Посмотрели на звёзды, называется

Синди Лу продолжала навещать своего ворчливого друга, прибиралась у него в пещере, перекладывала детали и болтики. Гринч, вечно раздражённый, пытался первое время её прогонять, отпугивать, мол «не место детям на этой помойке», но всё же сдался и даже иногда замечал в своём небольшом сердце подобие радости, когда она приходила. Вот очередное Рождество, Синди 12, она, как звонкий колокольчик, весело болтает и скачет по жилищу Гринча с украшениями. Развесив мишуру на один из самых больших механизмов, она, довольная, оглядывалась в поиске новых «жертв», как вдруг резко направившийся в её сторону зелёный силуэт заставил её немного стушеваться. Она уже была готова выслушать груду проклятий, зажмурилась, но Гринч лишь потрепал её по голове волосатой рукой и, напевая рождественскую песню, остановился поправить украшение под потолком. Синди раскрыв рот смотрела на него. — Мистер Гринч, вы в порядке.? — Разумеется, или ты, несносная девченка, решила, что я по дороге головой приложился? — знакомым насмешливым тоном спросил мужчина. — Нет, просто вы ведь ненавидите Рождество… Мистер Гринч — А кто тебе сказал, что я его полюбил? И хватит назвать меня «мистер Гринч»! " Мистер Гринч — мистер Гринч», я не мистер, а беспечный шалопай — Как скажите, мисте- АААА И надоедливый ребёнок наконец упал в заготовленную Гринчем ловушку — Так тебе и надо, дурёха, будешь знать, как в моём доме хозяйничать! — злобно прикрикнул он вслед Насладившись победой он приказал Максу притащить мини Лу из подвала, куда она свалилась. Спустя несколько лет он смирился и с этим. В год её 17ти летия они дружно, не без драк и подколов конечно, приготовились к празднику. Весёлая, как всегда в Рождество, Синди спрятала подарок под кровать Гринча, нарядила ёлку и принесла более менее сносный ужин. Самое благородное, на что был способен Гринч, он сделал — не мешал девчонке «портить» его пещеру. — Эй, Гринч, помоги мне повесить гирлянду повыше, воон там — показывала Синди, стоящая на носочках на нескольких, поставленных друг на друга, коробках с хламом. — Нахр*н мне это надо, ты решила, я бы даже сказал, рискнула «испортить» мой дом, так будь добра, не доставай меня ещё больше и сделай всё — Он не договорил, потому что в ту же секунду, споткнувшись обо что-то и, наверное, вывихнув ногу (но это сейчас совсем не важно), он выпрыгнул с кресла, на котором сидел, как пружина, и еле успел подхватить летящую на пол девочку. Она по неаккуратности своей встала на самый край коробки, «башня» не выдержала и рухнула. Как сильно сжалось тогда сердце Гринча. Он лежал на полу с не успевшей ничего понять Синди на руках и был рад, что этот хрупкий цветок не поранился. Но тут же опомнившись он грубовато отпустил её на пол, вскочил и вскипел в напускной ярости: — Я тебе говорил, Синди Лу, что мне трупы в доме не нужны! У тебя вообще голова на плечах есть, на такую х*рню залазить, дура?! — Я…просто хотела сделать красиво, чтобы у тебя было праздничное настроение, ты ведь любил Рождество… в детстве — оправдывалась потерянная девушка — ты всегда такой грубый, я для тебя всё… и подарки, и украшения, и прихожу всё время, и… и… -Оо, вот только слёз мне здесь не хватало! А ну перестань быстро! — запаниковал мужчина и, не зная как ещё это остановить, присел рядом и стал неумело вытирать её слёзы. — Что ты делаешь, всё-всё, я не плачу — девушка отчего-то покраснела и, отдёрнула зелёные заботливые руки и вскочила. — Ну вот и хорошо, а то развела тут не пойми что, тебя тут вообще-то никто и не держит, наоборот, каждый раз её выгоняю, а она как бездомная псина возвращается — выпалил он и ушёл, хромая, хлопнув дверью. Удивлённая таким переменчивым поведением Синди постояла недолго с открытым ртом, пожала плечами и решила подождать этого сумасброда, а пока принялась за своё любимое занятие — уборку в инструментах. Уже бы пора домой, к родителям и свежезапечёной индейке, все болтики и самые мелкие пружинки лежат по полочкам и коробочкам, Макс скучающе поскуливает, а Гринча ещё нет дома. Послышались шаги, наконец-то. Мисс Лу подскочила к двери, как будто и не было того томительного ожидания и путаницы в мыслях. Распахнув дверь она чуть не врезалась в букет, да-да, именно букет, состоящий из цветов, а не мусора, благоухающих жёлтых цветов. Мужчина втолкнул её обратно в дом: — Ты что, дура, делаешь, погоду видела, в одном свитере выходишь? Ещё и чуть с горы меня не столкнула — продолжал ворчать Гринч, его зелёные волосы были все покрыты снегом, а тонкий плащ не спасал от мороза, но это его не заботило, жёлтые глаза блестели от счастья. — Подожди-подожди, что это? — девушка указывала на букет, не веря своим глазам. — А, это? С Рождеством, Синди, вот что это! — он просиял и протянул ей букет. — Сп... спасибо, и тебя… Но где ты, черт возьми, взял цветы посреди зимы?! — она бережно держала подарок и хлопала глазками на друга. — Сгонял быстренько на соседний континент, где сейчас весна и сорвал на клумбе какой-то бедной старушки. Господи, ты что меня не знаешь? Они искуственные, сделаны вот этими вот зелёными руками, милочка. — явно довольный своей работой протянул Гринч. — Они прекрасны, Гринч! Как и ты! — резко покраснев она бросилась ему на шею и была готова расцеловать, но не была уверена, готов ли он… А бедный мужчина не мог ни пошевелиться ни вздохнуть, таких объятий не было в его расчётах. Но когда она собралась было отпустить его, он несмело остановил её, взяв за талию… Через мгновение они сжимали друг друга в несмелых объятиях и это, несомненно, понравилось обоим. — Ну ладно, хватит этих телячих нежностей — посерьёзнел он и отстранился — а где мой подарок? — Ты же не думал что после стольких не оцененных подарков, за которые я получала только подзатыльники, я буду что-то дарить тебе в этот раз? — холодным тоном, совсем не свойственным Синди, спросила она. Гринч помялся и взглянул на неё, выгнув бровь: — Ах, ты засранка, думала обмануть бедного старого Гринча? И он рванул к своей спальне, прекрасно зная, что там Синди прятала от него подарки последние несколько лет. Она, смеясь, побежала за ним, перелетая несколько ступенек. На ней была воздушная красная юбка с простым зелёным свитером и хорошо, что Гринч бежал впереди неё... Когда мисс Лу оказалась наверху, мужчина уже натягивал свитер в красную полоску, с кое-где пропущенными петлями, но зато связанный с любовью и заботой. У подножия кровать валялась порванная бумажная упаковка с подписью «Лучшему другу Гринчу». — Что за отвратительная тряпка, ещё и колючая — скорчил рожу Гринч. — А мне кажется, тебе хорошо, красный очень подходит к зелёному. — хихикнула Синди. — Так и быть, поношу, но не потому что он мне понравился. — Как скажешь, пойдём ужинать, а то мне уже надо идти к родителям… И они, как обычно пихаясь и припераясь, пошли в «столовую» (ответвление пещеры, где было хоть что-то похожее на стол). Друзья успели десять раз пособачиться и столько же помириться, смеясь от души. Гринч не показывал, что ему нравятся печенье и остывшая индейка, которые принесла Лу и для вида заедал всё любимым зелёным стеклом. Неловкостей в этот вечер больше не возникало, но и произошедшего было достаточно, чтобы девушка не могла уснуть несколько дней, думая о Гринче. Её душили чувства… Какие, она и сама не разобралась. Чего нельзя сказать о нём, спал он прекрасно, даже под завывания пса. Единственное, что беспокоило Гринча, это причины, по которым его сердце увеличивалось с каждым днём и особенно сильно билось рядом с Синди. Он уже думал, что в его «моторчике» что-то сломалось, но скоро до него дошло, какая причина мучала его, случилось это летом следующего года. Ктоград жил обычной жизнью и жители, как обычно, «готовили сани с лета», то есть заготавливали украшения к Рождеству, шили нарядные зимние платья и мечтали о первом снеге. Синди же на протяжении всего года была активна и весела, она радовалась каждому листочку и луже. Конечно она не забывала про своего ворчливого друга и помогала ему строить новые безумные механизмы. В один из самых неудачных летних дней, было сравнительно прохладно, Гринч как раз был в прекрасном расположении духа и к концу дня, когда девушка уже утомилась и платье её всё было в машинном масле, он (как обычно, в весьма грубой форме) попросил её остаться и посмотреть на звёзды в телескоп, который он недавно откопал на помойке. — Если не хочешь, не надо, я и один могу, ты только мешать опять будешь. — скрестив руки на груди, проронил мужчина. — Конечно, я останусь, сегодня небо ясное, должно быть, звёзды будут, как никогда, яркими. — улыбнулась уставшая Лу. Они притащили какой-то грязный матрас на вершину горы, Синди уселась, ничуть не брезгуя (она уже привыкла), а Гринч пошёл за своей находкой. Стало ещё холоднее, стемнело, девушка вся продрогла, но не жаловалась, она наслаждалась и этим летом, и противной погодой, и этим вечером который она проведёт с Гринчем. Вернувшись, он принялся настраивать линзы, чудом уцелевшие, и не замечал ни холода, ни того, что к нему уже откровенно прижимается Синди. — Вот, смотри — наконец шепнул мужчина и, отстранившись, неожиданно встретился совсем близко с большими синими глазами. Отстранился и подвинул девушку к телескопу. И зашипел от недовольства, когда она схватилась за рычаг регулировки: — Да не трогай тут, просто смотри, вот сюда, да — направлял её «профессионал». Лу только хихикнула и прижалась к нему щекой, чтобы заглянуть в окуляр. Она не заметила, как возмущённый Гринч отпрял от неё и скрестил руки. Он и сам не понял, что его так возмутило, ведь так приятно прикасаться к этому цветочку, но от этих мыслей он ещё больше разозлился. — Ну что, довольна? Ты там видишь хоть что-нибудь? Не сиди как дубина. — О, это очень красиво, и незачем опять так ворчать. — пролепетала невозмутимо Синди и посмотрела снизу вверх на зелёного самодура. Они ещё какое-то время сидели и по очереди смотрели на причудливые созвездия. — Гринч, я бы ещё посидела, но больно замёрзла, наверное, пора домой. — призналась девушка. Он молча, с недовольным лицом, взял её за руку и потащил обратно в пещеру. На немой вопрос он ответил: -Давай, хоть согреешься, потом пойдёшь. Опять всё испортила, ещё и сбежать собралась, заболеешь, дурёха. -Ладно, но у тебя и согреться особо негде, Гринч. Пока он её вёл куда-то, она решила разбавить молчание: — Ты сегодня какой-то добрый, не как обычно, моего Гринча не подменили? Он резко остановился и обернулся, Синди по инерции врезалась ему в грудь. — Не смей называть меня добрым, я не был и не буду «добрым». — передразнил мужчина — Подожди, твоего? С чего это я «твой Гринч»? А? — Да я же это так, несерьёзно, что ты так завёлся? — застеснялась девушка. — Как же ты меня достала, Синди Лу! — он отпустил её руку и пошёл излишне твёрдыми шагами наверх. Ей ничего не оставалось, как поплестись за своим вспыльчивым «монстром». Поднявшись, девушка увидела сидящего с опущенной головой на кровати Гринча с одеялом в руках. Он, не поднимая головы, бросил в неё потрёпанное одеяло. — Это единственное, что может согреть в этом доме, теперь можешь идти. Лу завернулась в благородно отданное покрывало и присела рядом с мужчиной, скрипнули жалобно пружины, хоть она и была легче пушинки. — Что случилось, Гринч? Опять видел Марту? — тихо спросила девушка. — Марта? Ты с ума сошла?! Я уже давно забыл про неё и сто лет не видел… — вспыхнул опять он. — Ну что тогда тебя мучает? Только без этого твоего сарказма и подлостей. Он открыл было рот, смотря на неё во все свои жёлтые глаза, но не смог ничего сказать и с досады плюнул на пол и отвернулся. Одеяло знакомо пахло банановой кожурой и затхлостью, но Синди это даже нравилось. Под мерное тиканье старых часов, которые давно не показывают время правильно, она положила свою холодную руку на его волосатую, с длинными ногтями, но такую родную. Гринч вздрогнул и затравленно посмотрел на неё из-под лобья. — Не надо, лучше уходи и никогда не возвращайся, Синди, оставь монстра в его пещере. — Ну какой же ты монстр? И как я тебя оставлю, у меня никогда не было никого ближе и роднее тебя, несмотря на твою внешность и непростой характер — улыбнулась девушка. — Я предупреждал. — прорычал Гринч и улыбнулся со всей своей гадкостью, на которую способен, что заставило Синди засомневаться в доброте, которую она так долго в нём взращивала. Гринч повернулся и придвинулся к девушке, провёл зелёным ногтем по её щеке. Перед ним сидела милая, добрая и упрямая взрослая девушка, вторая после Марты Мэй, которая смогла завоевать это чёрствое сердце. С трудом сняв маску раздражения, злобы и сарказма, он спросил: — Ты уверена? — Да, помоги мне согреться, Гринч. Синди взяла его за руки и, привстав, припала к его губам. Тут он потерял контроль, все эмоции в один миг потребовали высвобождения, мужчина повалил девушку на кровать. Нависнув над ней горой меха и похоти, он бережно стягивал с неё одежду. — Согрею, моя девочка. — прохрипел он и натянул на них одеяло. Руки Синди свободно блуждали по горячему сильному телу и случайно (совершенно) наткнулись на что-то большое, твёрдое и гладкое. Она шепнула: — Как? Когда ты… — Чудо. — просто ответил Гринч шёпотом. Избавившись от остатков одежды, Лу обвила его ногами и, взявшись за шею, поцеловала ещё горячее и глубже. А затем у неё в руке, видимо тоже каким-то чудом, появился квадратный пакетик, которым они поспешили воспользоваться. Первый раз было неприятно, он остановился и отвлекал её, целуя в шею. Когда она кивнула, мужчина продолжил двигаться, их сердца грозили выпрыгнуть одновременно. Не отдавая отчёта в своих действиях, Гринч вдалбливался в девушку, которая ахала и кусала губы, как потом окажется, не свои. Наконец они достигли разрядки одновременно и, расслабившись, упали в объятия друг друга. Они лежали на боку, пытаясь выровнять дыхание и не могли поверить своему счастью. Синди из оставшихся сил прижималась к своему пушистому зелёному «монстру», а он не мог сдержать слез. Она отстранилась, чтобы заглянуть в родные глаза и забеспокоилась: — Ты чего? Всё хорошо?— она принялась вытирать слёзы, как он тогда. — Это из-за тебя… Я люблю тебя, Синди Лу, а когда монстр любит такую прекрасную девушку, нет ему прощения. — Но ведь и я тебя люблю, глупенький — хихикнула Синди и чмокнула его в щёку. — Правда? — с жалким, неподобающим ему, видом спросил Гринч. — Конечно, иначе я бы за тобой не таскалась столько лет… Она снова крепко обняла его и заснула. Выкинув резинку с кровати, он решил не вставать и тоже уснул, прижимая светлую головку к своей груди.