* * *
На Рождество в «Норе» собрались мистер и миссис Уизли, Билл и Флер с малышкой Мари-Виктуар, Джордж со своей нареченной Анджелиной Джонсон, Рон, Джинни, Гарри и Гермиона. Чарли укатил еще по осени в какой-то заповедник в Бразилии, Фред покоился на семейном кладбище, а Перси прислал поздравительную открытку. Может быть, поэтому присутствующие члены семейства Уизли старались веселиться за троих. Вечеринка, в общем-то, удалась. Сначала наряжали гостиную, причем Билл и Джордж заставили елочные шарики гоняться за Роном по комнате на манер бладжеров. Потом миссис Уизли достала из духовки индейку, перед умопомрачительным запахом которой не устояла даже Флер (сама Флер, автор и исполнитель саги «После родов я вернулась в форму всего за месяц»). Запеченная брокколи с картошкой, пирожки с клюквенной подливкой, пудинги четырех сортов — праздничный стол ломился от угощения… Резали гадательный пудинг. Колечко оказалось в порции Джинни, а серебряный сикль («К повышению жалованья, милый») чуть не сломал зуб Биллу. После ужина компания разделилась: мистер Уизли с Анджелиной танцевали под патефон и бесконечный спор миссис Уизли с Флер насчет старомодности Селестины Уорлок, а остальные уселись играть во взрывающиеся карты, причем проигравший должен был залезть под стол и трижды прокукарекать оттуда. Время от времени танцоры и игроки менялись ролями. Посреди взрослых болталась перемазанная шоколадом полуторогодовалая Мари-Виктуар, которой, по мнению Гермионы давно пора было спать, и пронзительно визжала от восторга.* * *
В конце концов от шума и суеты у Гермионы разболелась голова. Улучив минутку, девушка отыскала свое пальто и выскользнула на улицу. В первый момент после веселой «Норы» рождественская ночь оглушила Гермиону. Потом глаза привыкли к темноте, и в ней проявились очертания крылечка и курятника напротив. Летом на этом пятачке двора паслись куры. Интересно, оставила ли Молли птиц на зиму? Гермиона сошла с крыльца и побрела к сараюшке. Свежий снежок, прикрывший утреннюю слякоть, мягко поскрипывал в такт шагам. Дверь, на удивление, оказалась не заперта. Гермиона потянула ее на себя, одновременно зажигая огонек на кончике волшебной палочки — и тут же отпрянула назад, когда в глубине сарая что-то зашевелилось и навстречу вспыхнул точно такой же огонек. — Гермиона, ты? — Г-гарри? — вместо вопроса получился сдавленный всхлип. — Что ты здесь делаешь? Гарри промолчал. От его сосредоточенного взгляда Гермионе стало слегка не по себе, и она еще раз окликнула друга по имени: — Гарри! — Миссис Уизли знала, как нужно разрезать пудинг, чтобы кольцо досталось Джинни, — он произнес это спокойно, почти безразлично. — Ну… — Гермиона нервно хихикнула. — Почему бы ей не знать это, если пудинг она сама и пекла? — Она могла положить кольцо тебе. — А мне-то зачем? Мы с Роном решили не торопиться. Я думала, ты в курсе. Все давным-давно в курсе! — Ты решила не торопиться с Роном… — Гарри едва заметно выделил интонацией «ты». — Послушай, я… Гарри повернулся спиной и совсем другим — полным энтузиазма — тоном предложил: — Я собирался полетать. Составишь компанию? Сбитая с толку, Гермиона только сейчас сообразила, что оказалась вовсе не в курятнике, а в сарае для хранения метел. В свете Гарриной палочки отразились их отполированные ногами нескольких поколений древки. — Я не очень люблю метлы, ты же знаешь. — Ерунда, возьмем двухместную! Гарри выбрал из рядка метел самую большую и солидную, вынес ее наружу — и Гермиона, вопреки самой себе, забралась на нее верхом. Вдвоем же лететь, в конце концов, не одной. Это даже потянуло бы на приключение в нынешней мирной жизни. Гарри запрыгнул сзади, обхватил Гермиону так, что его ладони оказались поверх ее пальцев, вцепившихся в рукоятку, и метла рванула вверх. Внизу осталась «Нора» с пятнами света, падавшего из окон гостиной, двориком и сараем для метел, а наверху разошлись облака и обнажили луну. Она уже почти достигла фазы полнолуния, только левый бочок еще кутался в тень. Набрав высоту, Гарри выровнял метлу и заложил небольшой вираж, так что они полетели по большому кругу с «Норой» в центре. Наверху было холоднее, и из рта Гермионы вырвалось облачко пара, когда она сказала: — Я думала, что там курятник. Хотела посмотреть, оставила ли миссис Уизли кур на зиму. — Разве что снежных, — отозвался Гарри. Тепло от его дыхания пощекотало Гермионино ухо. — Снежных кур, которые клюют хвою вместо зерна и несутся елочными шариками. — Шутишь? Таких не бывает! — Правда? Жаль. Гарри обхватил Гермиону за талию, оставив управление метлой девушке. Гермиона снова занервничала. — Я правда боюсь, Гарри. Здесь слишком высоко для меня. — Ты решила не торопиться с Роном. Ты умеешь управлять своей жизнью. Представь, что метла — это твоя жизнь, и рули ей. — Если мы свалимся с такой высоты, так оно и выйдет! Конечно, никуда они не свалились. Просто кружились в темном безмолвии между пустынной землей и луной в дымке облаков, и теплое дыхание Гарри грело ухо Гермионы и полоску шеи над сбившимся шарфом, а потом по пологой спирали спустились к «Норе». Уизли высыпали наружу, когда Гарри и Гермиона приземлялись. Шуточки, смех, бессвязные восклицания и смутное чувство вины за побег с праздника слились для Гермионы в единое целое. Анджелина захлопала в ладоши — внимание, внимание! Сейчас Джордж продемонстрирует новинку от магазина «Умников Уизли» — бенгальские огни! Загадывайте желания! Чем быстрее догорит — тем быстрее сбудется! Кто-то сунул Гермионе в замерзшие пальцы тоненькую блестящую палочку, верхушка которой расцвела брызжущими во все стороны искорками. Краешек сознания Гермионы успел запечатлеть поджатые губы Джинни и кислую физиономию Рона, а потом искры разгорелись как следует, и череп пронзила острая, невыносимая боль…* * *
— Гермиона? Она выплывала из обморока долго, собирая реальность по кусочкам. Запах индейки в клюквенном соусе, пронзительный плач ребенка. Встревоженное лицо в круглых очках, шрам на лбу… — Г-гарри? — Как ты себя чувствуешь, Гермиона? — Н-не знаю… Что случилось? Где мы? Обстановка ничем не напоминала «Нору», и это сбивало с толку. — Мы дома, втроем, — сказал Гарри. — Празднуем Рождество. Елка, ужин, все такое… Ты зажгла бенгальский огонь, который купила в лавке «Умников Уизли», и тебе внезапно стало плохо... Я очень испугался за тебя и… прости, я не знаю, как успокоить Джеймса, — добавил он смущенно. — Он все время плачет. — Джеймса? — растерянно переспросила Гермиона. — Ну да. Джеймс, наш сын… — Гарри насторожился. — Что-то не так? Гермиона почувствовала, что комната снова плывет вокруг нее. — Все не так. Гарри оторвался от дивана, на котором лежала Гермиона, сходил куда-то, вернулся с младенцем на руках и встал напротив, баюкая сына. — Поясни. Гермиона села и помолчала, собираясь с мыслями. — Перед тем, как зажечь бенгальский огонь и потерять сознание, я была… то есть мы, ты тоже… мы были в «Норе», праздновали Рождество вместе со всеми Уизли. Ну то есть почти со всеми. Джинни попалось колечко в гадательном пудинге, и я, честно говоря, была уверена, что вы прямо на вечеринке объявите о помолвке. Вместо этого ты сбежал в сарай для метел, и мы вместе летали под луной. А теперь оказывается, что я когда-то успела выйти замуж за лучшего друга и родить от него ребенка! Что за бред?! — Джинни, значит? — Ну да, Джинни и Рон — мы еще обсуждали, что решили не торопиться со свадьбой — мистер и миссис Уизли, Джордж с Анджелиной, Билл с Флер… Вся компания! Гарри вздохнул. — Понятно. Ты просто не можешь смириться. — Смириться с чем?! — Джинни, Рон, Молли и Артур — они все мертвы, Гермиона. Сбежавшие Пожиратели Смерти убили их через день после гибели Волдеморта — просто так, мести ради. Заявились в «Нору», когда их никто уже не ждал, и… Знаешь, по-моему, он просто хочет есть. Гарри сгрузил младенца на колени Гермионе. Малыш сразу успокоился и потянулся к вороту платья. Гермиона прислушалась к себе. Сын? Ее сын? Но ничего похожего на материнские чувства внутри не шевельнулось. — Я ничего не помню из этой жизни, Гарри, — сказала она тихо. — А ту жизнь — в мельчайших подробностях. Галлюцинация не может быть настолько яркой. — Хочешь сказать, что ты все еще лежишь в обмороке в «Норе», а мы тебе снимся? — Ну… — Гермиона замялась. — Не знаю. Комната сомнений в своей реальности не вызывала — явно гостиная в доме на площади Гриммо, только прибранная и нарядно украшенная к Рождеству. Гарри тоже. Малыш на коленях был теплый и тяжелый и возился, пытаясь дотянуться до груди. Недалеко на полу валялась обгоревшая палочка от бенгальского огня. — Ты все-таки покорми Джеймса, — серьезно сказал Гарри. — Я пока сделаю тебе чаю. А завтра сходим в Мунго, покажем тебя целителям. Мысль Гермионы уцепилась за Мунго как за спасительный якорь. Все верно, пусть завтра (если будет это завтра) ее памятью займутся целители, а пока… Представь, что твоя жизнь — это метла, и рули ей. Гермиона расстегнула ворот домашнего платья, и когда Гарри вернулся с чаем и пирожками, спросила: — Как думаешь, на свете бывают снежные куры?