A New Version Of An Old Tradition

      Джон зажег три ароматические свечи, стоявшие в неглубокой хрустальной чаше, которая изначально была шикарной пепельницей, а затем повернулся к маленькой ели в ярко-красном горшке, чтобы проверить, что он уже сделал. На колючих ветках мигали крошечные сказочные огоньки красно-синего цвета, а от макушки дерева до самого низа по спирали вилась желтая лента. Тут и там виднелись различные предметы, но ни один из них не был какой-то стандартной стекляшкой, которые обычно использовали для украшения.       Внизу открылась и закрылась входная дверь, и Джон замер, прислушавшись. Миссис Хадсон только недавно ушла на весь день, а Шерлок на неделю уехал из страны, работая над каким-то секретным делом для Майкрофта.       — Джон? Миссис Хадсон?       Похоже, Шерлок, вернувшийся за двое суток до намеченной даты, решил сразу обозначить, что это именно он зашел в дом. У них были веские причины для такой осторожности.       — Я наверху, — отозвался Джон. — Миссис Хадсон вышла за покупками.       Улыбаясь, он направился к столу у окна, на котором была установлена ель. Рядом с празднично украшенным горшком осталось еще несколько предметов, которые он хотел развесить на ветки. Взяв один, Джон повязал к нему красную нитку, когда на лестнице послышались шаги. Тут было два варианта: либо Шерлок намеренно предупредил его о своем приближении, либо был в настроении, которое требовало топать по лестнице. Топать в понимании Шерлока, конечно же. Ведь для всех остальных людей это были вполне обычные шаги, в отличие от Шерлока, передвигающегося словно кошка.       Едва Шерлок зашел в комнату, то сразу начал быстро-быстро говорить. Параллельно с этим он грохнул чемоданом об пол и резко стащил с себя пальто, повесив его на крючок с таким недовольством, что Джон уже было забеспокоился, не проломил ли он ненароком дверь.       — Да, я вернулся на два дня раньше; нет, со мной ничего не случилось; да, я раскрыл дело; нет, я не могу рассказать тебе о «приятных моментах»; и если я еще хоть раз подумаю о путешествии во время каникул, то лучше сразу пристрели меня!       Джон открыл было рот, чтобы ответить, но Шерлок, похоже, обрел второе дыхание и, стянув с шеи шарф, вновь заговорил, прежде чем Джон успел вставить хоть слово.       — Кроме того, есть что-то связанное с Прагой, что очень раздражает Майкрофта — я пока не выяснил, что именно, — и, признаюсь, Джон, если бы я провел с ним еще один день, произошло бы братоубийство.       Джон весело улыбнулся, забавляясь практически нескончаемым словесным потоком, который выплескивал из себя Шерлок, и почти осязаемой энергией, исходящей от него. Эта неделя — ну, пять дней — без него была такой спокойной.       — Хорошо, что ты это понял и вернулся домой, — успел сказать Джон, пока Шерлок переводил дыхание. — Хотя если бы кто-то и мог совершить идеальное преступление, то это был бы ты.       Сделав пару шагов по комнате, Шерлок едко усмехнулся.       — Я не говорил, кто из нас совершил бы это преступление. — Джон засмеялся, но быстро замолчал, заметив, как изменилось лицо Шерлока, когда он посмотрел на ель в горшке. — Джон, я же говорил тебе, что не намерен украшать дом к Рождеству, — раздраженно сказал он.       — Говорил, — спокойно согласился Джон. Он знал, что Шерлок будет недоволен, только вот спокойствие должно было продлиться еще пару дней. Джон надеялся закончить со всеми делами до возвращения Шерлока.       — Тогда что это здесь делает? — в голосе Шерлока было бы меньше желчи, развесь Джон по квартире дохлых кошек.       — Из нас двоих гений ты, — усмехнулся Джон и подошел ближе к Шерлоку, который едва заметно скривился от досады, но остался стоять на месте. Джон протянул руку, провел кончиками пальцев по манжете рубашки Шерлока, а потом осторожно взял его за руку, слегка потянув. — Не накручивай себя, Шерлок. Я не собираюсь втягивать тебя во все эти приготовления.       — Отлично, — процедил Шерлок, но все же не сопротивлялся, позволив Джону переплести их пальцы. — Зачем все это? — спросил он спустя несколько очень долгих мгновений, как будто Джон сделал что-то странное или даже недопустимое.       — Это наше первое Рождество, — терпеливо пояснил Джон. Шерлок нахмурился и уже собирался возразить, но потом вдруг замер. Его лицо прояснилось от осознания происходящего. Джон кивнул, подтверждая мысль, которая, скорее всего, появилась в голове его друга и любовника. — Я имею в виду, это наше первое общее Рождество, а не как в тот последний раз перед... ну... перед.       Джон по-прежнему не любил говорить о почти трех годах, которые они провели в разлуке; трех годах, в течение которых Джон считал, что Шерлок покончил с собой, а Шерлок охотился за остатками организации Джима Мориарти, рискуя сделать свою большую ложь правдой.       Надо отдать ему должное, Шерлок был удивительно терпелив — для него — к затянувшимся... проблемам Джона, которые появились у него в результате всей этой ситуации. Поэтому он не стал давить, не стал насмехаться, а просто оставил эту тему, вернувшись к тому, с чего они начали.       — Я говорил тебе, как отношусь к Рождеству.       — Да, я помню. Но дело не только в тебе, — Джон говорил куда спокойнее, чем мог бы, потому что видел: Шерлок словно ждал, что с ним начнут спорить или ругаться. — Это касается нас обоих, — мягко добавил он. Потянув его за руку, Джон подвел Шерлока к ели. Шерлок молчал, смотря одновременно с подозрением и любопытством. — Хорошо, — пробормотал Джон, отходя в сторону, чтобы Шерлок мог увидеть украшенное дерево во всей красе. — Сделай это для меня: посмотри внимательней и скажи, что думаешь.       На лице Шерлока мелькнула вспышка раздражения, но потом оно вдруг разгладилось и приобрело почти безразличное выражение. Только вот глаза начали бегать туда-сюда, и, как знал Джон, это означало, что Шерлок действительно смотрит. Примерно через минуту Шерлок постучал кончиком пальца по небольшому латунному цилиндрическому предмету, висевшему на одной из веток, и очень спокойно сказал:       — Это… гильза от настоящей пули… — в его голосе уже не было того раздражения.       Джон согласно кивнул.       — Даже тогда я знал, что нельзя оставлять такие улики, — он посмотрел на гильзу, в которой пробил маленькое отверстие и пропустил через него нитку красной пряжи, соорудив своеобразный колокольчик. — Но я никак не могу заставить себя от них избавиться.       Шерлок протянул руку и немного сдвинул желтую ленту, накрученную на ветки, чтобы лучше видеть слова «Место преступления. Не пересекать!», написанные черным маркером. Уголки его губ дернулись, когда он осторожно коснулся пальцем нескольких других украшений, висящих на ветках.       — Одна из моих маленьких пробирок… карта памяти… где ты нашел… о, аксессуар для куклы, ну конечно, — Шерлок постучал пальцем по розовому чемоданчику размером со спичечный коробок, и тот покачнулся на ленте. Джон кивнул, слегка улыбнувшись, наблюдая, как меняются черты лица Шерлока, смягчаясь по мере того, как он рассматривал каждую новую вещь. — О, Джон, правда? Пара миниатюрных кроссовок?       — Плоховато, да? — спросил Джон, не в силах выглядеть серьезным.       Шерлок тихо фыркнул, покачав головой. Опустил взгляд на несколько предметов, оставшихся на столе, он взял один из них. Это был небольшой пластиковый пакет сантиметров пять в ширину с застежкой зип-лок; через дырочку была продета нитка красной пряжи. На лице Джона появилось почти страдальческое выражение, которое не смогло перекрыть намек на улыбку.       — Я так понимаю, что это мешочки для улик, а не порционной продажи наркотиков?       Закатив глаза, Джон потянулся за пакетом, но Шерлок успел одернуть руку. Сжав пакет в ладони, он указал пальцем на украшенную ель, переключив внимание Джона.       — Как ты до такого додумался, Джон? — в его взгляде читалось искреннее любопытство и желание узнать ответ.       — Я думал о твоем нежелании украшать ель на Рождество, о том, что это ничего не значит для тебя… для нас… потому что мы не особо-то религиозны и уже не дети, которые ждут, что какой-то мифологический старик оставит им подарки. И никто из нас не исповедует никаких старых религий, почитающих зимнее солнцестояние или возвращение солнца. Поэтому я попытался определить, что же этот праздник значит для меня, чтобы затем понять, какой смысл — хоть какой-нибудь — он имеет для тебя. Признаюсь, для меня Рождество когда-то было связано с подарками и было чем-то вроде… зимнего праздника. Но сейчас оно стало тем временем, когда ты делишься добрыми чувствами с окружающими, показываешь свою привязанность к близким и друзьям. Это празднование того хорошего, что есть в твоей жизни, и тех людей, которые важны для тебя, — Джон говорил медленно, аккуратно прокладывая дорожку из слов и стараясь быть честным и готовым к тому, что его могут осмеять и заставить замолчать. — Я счастлив, Шерлок... здесь, с тобой. Я благодарен за то, что мы оба живы и здоровы. Я впервые за долгое время чувствую себя празднично. Поэтому я хотел отпраздновать это и подумал, что постараюсь украсить дом... ну, тем, что имеет для нас значение, как ты сказал, — он немного неловко пожал плечами: прекрасно ведь знал, что наверняка придется объясняться. Шерлок очень ловко умел обрубать на корню то, что его совершенно не заботило, но в этот раз это было важно для Джона.       Шерлок молчал. Он смотрел на Джона несколько долгих минут, прежде чем кивнуть.       — Думаю, я понимаю, — почти торжественно сказал он. Его лицо прояснилось, а голос стал мягче. Он наклонил голову к плечу. — Ты счастлив?       Та маленькая частичка внутри Джона, которая ожидала, что ей будет очень больно, когда Шерлок не поймет или не согласится, вдруг расслабилась. Облегченно вздохнув, Джон счастливо улыбнулся и кивнул.       — Да, счастлив.       Губы Шерлока растянулись в мимолетной улыбке. Он протянул руку, словно хотел коснуться лица Джона, но вместо этого поднял ее выше, к его макушке. Через секунду Джон дернулся от резкого укола легкой боли. Нахмурившись, он собирался было потребовать объяснений, но Шерлок убрал руку, держа пальцами несколько волосинок. Затем он, не дрогнув, выдернул несколько собственных волос. Аккуратно открыв пластиковый пакет кончиками пальцев, Шерлок засунул в него переплетенные локоны — темный и светлый — и плотно закрыл.       — Если мы собираемся заниматься символизмом, то стоит делать все правильно, — мягко сказал он, протянув пакетик с петелькой из красной пряжи, и добавил низким, приятным голосом, который Джон редко слышал за пределами спальни: — Я тоже счастлив, Джон.       Взяв пакетик одной рукой, второй Джон притянул Шерлока за шею и накрыл его губы восторженным поцелуем. Что удивительно, Шерлок даже не сопротивлялся. Позже, гораздо позже, Шерлок разбудил его, чтобы поделиться несколькими идеями для новых поделок, и снова был вознагражден обстоятельным поцелуем.       Шерлок, будучи гением, каждый последующий год придумывал как минимум одну-две идеи для новых украшений и получал свою награду, что делало Рождество очень счастливым.