Сука идёт на похороны своего бывшего

В тихий декабрьский полдень у старинной церкви было не протолкнуться. Дорогие машины запрудили всё вокруг. Неповоротливые, но зато презентабельные авто еле втиснули свои металлические телеса у обочины, перекрыв пешеходам улочки. Стайка туристов, ведомых гидом на экскурсию по «криминальным местам Палермо», абсолютно случайно попала на похороны самого настоящего криминального авторитета Дона Ди. Все они окунулись в настоящую эстетику насилия и освобождения от этических и моральных норм. У входа в церковь стояли одетые в тёмные костюмы мужчины с деловыми лицами и женщины, укутанные мехами, увешанные крупными бриллиантами. Тишину почтительно не нарушали, переговаривались изредка и полушёпотом. На туристов смотрели надменно и откровенно негодующе. Машины всё подъёзжали; к изящному зданию церкви стекалась толпа прибывших выхолощенных авторитетов и до вульгарности богато разодетых дам. Поодаль на стоянку стекались похожие друг на друга, как две капли воды, минивэны охраны. Две Тойоты — синяя металлик и серебряная, — быстро, беззвучно, скользя дельфинами в акватории, проплыли парой, буквально соприкасаясь зеркалами, и заняли последний свободный пятачок асфальта. И царившая доселе тишина расцвела возбуждённым шёпотом, не переходящим границ приличия, но и не скрываемым от тех, кого прилюдно обсуждали в данный момент. Дон Паоло и Дон Брайан. Два всемогущих, непримиримых противника, и, одновременно — два единственных самых близких друга ныне усопшего (застреленного, как и полагается лидеру криминалитета) Дона Джона Ди. Паоло выглядел в свои двадцать шесть хладнокровно и серьёзно. В общении допускал мягкость, но держал каждого из своего окружения на коротком поводке. Брайан разменял третий десяток и походил на вполне обычного бизнесмена. В больших, красивых, «в цвет фундука» глазах Паоло часто можно было прочитать смертельную угрозу. Без сомнения: такой человек мог убить без колебаний. Брайан умел привлекательно, даже радушно улыбаться, суживая серые, ясные глаза. А вот видеть в них блеск стали, что подпишет смертный приговор провинившемуся перед Доном — нет, никто не должен был это увидеть. Оба мужчины часто проводили время с Ди, но, ненавидели ли они друг друга, являлись ли заклятыми врагами или деловыми партнёрами — никто толком этого не знал. Паоло встал посреди дороги, подняв голову вверх. Архитектура церкви сложилась из арабского, романского и византийского стиля. Её украшали сложноузорный орнамент, свойственный мечетям, греческая мозаика, а венчала всё романская четырехъярусная колокольня. Брайан хлопнул дверью серебряной Тойоты. Мужчина встал рядом с молодым Доном. — Его последнее прибежище, — бархатистый тембр долетел до слуха Паоло. — Он любил искусство, хоть и не верил в бога, — ответил ему Паоло. Брайан хлопнул его по спине, сжимая в ладони солнцезащитные очки, снятые, когда он вышел из-за руля. — Поговорим наедине в единственном месте, где нас сможет услышать только Всевышний? — спросил он у Паоло. Пол посмотрел Брайану в глаза. — Прямо на отпевании? — ухмыльнулся он. — Без нас не начнут, а он нас не поторопит, — философски улыбаясь, ответил Брайан. Паоло пожал плечами. Они шли мимо собравшихся, принимая слова соболезнования, практически ни на кого не глядя, лишь машинально кивая головой. За оградой церкви стояла пристройка — для инвентаря или для чего угодно, и Паоло обернулся, глядя на Брайана: — Держу пари, ты подготовился ещё с вечера, загуглив местоположение этого храма. — Я же знал, что тебе понравится моя идея, — с готовностью отозвался Брайан. Пол сохранил в тайне лёгкую тень улыбки, скользнувшую по напряжённым губам молодого человека, когда он отвернулся в сторону. Брайан толкнул дверь, и Паоло уже не смог сдержаться; чувственные губы парня приоткрылись, и он тихо охнул в восхищении: — Подготовился с размахом. Джону бы пришлось по душе… Брайан обнял Пола со спины, не забыв сразу запереть за ними дверь. Длинные крепкие пальцы мужчины расстегнули ненавистный для Паоло пиджак костюма. Об этом знали только двое самых близких ему людей, один из которых лежал теперь в гробу. Сняв пиджак, Брайан откинул его на пол, целуя молодого Дона в шею. Паоло прикрыл глаза, задыхаясь первой порцией рвущихся из груди стонов. Они двигались медленно, шажками направляясь к центру комнаты. Пол посматривал перед собой, а Брай целовал его нежно и чувственно, и хотелось уже расслабиться, сдавшись в руки своего чуткого любовника. — Эппи, чёрт! — простонал Пол. — Секунду, и ты — мой, — прошептал мужчина, сжимая горло Паоло локтевым захватом. Пол обмяк. Брай без труда усадил его на припасённый посреди комнаты стул. Защёлкнул наручники на заведённых назад за спинку стула руках Пола, и сердце у того забилось чаще от восторга. — Эппи, ты — стерва, — млея, проговорил он, откидываясь на спинку и запрокинув голову. — Предусмотрительная еврейская сука. Брай прыснул в ладонь. — Мы оба — суки, партнёр. Брайан вкрадчиво заглянул Полу в затуманенные огромные глаза. О, этот калейдоскоп красок, заводил похлеще ЛСД. В зависимости от настроения, времени суток и одежды, они были изумрудными, медово–чёрными, светились золотом: цвет глаз Пола никогда не оставался перманентным. — Хочу тебя отодрать, сучка, — бархатно прошептал Брайан, доставая из кармана складной нож. Холодное тонкое лезвие вспарывало на вздымающейся груди рубашку, едва прикасаясь к воспалённой желанием коже, чтобы подразнить острым холодным укусом стали. Пол стонал; его горло дрожало изнутри. Брайан скобляще провёл лезвием от идеально выбритого подбородка парня до горла и срезал с него галстук. — Блядь! — в сердцах выпалил Пол, вздрогнув и едва не кончая себе в трусы. — Су-ука! Эппи рванул на его брюках ремень, стянул их вниз, обдирая ляжки Пола натянутой тканью, и залюбовался крепко смотрящим вверх членом. Пол звякнул наручниками, разжимая кулаки и хватаясь пальцами за бока стула покрепче. Мужчина обхватил его ствол рукой и задвигал ласкающе-невесомо по горячей плоти. Пол впился зубами в нижнюю губу и постарался пошире раздвинуть ноги. — Не торопись: мне и так всё прекрасно видно, — успокоил его Брайан, прикладывая холодное лезвие снизу плашмя к подтянувшейся мошонке, и накрывая влажными губами лишь головку. Слова «сука» и «блядь» звучали из уст Паоло увертюрой к удовольствию. Лезвие, казалось, раскалилось от покрывшихся испариной яиц, когда Брайан высосал выбросившуюся капитулянтом струю спермы, работая языком почище муравьеда. — О, да, — прохрипел, стеная Пол, чувствуя, как затряслись поджилки от напряжения. — Вытрахай меня, — глаза Пола мутно золотели в полумраке помещения, и Брай машинально облизнул солёные припухшие губы. Пиджак, рубашка и бельё — всё разлетелось по углам к чертям собачьим. Эппи присел Полу на колени. Потянулся поцеловать разомлевшего, румяного, с мокрыми от пота на лбу и висках волосами Паоло, и больно сжал ему затылок указательным и большим пальцами. Пол резко выдохнул, приподнимая всполошённо голову. — Брай? Брайан опустил руку к себе между ног. Мягко потянул рукой вниз, извлекая из отверстия пробку. — Вытрахаю и объезжу, моя прелесть, — с придыханием произнёс Эппи, водя насквозь прогретой теплом его собственного нутра и запахом гиацинтовой смазки пробкой по округлившимся в мольбе губам Паоло. Пол разжал зубы, напрашиваясь, сам насаживаясь ртом на резиновый прибор. — Давай, — впился он зубами, и Брайану оставалось лишь протолкнуть пробку ему в рот, опускаясь на стояк парня, жаждущий новых фрикций. Пол вздрогнул, расставил ноги и вонзился ногтями в дерево стула. Узкое, хоть и разработанное отверстие любовника тесно и эластично сжало ему пенис. Брайан уперся руками ему в плечи, трахая его собой. Брай потирался острыми от каменной возбуждённости сосками о его влажную волосатую грудь, выстанывая короткими матерными репликами, долбя член и ёрзая яйцами по лобку. Нож то колол Паоло в шею, зажатый Брайаном в руке, то чиркал парня по плечу, как кошка лапой, высекая капельки крови из кожи. Паоло распахнул широко глаза, изумрудно, по-ведьмински сверкнув ими. Брайан напрягся, сжимая себя, и, обхватив Пола за голову, прижал его к своей груди, чувствуя всплески и судороги пениса внутри себя. Пол взвыл, толкаясь лбом в Эппи, капая гиацинтовой слюной из забитого рта. — Мой мальчик Пол, мой Паоло, — шептал мужчина, ероша густые тёмные волосы Паоло. Наручники брякнулись об пол, освобождая руки молодого Дона. Брайан стоял у стены, выкуривая тонкую чёрную сигарету, дымя ароматом крепкого табака. Пол встал, разминая конечности. С усмешкой пнул свалившиеся с ног брюки и лоскутья рубашки. Нож лежал на краешке стула. Паоло повертел его, подбрасывая на ладони. Эппи проследил его движения и элегантно повернул голову вбок, не мешая лезвию вонзиться рядом с его виском. Паоло вынул окурок из его холёных пальцев и сжал фильтр губами, вытягивая из последних крох табака дым. — Две суки на похоронах бывшего курят, как бляди, трахаются, как порношлюхи, — Пол рывком развернул от себя Брайана, припечатывая его собой к стене. Член всё ещё саднило от желания. Пол провёл им между ягодиц Эппи. — Сильнее, — только попросил Брайан, прикусывая сжавшие ему рот пальцы. — Вдвойне. Пол вставил ему до помутнения в глазах, толкаясь озверело внутрь, выдалбливая себя и любовника за горечь потери, о которой они ни словом не перекинулись и не станут этого делать, даже если вусмерть напьются. Брайан дрочил молча, тяжело дыша на выдохе, стирая капли пота со лба об стену, и кончил, сразу разворачиваясь к Полу лицом. Тот смотрел на него, спуская в руку, а потом впечатал липкую от спермы пятерню ему в грудь. — Хорошо мы его проводили, как считаешь? — Пол присел на корточки, роясь в брюках в поисках сотового. Эппи протянул ему зажжённую сигарету. Пол поблагодарил его кивком, набирая номер. — Мне нужны новый костюм и рубашка; принесёшь их в пристройку возле церкви через пять минут, — отдал он распоряжение своему охраннику. Брайан затянулся сигаретой и достал свой сотовый. — Две суки на похоронах своего бывшего: о чём ещё он мог мечтать, принцесса... — ответил он Полу, вытаскивая из стены нож.