Шахматы

Ты всегда шел с короля и всегда выигрывал. Меня всегда очень настораживала в тебе эта твоя черта. На самом деле, я прекрасно помню, как учил тебя играть в шоги, чтобы ты составлял мне компанию. Правда, тебя эта игра заинтересовала не так сильно, как шахматы, которые, по твоим же словам, буквально пленили тебя еще с очень раннего детства. Я помню, ты говорил, что играл в эту игру со своими братьями. Будучи крон-принцем, ты, конечно, усвоил, что настоящая война начинается как только вперед выходит король — самая главная фигура на доске. Только сам ты, Лелуш, в развязанной тобой же войне, наверное, королем не был. Хотя почему «наверное»? Конечно же, нет. Ты был игроком. Самым сильным и самым расчетливым игроком в этой огромной партии. Ты никогда не был героем, ты был лицемером, который использовал человеческие жизни ради того, чтобы добиться своей самой главной цели. Тебе, Лелуш, нужна была сила — ты взял ее у древней бессмертной ведьмы. Нужна была армия — возглавил Орден Черных Рыцарей. Нужно было алиби — начал встречаться с Ширли. В шахматах игроки не поддаются обычной человеческой классификации. А ведь ты жил этой игрой. Ты жил в своем шахматном мирке, выстраивая с помощью разделенной на черно-белые клетки доски гениальные стратегические и тактические вариации. И побеждал. Я нередко задумываюсь над тем, о чем же ты думал за день или за час до своей смерти. Всегда было сложно предугадать твои мысли с обычным мировоззрением. У тебя, Лулу, был шахматный ум. Шахматный ум — это когда человек точно знает, чего он хочет и как этого можно добиться. Правда, в процессе борьбы за победу твое мировоззрение, мировоззрение крон-принца Британской Империи, неуловимо менялось с каждым уходящим в пустоту днем. Люди, бывшие прежде лишь инструментами, стали не менее важными, чем начальная цель. Потому что в итоге бороться ты с помощью людей стал действительно за людей и за мир во всем мире. Наверное, не следуй ты своему подробному плану, в котором учел все тонкости и убрал шероховатости, стал бы прекрасным королем. После твоей смерти я очень часто задумываюсь и об этом. А может, не стоило? Может, надо было тебя ослушаться? Только от этого мне не становится ни на йоту легче. Я помню каждое свое произнесенное в запале или же гневе слово. Помню, как толкал тебя, лучшего друга, на те или иные поступки. Помню, как, жаждая сделать то же, чего так хотел ты, предал тебя, Лулу, ради какого-то вшивого титула. Предал ради того, чтобы ко мне обращались «Сэр Куруруги», а не «Эй, ты, одиннадцатый!». И от этого мне противно. И от этого хочется закричать. Я помню, как ты был предан своей семье. Этой семьей была маленькая, лишенная возможности ходить сестра, которая любила и доверяла нам обоим. Мне бы хотелось сказать ей, рассказать обо всем... Но я просто не могу этого сделать. Потому что в ушах так и стоит императорское «Сэр Куруруги» после того, как моего лучшего друга лишили памяти и втоптали в грязь. В конечном итоге, каждый из нас, наверное, всего лишь хотел спасти свое «самое дорогое». По-своему, разумеется. Мы предавали, сражались, убивали и причиняли боль. И все равно раз за разом возвращались к навязчивым мыслям друг о друге. Я не знаю, понял ли всю твою натуру, Лулу, теперь, спустя столько минувших лет, но до сих пор безумно жалею о том, что все же потерял тебя, только обретя снова. Знаешь, Лелуш, пожалуйста, прости меня. Я не жду, что ты мне ответишь, что ты внезапно вернешься, как в глупых фильмах, где в самом конце на плечо безутешного персонажа ложится чья-то рука и идут титры. У нас ведь не фильм, верно? У нас, Лулу, с самого начала были шахматы. Ты хотел жизни без зла и жизни без жертв, но тебе пришлось совершить самое большое зло и принести самую большую жертву. Наверное, ты мог бы стать богом, останься ты жив. Жаль, что это не так. Интересно, о чем ты думал, когда я пронзил тебя твоим же мечом, Лулу?.. Не ручаюсь, что предугадаю теперь, даже спустя годы постижения и воспоминаний, твои мысли, но... Наверное... «Шах и мат, мир».