Он закрывает глаза и всё стихает.
Он мёртв.
Он не видит никого. Просто кромешная тьма затмевает его взор. «Это чистилище?» — он спрашивает сам себя, не давая себе же ответа. Он уверен, что все убитые дети попали в рай или куда там отправляются все не-грешники (хотя, после того, что они натворили в телах аниматроников, он бы поставил это утверждение под сомнение)? — после своей смерти он уже ни во что не верит. Он в чистилище? Где он? Он ещё здесь? Вопросы всё возникали и возникали, оставаясь неотвеченными. В этом небытие, где он не мог даже понять, где низ, а где верх, где нет ощущения времени, где он был совершенно один. Пустота, Бездна, Лимб — какое из названий для этого места верно? Он ждёт неизвестно сколько времени, существует в эфемерном понятии, думая, может, это и есть смерть? Может, всё так и должно быть? Однажды, его что-то тянет, он чувствует давление, хоть ему и нечем, его куда-то несёт непонятно чем и зачем. Он открывает глаза. Впервые за неизвестный отрезок времени. Он видит грязь, мусор, он что-то копает, его руки не видны, когда какая-то невидимая сила заставляет его отодвинуть огромную кучу мусора в разные стороны, чтоб расчистить себе путь. Зачем ему расчищать себе путь? Офицер Ванесса сказала сделать это. Кто такая эта Ванесса? Она же охранница, которая работает в ночную смену, как он мог забыть. А он и не помнил… Лишь спустя семь минут он понял, что это не его воспоминания, они чужие, они принадлежат аниматронику Фредди Фазбиру, звезде шоу! Он раскопал проход, не в силах остановить себя… или Фредди? Он ещё до конца не разобрался. До этого им управляло что-то неведомое, что-то, что он не мог понять, а теперь он смог взять контроль над телом этого медведя: он идёт обратно, откуда пришёл (откуда он пришёл?) и обнаруживает очень знакомый интерьер, интерьер его пиццерии! Точнее, пиццерии Генри, а он был лишь единичной обслугой всего этого добра. Однако, пиццерия цела, несмотря на пожар, который Генри определённо точно устроил; она завалена всяким хламом, дверь, ведущая куда-то туда, куда он не помнит, обуглена, но всё остальное, кажись, было нетронуто огнём. Ох, это плохо. Он опускает взгляд вниз и видит то, чего он точно видеть не хочет, он определённо не хочет видеть корпус аниматроника, в котором он заточён, не сейчас. Однако, он уже не может отвести взгляд: проводится проверка целостности обшивки. В его голову поступают сигналы, сообщающие о необходимости поверхностной очистки. Ох, да ладно, будто он не видит грязи сам? Если он тут, то и отец тоже? Не могло же это всё быть просто так: почти целая сожженная пиццерия, вселение в аниматроника — здесь точно что-то не так. Он идёт в зелёную комнату Фредди по приказу Ванессы. Это сложно — перехватить контроль у программы — однако, он всё же пытается и на половине пути останавливается, звук тяжёлых шагов Фредди обрывается и перестаёт быть по ушам в полнейшей тишине, и осматривается: вокруг него почти кромешная тьма, тускло освещаемая неоновыми огнями и светом от глаз Фредди. Здесь красиво, но его это не заботит, в голове лишь одна мысль:«Где отец?»
***
«Здесь, сынок, всегда рядом»
***
Он с ужасом обнаружил, что забыл. Когда Фредди отправили на плановый техосмотр, он забыл, забыл что-то давнее и важное, чьё-то имя. Его мысли неразборчиво переплетались друг с другом, он лежал в этом защитном цилиндре, тупо глядя на механические конечности, которые то снимали, то надевали части его корпуса, как вдруг осознал в своём ленивом мышлении, что не может вспомнить давнего друга отца, имя вертится на метафорическом языке, и он никак не может зацепиться даже за какой-то схожий звук, чтоб продолжить слово. Это имя просто выпало из памяти, просто пустота вместо звука, выходящего из рта отца, когда тот, гневно беседует с тем в гостиной, пока сам Майкл заинтересованно подслушивает. Он знает человека, знает лицо, но имя нет. Системы аниматроника регистрируют внешнее вмешательство, что-то не так, что-то совершенно не так, по взору ползут предупреждения, их всё больше и больше, в какой-то момент он срывается с места и говорит, перебивая голос компьютера, что управляет оборудованием в цилиндре: — Включение протоколов защиты. Кто-то пытается меня взломать. Сотрудник, замерший в другой от него стороне защитного цилиндра, вздыхает.***
Что-то ускользнуло от него во второй раз, сейчас это было, вроде, воспоминание об отце. Какое-то из многих, он не может разобрать, кажись, это было связано с Элизабет. Он не может понять, что происходило тогда, всё слилось в одно событие, где отец сидел у себя в подвале и что-то чертил. Это пугает его. Кто-то пытался вмешаться в систему Фредди, пока тот был на техосмотре, зачем кому-то это делать? Неужто, отец всё же тут и берётся за старое? Хотя он никогда от этого старого не отказывался. А учитывая почти целую подземную пиццерию, его теория не звучит уже так безосновательно, отец мог опять не сгореть. Он намерен это выяснить. Он это выяснит. Если не забудет.***
Что-то вновь исчезло, оставив пустое пятно на полотне воспоминаний, что-то, что он уже не может разобрать, абсолютное ничего, ничего не может даже косвенно напомнить об этом, он не знает, событие ли это было, человек ли, чувство, что это? Он, как будто снова в той кромешной тьме, в этом неизвестном «Лимбе», в одиночестве задаёт вопросы, на которые никогда не получит ответов. С машинной точностью (забавно) его рука вырисовывает шифр, что он некоторое составлял в своей голове. Черта за чертой, треугольники составляют большую часть этого письмена. Кому он пишет? Не важно, это будет ему напоминанием о самом себе, сообщение счастливчику, что найдёт это в живом состоянии, а не в состоянии души, маленькое послание, не несущее ничего особо важного, лишь короткий пересказ его странной жизни и указание. Он не хочет забывать, но ничего не может с собой поделать. Он оставит это послание, надеясь, что, найдя его его позже, всё утерянное вернётся, но это пустая надежда. Но Майклу больше не на что надеяться, не на кого в своём одиночестве и прогрессирующей амнезии. Снова, повтор за повтором в его неспособности вспомнить определённые вещи, ему страшно и он не знает что делать, кроме как плыть по течению. Однако, он не желает просто смириться с этим: он собирается выяснить хоть что-то, пока ещё есть время. Фредди бродит по пиццерии в одиночестве, лениво оглядывая её локации: зелёная комната Роксаны зашторена, кажись, она опять плачет; зелёная комната Монти, единственная, что соответствует названию, всегда без света, но по звукам можно сказать, что уборщикам утром снова придётся подметать осколки стен; Чика играет на гитаре, совершенно не обращая внимания на плетущуюся фигуру медведя. Он отводит взгляд и ускоряет шаг, пусть ночь закончится не скоро, но ему нельзя медлить, пока Ванесса на верхних этажах, у него есть шанс и время добраться до того места, где он умер и «воскрес», может, там будет какая-то зацепка. Он должен торопиться, пока не забыл свою цель на половине пути. Внизу темно, грязно и сыро, также как он помнит (слава яйцам, пока что). Майкл идёт прямо туда, в бывший подвал, который Ванесса оборудовала под свои нужды, как он предполагает. Он не спрашивал её об этом, но однажды он видел, как она тащит подушку и одеяло вниз. Он не следовал за ней, ему нельзя туда спускаться, пока ему не разрешат. Он не собирался просить разрешения.Ниже и ниже, пока не достигнет дна.
Ниже и ниже, пока знакомый голос не скажет что-то до одури въевшееся в мозг и не заставит в гневе скрежетать когтями об металл.
«Ниже, там где тебе и место.»
«Ниже, где ты должен был умереть.»
«Ниже, мой дорогой сын»
«Запомни это, мой мальчик:
Я всегда возвращаюсь.»
«Ты скоро останешься лишь пустой оболочкой, глупой душой, слившейся с искусственным интеллектом какого-то робота, что не смогла противостоять мне.»
«Ты жалок.»
Он останавливается и дальше не идёт. Какова его цель? Что он тут делает? Разве он не должен быть в своей зелёной комнате всю ночь? Офицер Ванесса будет зла, когда узнает, что он тут без её ведома, надо вернуться. Почему он вообще сюда пошёл? Проверить свою теорию. Что за теория? Об отце, он может быть тут. Он отчаянно пытается вспомнить, но не может, он же шёл сюда по своей воле, чтоб понять что-то важное, что-то об отце. У роботов бывают отцы? Нет, нет же, всё не так! Всё путается в голове, мысль перебивает мысль, поглощая друг друг друга, он не может нормально думать, всё сплетается в единую нить тонкими узлами, рвётся и вновь соединяется, только чтоб образовать ещё больше узлов непонятной мешанины из его хаотичного мыслительного процесса. На миг его посещает озарение, он резко помнит всё и, кажись, облегчённо вздыхает, но потом внутри будто что-то обрывается и он больше не он, момент просветления, что даёт понять, что…«Я больше не являюсь собой»
И момент полной тьмы разума.