На пути к лучшему миру

- Петуния, ты слышала? Мардж приезжает послезавтра, - опустив газету, Вернон посмотрел на жену, которая суетилась, перекладывая завтрак на тарелки. - Да дорогой, - она кивнула, - Дадли, сыночек, положить еще бекона? - Эй, - Дурсль-старший окрикнул Гарри, собиравшегося было исчезнуть из дома прежде, чем маглы вспомнят о его существовании, - иди-ка сюда. Напрягшись, он подошел к дяде, окидывая презрительным взглядом кузена, поглощавщего уже десятый по счету тост с джемом. - Через день к нам приедет погостить тетя Мардж и, слышишь, паршивец, хоть одно слово о твоей проклятой школе, или о волшебстве, или только попробуй вытащить эту палку, как ты сразу же вылетишь из этого дома! Ты запомнил?! - Да, дядя Вернон, - Гарри кисло усмехнулся, - никакого волшебства. «Только старый добрый крысиный яд» - закончил он у себя в голове. - И оденься нормально! Петуния, ты сможешь подстричь… - Только попробуйте, - прошипел мальчик, ловко отпрыгивая в сторону, чтобы оказаться вне пределов прямой досягаемости тяжелой дядиной руки, - вы взлетите на воздух прежде, чем успеете хоть пальцем меня тронуть! - Еще подерзи мне тут, урод! – Вернон хотел было схватить мальчишку за его отросшие патлы, но каким-то неведомым образом тот оказался уже в коридоре, а затем все семейство услышало хлопок входной двери. - Бедная Мардж, что она на это скажет… - Ничего, дорогой, что можно взять с этого паршивца! Мы просто обьясним твоей сестре, что он такой же сумасшедший, как и его родители. - Давно пора сдать его в психушку, ему там самое место, - проворчал Дурсль, вновь разворачивая газету. Гарри был зол. Выйдя во двор, он с силой пнул землю и взмахнул рукой, представляя, как произносит проклятие над всеми своими родственниками. То, что никак не вписывалось в его худо-бедно сносные планы лето – приезд тетки, нервировало его чуть ли не сильнее, чем все Дурсли сразу. Мардж его ненавидела, и ненависть эта была взаимной. Он отлично помнил ее мерзкого бульдога Злыдня, который загнал его на дерево, и ему пришлось провести так чуть ли не целый день. Мардж не скупилась на всевозможные оскорбления и унижения в его адрес, потому что на ее вкус он всегда был слишком тощим, слишком странным и слишком непохожим на все, к чему она привыкла. Он сбежал бы из дома с огромным удовольствием, если мог, но увы, у него не было даже магловских денег при себе. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как смириться со своей участью. День приезда тетки с самого утра стал испытанием его нервов на прочность. Выдраивая дом по приказу Петунии, он с ненавистью смотрел на Дадли, специально прошедшему по полу в грязных ботинках, и на Вернона, с нескрываемым удовольствием наблюдавшим за его мучениями. Стоило только Гарри закончить со всем, что на него навешали родственники и обрадоваться возможности пойти и запереться в своей комнате, как вдруг в дверь позвонили. Он попытался было проскользнуть на лестницу, но дядя поймал его за рукав и пихнул к двери. - О, Мардж, дорогая! – взвизгнула Петуния в тот момент, когда дверь распахнулась и на пороге появилась женская версия Дурсля-старшего. - Мардж, - протянул тот, принимая плащ сестры. - Это отвратительно, Вернон, я так устала добираться к вам! А кто это тут такой сладкий? Расплывшись в мерзкой улыбке, она кинулась обнимать Дадли, который, впрочем, был не слишком-то рад этой пылкой встрече. Гарри услышал, как хрустнула в руке кузена десятифунтовая бумажка и завистливо вздохнул. - Господи, что это за урод? Вернон, неужто это Поттер? - Я тоже очень рад вас видеть, - ядовито процедил он, но Мардж, казалось, не придала его интонациям никакого значения. - Подержи, - она всучила ему свои тяжелые сумки и поспешила в гостиную. За ней тут же просеменил злобного вида бульдог, не забыв для приличия порычать на Гарри. Он с огромным удовольствием бы покинул дом на все время пребывания тетки, однако любимые родственники позаботились о том, чтобы хотя бы в день приезда он не мог даже посмотреть в сторону вольной жизни. Петуния быстро перевесила на мальчика чуть ли не большую часть хозяйственных дел, и практически до самого вечера он только тем и занимался, что отмывал посуду и подавал то одно, то другое. После жизни в Хогвартце, а тем более в особняке Малфоев, где вся черная работа лежала на домовиках, ему казалось особенно унизительным работать в то время, пока остальные члены «семьи» жрут как последние свиньи. Гарри проклинал их всеми доступными способами, правда, только в своих мыслях. И кроме того, с него все не сводил глаз отвратительный пес, казалось, испытывающий к нему крайнюю степень ненависти. - … преступник Сириус Блэк сбежал… осторожны… позвоните на горячую… – доносилось из телевизора, стоявшего как раз напротив стола. Краем глаза мальчик заметил жуткий портрет бледного, очень худого человека со спутанными черными волосами и редкой щетиной. При взгляде на него ему стало очень неуютно и он отвернулся, возвращаясь к вытиранию посуды. - О, еще один! Чем вообще занимается правительство? Всякие недоноски разгуливают на свободе, пока они занимаются черт знает чем! Помяните мое слово, этот гаденыш Поттер скоро превратится в такого же, как этот! Бедная Петуния, досталось же вам… - Не говори, Мардж! Такой же, как моя сестра и ее придурок-муж! Ничего хорошего у них и не могло получиться! - А я всегда говорила – у собак ведь так же! Если с сукой что-то не так, то весь помет к черту! – она смачно рыгнула, после чего кокетливо вытерла рот салфеткой. – Вернон, налей-ка мне еще бренди. - С удовольствием, дорогая, - тот плеснул в бокал еще немного. - А где, говорите, он у вас учится? - В школе святого Брутуса! – резко вставил дядя, с ненавистью косясь на племянника. - А, это та, где учатся малолетние подонки? Правильно, Вернон, там ему самое место! Ну, - она вдруг повернулась к Гарри и скривилась, - выглядит как будто уже отсидел за убийство! Я говорю – из него ничего хорошего не выйдет, мальчишка уже пошел по кривой дорожке! Таких, как он, воспитывать палками по хребту! Есть, знаешь ли, такое у собак – если заболела бешенством, то тут только усыплять. Жаль, что с этими так нельзя. Гуманное обращение! А потом о таких вот, как он, крутят в новостях! Вылитый этот… Борк! Такие же патлы, господи, ходит непонятно в чем… Сразу видно, мальчишка с дурными наклонностями! Ну! Чего вытаращился! У Гарри дрожали руки. Мардж всегда была такой – и раньше ему удавалось это терпеть, но теперь, после того, как он дважды столкнулся с Темным лордом и научился использовать непростительные проклятия, практически невозможно было не поддаться соблазну выхватить волшебную палочку и произнести всего два слова. Два слова, которые мгновенно решили бы все его проблемы. Он даже полез было в карман, но одна мысль вдруг остановила его. Хогвартц. За эту маленькую и справедливую победу ему придется дорого заплатить. Кроме отчисления из школы его, в таком случае, ждет еще и Азкабан, место по рассказам Драко крайне неприятное. Тюрьма, из которой не выбраться… Поэтому мальчик только сжал кулаки и выдавил кривую, скорее ядовитую, чем виноватую улыбку. - Вы что-то от меня хотели, тетушка? – последнее слово он произнес таким ледяным тоном, что даже не совсем трезвую Мардж проняло. - Вы только посмотрите на него! Что, мало тебя бьют в этой твоей школе для придурков? - Достаточно. Избивают почти каждый день, если вам так интересно. Может, скоро добьют совсем. - Вернон! Как вы с ним живете! Он же совершенно невыносим! - Ты абсолютно права, Мардж, мы кое-как справляемся с ним. - Вы – святые люди! – она сочувственно обвела взглядом чету Дурслей. - Жить с этим в одном доме! Ну ничего, думаю, скоро о его наклонностях все узнают! Со скольки лет у нас сажают в тюрьму? - С шестнадцати, - зло усмехнулся Гарри, - за убийство дают пожизненное. Не имеет значения количество жертв – главное сам факт. Знаете, даже в моей школе у меня очень и очень дурная репутация. В конце этой весны по моей вине чуть не умерло несколько человек… Чудом удалось отвертеться. - Вернон… Да он же у вас сумасшедший! Больной на голову, как и его мамаша! Его надо в психушку сдать, а вы до сих пор терпите?! - Не переживай, Мардж, - поспешил успокоить ее брат, - у него проблемы с развитием, вот и мелет всякую чушь. Ничего, я еще научу его себя вести… Гарри мужественно выдержал красноречивый взгляд дяди, но его нервы были уже почти на пределе. Плюнув на возможные последствия, он бросил тряпку на кухонный стол, и, молча покинув гостиную, убежал в свою комнату. - Нет, каков нахал! Вернон, налей мне еще бренди! - Мардж, мне кажется, тебе уж… - Я сказала еще! И моему золотому Злыднечку, - она потрепала загривок лежавшей возле ее толстых ног собаки, - он так любит бренди! Весь в мамочку! Повернув защелку с внутренней стороны двери, он с силой пнул стопку учебников, так, что она разлетелась по всему полу. От бессилия и разочарования ему хотелось плакать. Хуже всего было осознавать, что он – волшебник, могущественный благородный, практически чистокровный волшебник, умеющий убивать… Без возможности это сделать. - Почему… Почему… Почему… Почему какие-то тупые маглы могут делать со мной все, что захотят? Почему?! Я волшебник! Они ничто… Они никто передо мной! Я лучше их! Я во всем лучше их, они не заслуживают даже жизни, открывать свои грязные рты, смотреть в мою сторону! Они должны бояться меня, а не я их, они должны уважать меня, потому что они никто! Почему я не могу просто сделать то, что мне хочется? – он нервно усмехнулся. Его руки дрожали. – Почему… Почему меня должны отправить в тюрьму за убийство этих… этих тварей?! Почему?! Я хочу чтоб они наконец-то сдохли! Все! Хочу видеть их трупы, пусть их мерзкие кости хрустят под моими ногами! Убью! Убью! Схватив себя за голову, он повалился на кровать и тихо зарыдал. Неизбежная реальность душила со всех сторон и ему казалось, что он заперт в ловушке, из которой нет выхода. Он хотел прямо сейчас вытащить палочку, спуститься вниз, туда, где раздавались возмущённые вопли тетки, направить ее прямо ей в лоб и крикнуть «круцио», чтобы она, подобно Реддлу, задергалась и заверещала от адской боли. От этих мыслей становилось так радостно и приятно, что мальчику стоило больших усилий, чтобы отговорить себя. Резко вскочив, он вдруг осознал, что крепко сжимает палочку в кулаке. Издав нервный смешок, Гарри на минуту задумался, после чего бросил свое орудие в противоположный угол комнаты. - Нет… Гарри, тебе нельзя… Тебя выгонят из школы… Гарри, если ты сейчас сделаешь хоть что-то, то навсегда застрянешь здесь… - дрожащим голосом, задыхаясь от слез, шептал он, - Гарри… Гарри терпи! Терпи! Терпи! Они маглы, они просто глупые маглы, они не стоят даже твоего взгляда… Ему хотелось бежать. Бежать куда-нибудь, все равно куда. В сырую летнюю ночь, под черное небо, и плевать, что с ним будет. - Зевс… Позвав змея, мальчик дал ему заползти на руку. Его всего трясло. Открыв окно, он высунулся, жадно глотая воздух. Как раз под его спальней находилась гостиная, из которой доносились ненавистные голоса. Пошарив в куче вещей у кровати, он нашел открытую пачку с зажигалкой, которую выменял у Трента на серебряный сикль. В мире маглов волшебные деньги не имели непосредственно валютной ценности, зато как кусочки серебра или золота, по весу равных нескольким десяткам и сотням фунтов – вполне. Поэтому за серебро он мог выменивать у своего нового знакомого почти все, что угодно, все, что пока не мог купить. Сигареты и маленький складной ножик с потертой ручкой, зажигалку с черепом и прочие полезные для жизни вещи. Правда, от Дурслей их приходилось очень и очень хорошо прятать, благо, опасаясь нарваться на какие-нибудь отвратительные чудеса, те неохотно посещали его скромную комнату. Распихав все это по карманам, он кинул быстрый взгляд на палочку, все еще лежавшую на полу. Подошел к ней и аккуратно накрыл сумкой, просто на всякий случай. - Если бы я вдруг мог исчезнуть… - тихо пробормотал мальчик, садясь на подоконник. Идти через дверь было невозможно, так как для этого пришлось бы миновать ненавистных родственников. Конечно, спуск по водосточной трубе и кирпичам, лишь чуть-чуть выступавшим друг над другом был той еще затеей – один неверный шаг и он бы рухнул вниз, сломав шею, но ему было все равно. Мелкий и тощий, он практически бесшумно, хоть и за достаточно длительное время спустился вниз, и с блаженным облегчением ощутил под ногами твердую землю. Голоса Дурслей раздавались совсем рядом и он пригнулся, чтобы те случайно его не увидели. Тисовая улица пустовала. Во многих домах горел свет, но стоило только немного отойти, как густая, словно бы осязаемая тьма начинала медленно обволакивать пространство. Было в ней что-то жуткое и напряженное, сравнимое с тем, что можно было почувствовать в подземельях Слизерина. Но сейчас Гарри был слишком разгневан, чтобы испугаться или подумать хоть о какой-то опасности, которая могла поджидать его за углом. Он нервно закурил и, закашлявшись, вытер лицо ладонью. - Ублюдки… Твари… Ничего, однажды я просто убью вас… Я посмотрю, как ты будешь умолять меня прекратить, но я же помню, я все помню, все, что ты смела сказать обо мне, жирная тупая тварь! Вдруг он остановился, почувствовав странный холодок, пробежавший по спине. Сглотнув, он настороженно огляделся и прислушался. Внезапно в голове всплыли новости о сбежавшем маньяке, который разгуливал где-то на свободе, возможно даже в этом городе. - Да нет… - Гарри нервно усмехнулся, - не может быть… Что ему здесь делать? «Вот именно… В Лондоне его бы сразу же обнаружили. Конечно, куда бы я побежал на месте маньяка? Я бы спрятался в маленьком, захолустном городке, в сущей дыре, где наивные жители настолько привыкли к своей тихой и тупой сытой жизни, что забывают запирать окна и двери…» Мальчик нерешительно пошел дальше. Вдруг что-то зашевелилось в кустах и он отпрянул, от испуга выронив сигарету. Рука молниеносно полезла в карман, но… палочки там не было.. Зато был нож. Тонкие пальцы сжали рукоятку и короткое, но острое лезвие блеснуло в темноте. - Кто здесь… - одними губами произнес он. В этот момент из кустов показалась огромная лохматая черная собака. Она с пол минуты молча смотрела прямо в испуганные глаза, после чего исчезла так же внезапно, как и появилась. «Откуда здесь взяться бродячим собакам? Черт… Она смотрела на меня так, будто бы знала, кто я…» Ему стало не по себе. Не выпуская ножа из рук, он побежал по улице, не обращая внимания на направление. Гнетущее чувство паники заставило сердце колотиться с бешеной скоростью. На открытом пространстве было неуютно, поэтому, найдя первую попавшуюся подворотню, он нырнул в темноту и, перебравшись через невысокий забор по ящикам, сваленным рядом, с тихим выдохом спрыгнул на землю. Кажется, ноги по привычке привели его к свалке, находившейся неподалеку от школы. В тусклом свете фонаря какая-то кошка, напуганная его появлением, выскочила из бака и с шипением убежала прочь. Прислонившись к стене какого-то дома, он прикрыл глаза. До отбытия в Хогвартц оставалось чуть меньше месяца, однако этот срок казался ему невыносимо огромным. - Черт… Почему я снова один? Драко… Черт, Драко, если бы знал, в какой заднице я оказался… - он сполз по стене и бесшумно заплакал. Страх и гнев улеглись, оставив в душе невыносимую, болезненную пустоту. В темном, тускло освещенном переулке он чувствовал практически такое же одиночество, как в тот момент, когда держал на руках медленно умирающего друга. Гарри казалось, что он снова остался один на один с этим миром, но только лишь с той разницей, что мир искренне его ненавидел. У него не было любящего отца, как у Драко, готового сделать ради своего сына все, что угодно. У него не было доброй матери, к которой можно было прийти и рыдать в ее обьятиях… У него не было никого, кроме друга, на которого он теперь тоже не мог рассчитывать. Зато в его жизни имелся темный и ужасный волшебник, невероятно могущественный, который, казалось, сделал его смерть своей основной целью. Были страшные и опасные тайны, в которых он увяз по уши и которые напрочь лишали его возможности жить спокойную жизнь. - Знаешь, Зевс, мне кажется, я действительно проклят… - прошептал он, чувствуя, как тот шевелится под рукавом, - я не знаю, я… я так устал! Мне очень страшно! Мне так страшно, Зевс! Почему именно я?! Почему?! Что я сделал, чтобы все это было?! Я не понимаю! Я не могу! Я не могу! Я не могу! Он замотал головой и, тяжело дыша, уткнулся носом в колени. Больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас рядом с Драко, поймать его недоумевающий взгляд и как следует разозлиться. Это было всяко лучше того влажного холодного ужаса и отрешенной пустоты, которая заполонила его всего. - Пусть лучше я буду смотреть на надменную рожу этого придурка, чем … чем все это! Да пусть он хоть десять раз меня обзовет как хочет, мне все равно! Я хочу исчезнуть… Я просто хочу, чтобы все это закончилось… Домой он вернулся через пару часов, замерзший и с больной от слез головой. Дурсли уже вовсю спали, свет в гостиной погас. Однако входная дверь все же оказалась закрыта и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы влезть обратно в окно своей спальни. Отдышавшись, он заполз на кровать прямо в ботинках, не разуваясь, и еще долго не мог заснуть, мучаясь от тяжелых мыслей и воспоминаний.