Твои волосы, как лепестки лотоса

Глухую тишину тюремной камеры неожиданно разорвал противный дверной скрип, после чего послышались неловкие шаги. Ниндзя-медик шагнула в полумрак и увидела перед собой душераздирающую картину: Учиха неподвижно сидел на деревянной койке, скованный путами смирительной рубашки, а на глазах у него плотно сидела чёрная повязка, мешающая использовать додзюцу. «Саске-кун…» — сердце девушки больно сжалось. Он узнал Сакуру по шагам, осторожным, но в то же время нетерпеливым, желающим как можно скорее сократить это ненужное расстояние между ними. Учиха узнал Харуно по запаху, приятно окутавшему затхлую облезлую камеру. Тонкий и сладкий, как цветок вишнёвого дерева ранней весной — её запах совершенно не подходил этому грубому месту. Парень не спеша вдохнул его полной грудью, что не ускользнуло от взгляда девушки. Взгляда, полного горечи и беспокойства. Сакура всегда смотрела на него именно так — с болью в сердце. Особенно сейчас, когда он был полностью обездвижен. Брошенный в тюремную клетку, Учиха вызывал в девушке жалость, не уловить которую он не мог, даже будучи незрячим. Разозлившись на Сакуру за очередное проявление слабости, Саске раздражённо выдохнул и опустошил лёгкие от приторного воздуха, но, разумеется, только для того, чтобы снова ощутить его внутри. — Какаши-сенсей сказал, что завтра тебя отсюда выпустят, — девушка разорвала молчание. — Ему удалось всё уладить и… — Я знаю, — Учиха перебил её, не дав окончить фразу, из-за чего та виновато поджала губы, ощутив себя глупой. «Конечно же он знает, это же Саске, один из немногих, кто способен играть на опережение…» Подавив приступ отчаяния, куноичи осмелилась подойти к парню вплотную и осторожной рукой коснуться его волос. Учиха вздрогнул только слегка, хотя он явно не ожидал такой внезапной близости. Что и говорить — Сакура сама не понимала, что на неё нашло. Да, он помог спасти мир, но также он пытался её убить. Дважды. Она прекрасно помнила ужасающие моменты их прошлого, помнила, как не осмелилась вонзить в него кунай, о чём ни разу потом не пожалела, но забыть решимость, с которой он смотрел на неё, собираясь убить — это забыть невозможно. И с трудом она признавалась себе, что боится его, что ей до сих пор страшно. Тёмные волосы приятно покалывали острыми кончиками на пальцах. Сакура подумала, что будь руки Саске свободны, он бы тотчас остановил её, избавился бы от навязчивых прикосновений. «Что бы ты сделал…?» — спросила Харуно себя, прекрасно зная ответ. Она сжала прядку волос между пальцами и задрожала всем телом. На глазах выступили первые слёзы, которые никак не получалось подавить, а подавить нужно было, ведь розоволосая знала — он ненавидит слёзы. — Сакура… — имя слетело с холодных губ, явно отвыкших произносить его, однако Саске произнёс его так, как никогда ранее: с застывшей мольбой, с ощущением дикой невыносимой усталости, поведать о которой он не мог никому. Никому, кроме неё. И сейчас, когда они были совсем одни и никто и ничто кроме облезших стен не мог их услышать, он открылся ей. Открылся так, как только мог своей израненной душой, целиком испорченной и поглощённой тьмой. Давая понять, что невзирая на весь прожитый ад, в нём ещё осталось место для света. В нём осталось место для неё. Не выдержав, Сакура рухнула на пол и уткнулась парню в колени, пропитывая грубую тюремную рубашку солёной влагой. «Плевать, что ты ненавидишь эти чёртовы слёзы…». Немыслимое количество боли вырвалось наружу вместе с горячим потоком слёз. Учиха одним махом порушил дамбу, которую она годами выстраивала внутри себя, надломил стержень, держащий в тисках её самообладание. «А сейчас… ты бы бросился меня утешать?» Сакура рыдала у него на коленях, вцепившись в голени стальной хваткой. Она ужасно боялась снова оказаться обманутой. Но близость и тепло его тела твердили, что это правда, что это не мираж и не ещё один сон, которому не суждено сбыться — это реальность. Новая реальность, где они могут быть счастливы, пусть и с привкусом горечи. Немного успокоившись, девушка утёрла слёзы с покрасневших щёк и потянулась дрожащей рукой к маске. Резким движением она стянула её и отбросила в сторону, обнажив глаза, взглянуть в которые не осмелилась. Сакура ужасно боялась увидеть в них безумие, коим пылала вся его плоть во время их прошлых сражений. Она боялась узнать в нём того Саске, кровожадного, одержимого местью за жертву брата и за гибель клана. Она почти что тряслась от страха, как вдруг ощутила в теле неимоверную лёгкость, словно её чакра взорвалась сверхновой изнутри, и разлетевшись на миллиарды сияющих искр, избавила от страха и напитала изувеченное сердце любовью. Любовью почти забытой и брошенной, потерявшей всякую надежду… Взмахнув дрожащими ресницами, Сакура подняла взгляд и в ту же секунду столкнулась с темно-алыми, как густая кровь, глазами, взирающими на неё со всей своей мощью. Эта мощь вонзилась в кожу острым лезвием, ввергнув девушку в оцепенение, отчего казалось, что смирительная рубашка сдерживала не Саске, а её. Однако сила эта не была той, что направлена на противника во время битвы, она была иной… Преисполненной чувством глубокой благодарности и нежным, почти детским трепетом. Так обычно смотрят на человека, которого любят. Харуно знала, ведь именно таким взглядом она смотрела на него. — Спасибо, Сакура, — тонкие губы зашевелились вновь. — Спасибо за всё. — Саске… — куноичи в слезах бросилась к парню и прижалась к нему всем телом, обвив шею руками. Наконец-то всё закончилось, все ужасы войны и личного раздора остались позади, и впервые за пять лет она могла спокойно обнять его. Плечи парня на мгновение дрогнули и в следующую секунду послышался треск ткани. Саске ничего не стоило разорвать преграду, отделяющую его от той, по которой он безумно истосковался. Которой был благодарен больше всего. Её сбивчивое дыхание, охрипший голос, прикосновения — всё это существовало сейчас для него. Любовь, которую Сакура годами хранила в своём сердце, получая взамен лишь холод, — это всё она обрушила на его плечи, не утаив ни капли в потёмках души. Учиха обнял её уцелевшей рукой и притянул к себе, усадив на колени и зарывшись носом в густые розовые волосы. Нежный, до безумия родной запах ворвался через ноздри и закружил голову. Сакура больше не плакала и её тело не дрожало. Она вспомнила, что в детстве говорила о силе любви, как о чём-то великом и могущественном, превосходящем даже силу шиноби. И сейчас, наслаждаясь объятиями любимого человека, ей удалось в полной мере осознать мысли маленькой девочки. Осознать и убедиться, что любовь сильнее ненависти и вражды. Она превозмогает все страхи и трудности. Сакура знала, что теперь и Саске это понял. Спустя годы, потраченные на возмездие, он сумел распознать истинный смысл своего существования. Но смог бы он достичь этого в одиночку? Смог бы нащупать в душе тлеющие угольки, если бы не люди, для которых он всегда оставался другом? Ответа на этот вопрос Учиха не знал. Но он твёрдо решил следовать по пути света, как подобает истинному ниндзя, и искупить все страдания, причинённые миру. Саске ещё сильнее прижал девушку к себе, ощутив обретённую ей силу, однако она по-прежнему оставалась для него той нежной и доброй Сакурой, которую он когда-то защищал ценой жизни и оберегал, пусть и не показывая этого. Он ощутил глубокую преданность человека, не находя себя достойным её. Конечно, что он мог дать взамен? Как мог отблагодарить? Шиноби задавался этими вопросами, поскольку ещё не знал, что любовь — это не долг, требующий уплаты. Это чувство выражается безвозмездно и не требует ничего взамен. Это и есть тот самый Путь Ниндзя, тернистый и далеко не всегда радостный, но именно по нему так преданно следует Наруто на протяжении всей своей жизни. По звонкому бряцанию ключей в коридоре Сакура поняла, что ей пора уходить. Как и поняла то, что сделать ей это не под силу. Она могла сокрушать каменные стены и даже скалы — это не составляло труда, но высвободиться из объятий Саске не представлялось возможным. Тот видел, что девушка не сможет заставить себя разжать руки, поэтому отодвинулся первым. — Мы скоро увидимся, — его ладонь коснулась горячей щеки, по которой только недавно катились слёзы, и глаза окунулись в глубину лазуревого взгляда. — А теперь тебе пора. Длинные пальцы гладили кожу на лице девушки, внушая спокойствие, отчего сердце её ликовало. Так радостны были эти мгновения, и таким необычайно трепетным был Саске. И это всё — плод её многолетней веры, семя которого она неустанно оберегала, не позволяя ему засохнуть. — Ах да, Сакура… — парень притянул лицо девушки ближе, опалив кожу горячим дыханием, и, слегка ухмыльнувшись, прошептал: — Забыл кое-что. «Саске!» — немой возглас застрял в горле, а глаза округлились, ведь куноичи скорее ожидала, что он наставит на неё кунай, нежели поцелует. Но губы парня впились в неё с такой жаждой, что она даже не успела опомниться… Теперь она знала, как целует Учиха Саске: властно и уверенно, в его движениях не было ни единого намёка на осторожность или смущение, только сила, дикая и несгибаемая. Поцелуй становился глубже и нежнее — Учиха сбавил напор, под которым накинулся на девушку, позволив им не спеша насладиться друг другом. И они наслаждались, покусывая, впиваясь в тёплые губы, растягивая долгожданный поцелуй как горячую смолу. Сакура плотнее прижалась к возлюбленному и запустила ладони в чёрные волосы, перебирая мягкие пряди пальцами. Ещё никогда в жизни его запах не был так близко и не проникал так глубоко под кожу. Ещё никогда в жизни ей не было так хорошо и спокойно. Их близость была непомерной, невообразимой, и казалось, будто кровь под кожей смешивалась с чакрой, образуя поток обжигающего пламени. И языки этого пламени сплетались в сладостном поцелуе. В коридоре вдруг послышались громкие шаги и, застонав парню прямо в губы, Сакура резко разорвала поцелуй. «Ч-ч-то это было?» — вихрем пронеслось у неё в мыслях. Девушка прикрыла глаза и уронила голову на мужское плечо, пытаясь привести себя в чувства. «Он… поцеловал меня? А я-я-я… его? Как теперь в глаза-то смотреть?» Харуно мечтала о поцелуе с их первой встречи, мечтала утонуть в его объятиях, но, как оказалось, была совершенно к этому не готова. Чего не скажешь о Саске. Несмотря на то, что внешне он всегда сохранял рассудок холодным и не показывал чувств, его нынешняя пылкость разубеждала в этом. Не было никаких сомнений, что для парня их близость была не менее долгожданной. — У нас ещё будет время показать, как сильно мы скучали, — прошептала куноичи сквозь рваное дыхание. — Да, поэтому береги силы, Сакура, — всё с той же ухмылкой ответил парень, наблюдая, как розовые щёки напротив стали пунцовыми от смущения. — Ты всё такая же, — довольным голосом прошептал он и усмехнулся. «А вот ты, Саске-кун… Ты совсем другой, — на мгновение куноичи задумалась, перебирая в голове все совместные воспоминания. — Ещё никогда в жизни мне не доводилось видеть тебя таким… умиротворённым». — Ваше время вышло, голубки! — грубый мужской голос нарушил их тюремную идиллию и теперь Сакуре действительно было пора уходить. Она быстро поднялась на ноги и, покамест совсем не грохнулась в обморок, поспешила к двери. Учитывая обстоятельства, девушка находила такой исход весьма вероятным. — Сакура! — её окликнул тот же блаженный низкий голос и, стоя в проёме, она обернулась через плечо. — В следующий раз не прячь лицо, мне нравится смотреть, как ты смущаешься. — Саске-кун!!! — взорвалась Харуно и убежала прочь, закрыв покрасневшие щеки руками. Учиха лишь слегка усмехнулся, ощутив, как внутренняя тьма обступила его разум и рассеялась, смешавшись с нежным запахом цветущей вишни.