Хиротака все-таки мужчина

Хиротака все-таки мужчина. Звучит как полнейший абсурд! И в мыслях не могло проскользнуть нечто настолько смущающее. Хиротака тот тип людей, что энергию всецело отдают во что-то одно — необычайно важное и приоритетное. А приоритетов у Нифуджи, конечно, кот наплакал: как бы поскорее прокачать скилл в очередной видеоигре и спасти задницу Наруми от особо опасного моба в онлайн-версии. Оттого и мыслей о чем-то другом, о чем-то более масштабном у него совсем нет, хотя, может, вскользь и проскальзывают редкими моментами — человеческую физиологию ведь никто не отменял. Но Момосэ замечать подобное отказывается напрочь — он же не такой! Хоть Хиротака юноша (даже уже мужчина) в самом расцвете сил, у него их должно хватить на многочасовые страсти, он растрачивает этот потенциал на вещи более близкие, которые он давным-давно изучил вдоль и поперек, в отличие от женщин, что для него из другого конца млечного пути. Старики, что не в состоянии, вероятно, назвали бы его идиотом полнейшим — надо наслаждаться молодостью и всеми вытекающими прелестями в виде отлично функционирующего тела. А ещё у него такая прелестная возлюбленная, в ней заключено какое-то неземное очарование. Ее бы только и зацеловывать до ярко-красных отметин на нежной оливковой коже, а потом медленно проводить руками по оголенным участкам. Но это для Нифуджи кажется чем-то настолько удивительным и непонятным, он не в состоянии осознать, насколько Наруми может физически привлекать противоположный пол. А это ведь давно известный факт: девушка была в отношениях не раз, а значит и интимная связь у неё должна была быть — ни один из предыдущих кавалеров помешанным на играх не был. Таким образом их все же тянет, хоть и совсем неосознанно, они даже принимать этого абсолютно не хотят — эта информация выбивает из колеи и не может выстроиться в логическую цепочку. Почему-то в представлении друг-друга они все ещё остаются детьми, такими неопытными и вредными. Даже если этот возраст прошёл ещё более десяти лет назад, то образ плотно засел в черепной коробке. И сами подобные мысли кажутся чем-то нелепым, из ряда вон выходящих, это почти невозможно представить. Но Хиротака все-таки мужчина. И его тело с потрохами выдало случайное желание. В тот день Момосэ появилась у порога дома своего парня в состоянии несколько возбужденном — настолько ей понравилась прочитанная сегодня утром манга про необыкновенно-страстную любовь между двумя парнями. Парень молча слушал весь оживленный монолог о всей прелести человеческих чувств, даже не пытаясь перебить — он попросту привык к таким односторонним диалогам. Его это даже перестало беспокоить (не то чтобы когда-то волновало, но сейчас ему кажется это чем-то очаровательным). Девушка принесла с собой, по их молчаливому обычаю, две бутылки пива для разряда обстановки. Им и без алкоголя друг с другом комфортно, но это уже стало некой традицией, привычкой. Просто создавалось ощущение, что таким образом они становились все ближе, хоть большинство и считало, что это предел — они ведь знакомы много-много лет. Но это не стало преградой для бесконечного изучения темпераментов друг-друга — человека можно познавать вечность и в итоге узнать, что твои представления о нем лишь жалкая иллюзия. Нифуджи подошёл к телевизору и стал переключать кнопки на пульте в поисках аниме в жанре седзе, которое он давно обещал посмотреть, но руки из-за постоянных прокачек не доходили. Это заставило Наруми взбодриться пуще прежнего и сейчас она и вовсе была похожа на крошечный сгусток энергии цвета пастельно-розового. Парня улыбнуло ее состояние и типичная гримаса безразличия на какой-то кроткий момент сменилась. — Неужели Хиротака умеет улыбаться? — Момосэ произнесла это с некой издевкой, но от нее было бы странно услышать нечто, имеющее негативный посыл, иногда она может забавно подшучивать. Парень в лице резко изменился и эта угрюмость даже пугала. Его узкие глаза делали взгляд более строгим, а многие девушки шептались, что Нифуджи-сан невероятно горяч, когда щурится. Может быть и вправду... Нет, это не так. Его плохое зрение заставляет гораздо тщательнее присматриваться, а в подобных дефектах нет ничего соблазнительного и способного дурманить голову. Девушки бывают глупыми. Но ему лучше перейти на линзы, это в разы практичнее. Наруми по-хозяйски плюхнулась на диван в ожидании новых, ещё более бурных эмоций, которые она в этот же момент может разделить со своим почти главным единомышленником (с Ханако их мнения часто могли разделяться, а парень абсолютно всегда соглашался с высказываниями возлюбленной). Нифуджи с каким-то очевидным безразличием устроился рядом и сделал глоток холодного алкоголя. За первые минут пятнадцать девушка действительно испытала очевидный восторг от нелепости и клишированности сюжета, постоянно переглядываясь с Хиротакой в ожидании от него каких-то ярких эмоциональных красок, но юноша был как всегда максимально спокоен. Это заставило ее чуточку расстроиться, но, впрочем, она уже свыклась с подобной стороной своего парня. Такая уж он личность — ему это не свойственно. Они ведь такие разные. На экране произошёл момент, который заставил сердце Момосэ трепетать и она уже не смогла сдержать радостный визг. Хиротака потянулся за пивом, что стояло на столике и ждало своего часа, ведь девушка к нему за все это время даже не прикоснулась. Парень стал протягивать ей банку и его взгляд абсолютно случайно пал на нижнюю часть тела Наруми — он даже не заметил, что сегодня она пришла в ужасно короткой юбке. Она была серого цвета и открывала обзор на ее худенькие ноги. Нифуджи даже показалось, что он одной рукой может обхватить ее ляшку — настолько Момосэ миниатюрная. И он нагло солжет, если скажет, что в голове не проскользнули непристойные мысли. Но почему-то только в этот момент он честно мог оценить всю привлекательность девушки. Гормоны в голову ударили? Но он же давно не подросток и прыщей на лице уж тем более нет. Тело внезапно стало реагировать на весь поток мыслей, что пролетали в его голове друг за другом, теперь Хиротака не мог отвезти взгляд от образа ее хрупкого тела. Настолько хрупкого, что он боялся прикоснуться и случайно разбить вдребезги. Наруми ловила на себе каждый. — Хиротака, все хорошо? — Она внезапно отвлеклась от просмотра и обеспокоенно взглянула на парня, аккуратно притрагиваясь к его лицу руками, — Может у тебя жар? Нифуджи промолчал. Он не мог вымолвить и слова. Его ужасно смущала обстановка и тот факт, что тело настолько неправильно реагирует в такой щепитильный момент. Стоп, подождите. Почему неправильно? Наруми его горячо-возлюбленная, он мечтал о ней с самой средней школы и так трепетно хранил все свои мысли, что сейчас вырвались наружу. Момосэ е г о девушка. И он имеет полное право на подобные желания. Парень схватил ее за запястье и убрал руки с лица, медленно приближаясь, не оставляя между ними даже малейшего расстояния. И прикоснулся губами, с такой непресущей ему нежностью и заботой сминал чужие. Рукой схватив за затылок Нифуджи притянул Наруми к себе и настойчиво продолжал прокрадываться в ее зону. На лице девушки было очевидное смущение и после того, как он отстранился, она опустила взгляд, желая скрыть выступавший румянец. — Наруми, я... — Он хотел оправдаться, но Момосэ осадила. — Ничего не говори, Хиротака, я чувствую тоже самое. Она вновь заставила их губы сплестись вместе, но все происходило уже более настойчиво и страстно, в каком-то слишком быстром темпе. Девушка переместилась на его колени, что заставило сердце юноши стучать ещё быстрее. В штанах становилось с каждым разом теснее. И стало плевать на все предрассудки. Нифуджи нагло проводил руками по соблазнительным ногам, прокрадывался под кофту и гладил спину. Ему нравилось ее касаться. Касаться так, как никто другой не может. Касаться так, словно она его всецело. Момосэ совсем крошечная, поэтому для Хиротаки перевернуть ее на спину не оказалось проблемой от слова совсем — от одного легкого движения руки девушка уже оказалась в лежачем положении и с широко раскрытыми глазами наблюдала за парнем и его дальнейшими действиями. Хиротака всегда казался ей очень высоким и статным, но она должна была признать, что именно в этот момент он наиболее красив и соблазнителен — когда его спина способна полностью закрыть ее тело. Он вновь приблизился, проводя дорожку из влажных поцелуев по нежной коже шеи. Изо рта Наруми вырвался стон, такой протяжный и тихий, он полон наслаждения. Нифуджи завелся ещё больше. Он резким рывком снял с себя верхнюю одежду и продолжил растегивать пуговицы на рубашке Момосэ, на что она резко возмутилась: — Подожди! Давай продолжим, когда оно будет розовым.... Брови парня сомкнулись у переносицы в недоумении: — Ты красива в абсолютно любом белье. Наруми улыбнулась, будто дав сигнал на то, что он может продолжать. И юноша продолжил. Продолжил целовать ее тело со всей возможной нежностью в перемешку со страстью, он старался не торопиться, но действия его не были лишены рвения. Он оставлял мокрые красные следы на теле, ключицах и зоне декольте, оставив шею непомеченной — друзья обсмеют. Пока его губы резко не остановились на пупке. — Могу ли я? — Черт, он учтивый даже в подобных моментах. Наруми кивнула. В один момент ее юбка оказалась закинутой где-то в углу, но это маловажно. Хиротака вновь приблизился к лицу, замкнув губы в поцелуе и даже не постеснялся так нагло проникнуть языком. Его большие руки медленно спускались вниз и так ненавязчиво оказались в таком неположенном месте. Стон стал ещё громче, ещё протяжнее. — Хиротака... — Момосэ прикрыла глаза рукой и даже в такой момент выглядела милой. — Да? — Я больше не могу ждать. Нифуджи кивнул, словно это приказ, чтобы исполнить желание той, кому он отказывать не в силах. Штаны тоже оказались где-то уж точно не в поле их зрения, но собрать одежду будет время завтра утром — когда они либо счастливые, либо сгоревшие от стыда, проснутся в одной постели. А сейчас это неважно, значимость имеет лишь то, что сейчас они овладеют телами друг друга и никто больше не посмеет сказать, что друзья они гораздо больше, чем любящая пара. Потому что любят друг друга они необычайно. И физически тоже. Вот прямо сейчас. И Хиротака, позаботившись о защите, вошел. Медленно, дав привыкнуть к ощущениям, наблюдал за реакцией Наруми. Ее грудь слишком часто приподнималась в порыве страсти, но она была как-то по-странному молчалива. В подобном удовольствии ее язык лишь заплетался, не давая произнести ни единой фразы. Парень проникал с каждой секундой все более уверенно, окончательно убедившись в том, что девушка не испытывала дискомфорт, лишь наслаждение. Для него важно, чтобы Момосэ наслаждалась каждым моментом. Он не делал резкие или быстрые толчки, все происходило аккуратно. Нифуджи медленно выходил и нежно входил обратно, пока тело девушки размягчалось под высоким градусом. С каждым толчком писклявый голос Момосэ становился все выше, а звуки удовольствия все соблазнительнее. И он не мог удержаться от того, чтобы не ляпнуть что-то невнятное о том, какая она под ним сейчас красивая — даже если ее волосы растрепаны, а лицо сгорает от смущения и возбуждения вперемешку. Она его. А он ее. Теперь они наконец поняли, что их чувства не основываются только на детской привязанности, ведь занимались они отнюдь не детскими вещами.