А куда ему еще деться, блять? Если я растлитель, ебаный растлитель малолеток, еще и с замахом на инцест.       Андрей вздрагивает как от удара. Ему не стыдно. Ему хочется протянуть руки навстречу разъяренному божеству, ему хочется снять с себя осточертевшую одежду и закинуть ноги на эти широкие загорелые плечи. Возможно, он малолетняя блядь, но это волнует его меньше всего.       Дядя Юра сам подсаживается к нему, придавливая своим весом обивку. Он двумя пальцами подцепляет мальчишеский острый подбородок, осторожно поглаживая Андрея по щеке, не переставая ругаться. Его жесткие, цепкие глаза внимательно смотрят на парня, будто раскладывая его как причудливую мозаику на несколько частей, разбирают по винтику в поисках ответа на собственный так и не прозвучавший вопрос.        — Сволочизм, — выдыхает он, и парень ловит его горячее дыхание кожей.— Пропащий я человек, карасик.        — Я люблю Вас. — как в забытьи шепчет Андрей, и губы его еле движутся, фраза такая легкая, как дыхание.        — Не говори таких слов, ты еще пожалеешь.       Андрюша тянется за поцелуем и неуклюже клюет мужчину в губы. Дядя Юра углубляет поцелуй, обводя языком кромку зубов парня. Поцелуи дяди Юры жесткие и кусачие, у Андрюши сносит крышу. Дрожащими руками он пытается стянуть с себя свитер. Ему плевать на холод, дядя Юра горячий как печка, пышущая жаром.       Юрий Семенович удивлялся этому странному мальчишке, загоравшемуся с пол-оборота как спичка. Андрей хотел его всегда, каждую минуту, возбуждаясь от каждого прикосновения. Тело подростка само подставлялось под грубые, мозолистые руки. Андрюша хныкал от желания и забавно морщил нос. Он был всегда готов и всегда хотел. Была ли это особенность молодого организма, или такое влияние оказывал именно он, Юрий Семенович, мужчина не знал. Он предпочитал об этом не думать, радуясь тому, что хорошая физическая подготовка оказалась весьма кстати в борьбе с полыхающим огнем юношеской страсти.       — Возьмите меня, пожалуйста. Возьмите... Выдери меня, пожалуйста, папочка, пожалуйста. — Андрей хныкал и метался, зажатый со всех сторон большим мускулистым телом.       Мужчина не поощрял этих странных прозвищ, особенно в их нелегкой ситуации, но оттого как красные искусанные губы идеально складывались в это простое слово «папочка», у Юрия скручивался внизу живота тугой комок. Он быстро избавил их обоих от мешавшей одежды и потянулся за спрятанной в углу дивана смазкой.        — Нет, нет, я готов. Я хочу, пожалуйста, хочу так. — Андрей перехватывает руки мужчины, его трясет как в лихорадке.       На бледном юношеском лице безумно горят глаза и красным пятном расплываются покусанные губы. Его шея и плечи усеяны следами преступной страсти, на бедрах отпечатались следы. Он похож на жертву изнасилования, но Андрюше нравится рассматривать в зеркале все напоминания о дяде Юре, он любовно оглаживает все метки и следит, чтобы не одна не пропала надолго.       Дядя Юра уверен, что раскинувшийся под ним парень готов. Их секс был более чем на регулярной основе, поэтому мужчина входит в юношеское тело одним слитным движением. Андрюша выгибается как от высоковольтного разряда и сцепляет ноги на пояснице мужчины.       — Двигайся, двигайся, давай, — шипит он, дергаясь.       Дядя Юра крепко захватывает мешающиеся руки подростка и ускоряет темп. Андрюшу протаскивает по дивану, он громко стонет, перемежая стоны вскриками и признаниями в любви. Он успевает злорадно подумать, что у мамы вряд ли было такое. Она вялая, выцветшая как моль, скучная, принимающая все ласки как должное. Три развода оказали свое влияние, и она не ждала большего, поскольку слишком устала разочаровываться. Но Андрюша понимал, он видел, какая сила, первобытная мощь таится в этом суровом человеке, что так упрямо вторгся в их семейных уют. Он часто представлял, какое удовольствие оказаться в одной постели с предполагаемым отчимом. Но реальность оказалась даже лучше.       Мужчина усиливает толчки и у Андрюши не остается сил ни на какие мысли. Он подается бедрами навстречу, прогибаясь как железная проволока. Монотонность процесса погружает Андрюшу в блаженное медитативное состояние. Он близок к Нирване.       Дядя Юра издает грудной стон, обхватывает член парня под ним и начинает лениво дрочить, попутно наклоняясь, чтобы лизнуть мальчика в щеку. Дядя Юра напоминал животное, во время секса он вылизывал мальчишку и оставлял жгучие кусачие поцелуи, следы от которых Андрею приходилось прятать под слоями одежды, следы от которых горели еще несколько дней.       Толкнувшись еще пару раз, дядя Юра беззвучно кончает. Андрюша крупно вздрагивает и изливается себе на живот. Парень чувствует остывающую между ног чужую сперму и блаженно улыбается. Он притягивает к себе дядю Юру и обвивает его руками и ногами, устраиваясь у него на груди.       —Я так тебя люблю.— шепчет он в изгиб чужой сильной шеи.       —Я тоже люблю тебя, карасик…. Но я так больше не могу. Не могу вечером смотреть в глаза женщине, сына которой я трахаю круглыми сутками.       —Уезжай.. Ко мне. В город. Я закончу институт, и мы будем жить вместе, там, где нас никто не сможет достать. Ни моя мать, ни местные сплетни.       —Дурачок, ты, Андрюшка. У тебя впереди большая, яркая жизнь. Не держись за старого медведя в его холодной берлоге.       —Замолчи! — шипит мальчишка, ловко ускользая из теплых объятий.       Он спускается ниже, чтобы одним ловким движением пропустить чужой член сразу в теплое горло. Андрей жмурится, сосет громко с нескрываемым удовольствием. Языком играет с головкой, а затем пропускает настолько глубоко, чтобы даже не вздохнуть.       —На лицо— просит он, выпуская член и обхватывая его рукой.       —Какая же ты….       —Блядь? — довольно улыбается Андрюша, скаля зубки.       Тяжелые соленые капли пачкают его щеки, ресницы и красный, натруженный рот. Андрей сыто облизывается, пальцами собирает со щек семя и тянет его в рот. Закончить свое увлекательное занятие он не успевает, поскольку снова оказывается прижатым к дивану. Жарко, тесно, пахнет пряно чужим сильным телом до головокружения. Хорошо.       —Я люблю вас. — шепчет Андрей.       Он даже не стонет, так, мурчит по-кошачьи на одной ноте. У дяди Юры большие мозолистые руки, идеальные.       —Ты весь в моей сперме. — резюмирует мужчина, увеличивая амплитуду движения ладони.       — Я весь твой, папочка.       Оргазм накрывает его стремительно, до слез перед глазами. Когда у мира возвращается четкость очертаний, дяди Юры на диване с ним не оказывается. По звукам Андрей догадывается, что тот ушел мыться.       —Завтра же пойдем и все расскажем твоей матери! — кричит он ему из ванной. — А затем будем смотреть квартиру в городе. У тебя будет все, слышишь меня?       Андрюша блаженно улыбается и закрывает глаза. Он знает, что эта новость добьет его мать. Он знает, что ему все равно. Возможно, он ужасный сын. Но пока у него есть этот сильный, невероятный мужчина, все остальное не имеет никакого значения. Они будут вместе всегда, чего бы это не стоило. Сперма на лице и между ног начала застывать корочками, но Андрей не хочет пока избавляться от следов недавней близости. Он закутывается в плед и погружается в сон, где его тоже ждет большой и ласковый дядя Юра.