БДР (значения)

Локи Лафейсон чертовски хорош во всем, но лучше всего, конечно, Локи Лафейсон умел притворяться. Швыряться в Старка стульями и плакать из-за упавшей нечаяно ложки — и через минуту, выйдя в гостиную, улыбаться всем на вечеринке столь открыто и ослепительно, словно внутрь ему кто-то вставил лампочку. Резать бедра и кричать, захлебываясь, если Тони пытается вмешиваться — и в тот же день щеголять в самых узких джинсах, которые нашлись в обширном гардеробе. Не спать ночами и выглядеть свежим. Набухиваться в хлам и рассказывать о здоровом образе жизни. Всё в Локи Лафейсоне кричит: «МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ». Это написано на нём огромными неоновыми буквами, но Локи, конечно, ни за что этого не признает. — Я в порядке, — огрызается он всякий раз, стоит Тони хоть немного проявить беспокойство. — Отъебись от меня наконец. Но Тони, кончено же, никак не может отъебаться от своего самого-лучшего-друга-почти-любовника, и потому Тони ходит за ним, как привязанный, останавливает его по мере сил от очередных самоубийственных глупостей, и сколько угодно готов терпеть его в своём доме, когда он ругается с родственниками/любовниками/прочими своими приятелями. А происходит это пугающе часто: Тони не знает других людей, кроме себя самого (и, конечно, покойной приемной матушки Локи, но мёртвые мало чем могут помочь живым), что способны терпеть его столь же долго. Но у Тони есть работа, хобби и алкоголь, так что когда становится совсем уж невыносимо, он всегда может запереться в своей мастерской, и оставить Локи буянить, сколько тому угодно. Их общие знакомые… плохо понимают динамику, скажем так. — Он тянет из тебя деньги и нервы, — говорит как-то его подруга, и Тони не спорит. Во-первых, спорить со славянами по его опыту себе же дороже, а во-вторых, невозможно спорить с очевидным. Локи действительно часто живёт за его счёт, и действительно способен кого угодно довести до истерики, но отказать ему в помощи — всё равно, что пнуть тощего раненного щенка. Даже если Локи не просит помощи, она всё ещё очевидно ему нужна, а Тони, слава Богу, достаточно хорошо распределяет деньги от папиного наследства, чтобы хватало и на себя, и на отчаянное спасение сирых и убогих. Конечно, Тони не считает Локи ни тем, ни другим (хотя часть про сиротство, конечно, дискуссионный вопрос), но спасать того, кто не хочет спасения — та ещё головная боль, даже когда у тебя есть комплекс героя. Подбираясь вдвоем к тридцати, Тони в целом смиряется, что Локи, ну, вот такой, и тащить ему его до самой трагичной кончины. В трагизме Тони не сомневается: Локи режет вены и пытается спрыгнуть с высоток что в семнадцать, что в двадцать семь, и конца-края этому не предвидится. Умереть своей смертью для такого, как Локи, слишком скучно, слишком уж долго, так что Тони «забавы ради» создает специальный, «похоронный», инвестиционный портфель. Тони, конечно, постоянно об этом шутит, но вообще-то откладывать деньги на похороны лучшего друга нихера не смешно. Но как Локи бежит в селфхарм, Тони убегает в цифры — и только они позволяют ему делать вид, что всё, мол, нормально, он всё контролирует, если что, у него есть план. А потом Локи начинает приходить к нему чуть… счастливей. Не счастливым, конечно — Тони порой кажется, что Локи родился грустным, со сведенными бровями и опущенными уголками губ — но чуть спокойней и чуть расслабленней, чем он привык видеть за все эти годы, и движения Локи постепенно перестают быть дёрганными, и прежде чем рухнуть в очередную истерику, он сначала пытается продышать на счёт. Тони не верит, что Локи пошёл к психотерапевту, но Локи говорит ему — да, пошёл. Локи говорит ему: — Мой… Эн настаивал. — Эн? Но Локи закрывается в себе, как мидия в раковине, и Тони молча позволяет ему носиться со своей тайной жемчужиной, сколько тот пожелает, пока Локи сам не решит что-то ему рассказать. Иногда Локи не рассказывает ему о своих отношениях вовсе (Тони понимает, что они были и кончились только по возросшим масштабам разрушений), иногда Локи рыдает о них у него на плече, но в этот раз Локи держится стойко, и Тони слышит о загадочном «Эне» снова, только когда Локи объявляет, что переезжает. И ему, конечно, непременно надо собрать все свои вещи, потому что Эн — тот самый, и Локи больше не собирается мотаться по жилью друзей. Разумеется, Тони в ужасе. Безусловно, он заставляет Локи их познакомить. — Я единственный из нас двоих мыслю здраво, и я не хочу, чтобы ты застревал с непонятным хмырём. Считай это знакомством с родителями. За столько лет няньканий я с гордостью имею право так себя называть. Локи, конечно, кривится, но соглашается. И Тони почти — почти — стыдно за собственную настойчивость. Эн этот действительно тот ещё хмырь, как оказывается. Тони не нравятся ни его наряды в стиле восьмидесятых, ни лукавая улыбка, ни тот факт, что он старше их с Локи лет на двадцать, если не двадцать пять. И уж конечно Тони не нравится, что Локи первым же делом обращается к этому хмырю «Мастер», склоняя голову и позволяя ласково себя потрепать. Тони не скажет этого никогда, но в это мгновение он готов убить этого Эна нахер. Потому что когда Локи кому-то так улыбается, это всегда кончается новой попыткой самоубийства. Хмырь — Эн, будь он тысячу раз неладен — смотрит на Локи с теплом. — Мы говорили, что, ну, не делаем это на людях, — тон у Эна медовый, несмотря на явный упрёк, и Тони тут же ждёт, что Локи придётся удерживать от очередной вспышки ярости. Вместо этого Локи смотрит на Эна с обожанием. Локи говорит: — Простите. И Тони готов вызывать полицию. Видит Бог, почти набирает 9-1-1, потому что Локи не извиняется, никогда. Извинения Локи — прижечь себя сигаретой в припадке ненависти после очередной ссоры, а потом как ни в чём не бывало притащить Тони пиццу, печенье и его любимый коньяк. Рассесться посреди чертежей и финансовых документов, и много-много ворчать, что для непо-бейби Тони слишком возится с этими дурацкими цифрами. И Тони любил это, потому что требовать от Локи большего не смог бы даже самый последний мудак. Эн говорит Локи: — Не нужно, — и в том, как он касается золотистыми пальцами его нежной бледной шеи есть что-то настолько личное, что Тони почти некомфортно быть свидетелем. — Эй, — говорит Тони в конце вечера, когда они с Эном случайно остаются наедине. — Заставишь Локи снова пытаться полетать с крыши, и я использую все свои деньги чтобы превратить твою жизнь в Ад. Тони знает, что угрожать партнёрам Локи — не лучшая мысль (может, Локи из-за этой его привычки обычно с ним никого не знакомит), но Эн только улыбается своей тошнотворной идеальной улыбкой, обнажая овальные клыки. — Ну, эм, конечно. Рад что ты можешь такое, знаешь, сказать. Тони не понимает динамики между ними, но Локи весь вечер блаженно улыбается, покорно подставляясь под ласки и внимательно вслушиваясь в чужие фразы, и Тони, скрепя сердце, помогает ему перевезти вещи несколько дней спустя. А ещё почти сразу после покупает несколько комплектов его любимых джинс и футболок, заново расставляет в комнате Локи самые важные книжки и перестилает его любимое бельё. Это незначительные расходы, но они сделают их жизнь проще, если — когда — что-то пойдёт не так. Итак, Тони ждёт, когда Локи вернётся, но Локи не возвращается, не звонит, и даже ему не пишет. Локи объявляется только спустя три месяца. Локи извиняется за отсутствие (и Тони совсем не знает, что ему, чёрт возьми, отвечать на это). Локи, кошмар, смеётся, когда приезжает к Тони. — Я не был хорошим другом, — говорит Локи, отпивая свой сок. Локи, как оказывается, теперь на антидепрессантах, и пить ему отныне нельзя. — Но я рад, что ты у меня есть. — Кто ты и что сделал со Снежинкой? Локи только счастливо фыркает. — О, это всё Эн. Локи много говорит с Тони о терапии. Внимательно слушает рассказы о новых проектах и его вялотекущих отношениях с Пеппер. Локи садится смотреть с ним какой-то дурацкий фильм, и впервые за долгое время действительно может следить за сюжетом с первой минуты до титров. — Эн, должно быть, волшебник, — замечает Тони, когда Локи предлагает ему помощь с уборкой. Они оба стоят на кухне. Локи сам тянется мыть посуду, и силы (чудом фармацевтики, не иначе) не оставляют его после второй мокрой тарелки, как всегда бывало до этого. — Вроде того. — Нет, правда, в чём секрет? Бесконечное смирение, угрозы, он сажает тебя на цепь? Локи замирает. Оборачивается. Взгляд у него тревожный. — А если я скажу «да»? Тони знает, что Локи не шутит. Его голос обычно звучал так, когда Локи исследовал реакции, прежде чем что-то сказать или попросить. Тони напрягается. — Контекст решает, — он старается звучать небрежно и легко. — Если он к чему-то тебя принуждает… — Нет, вовсе нет, — Локи качает головой и вытирает чашки. — Но иногда мы такое практикуем, когда интенсивности словесных приказов не достаёт. Опыт Тони не всеобъемлющ, но его хватает чтобы сложить два и два. — У вас, типо, БДСМ? — Я бы сказал, у нас БДСМ, а не «типо». Тони вспоминает, как Эн касался чужой шеи в день их знакомства. Теперь этот жест многое объясняет. — Так значит, все эти годы тебе просто не хватало жёсткой руки? — ухмыляется он, и Локи со смехом запускает в него влажным полотенцем. Облегчение разливается между ними запахом льна и мыла. — Да пошёл ты, Старк.