Аналогия несуществующей души

Кросс сидел неподвижно, боясь двинуть хоть одной косточкой. Пустыми глазницами, всматриваясь в белое-никуда. Череп его был повернут на север. Если в пустоте вообще существует это понятие… Он как будто знал, что именно с той стороны придёт его постоянный и единственный гость. Наконец, напряжение с плеч Мечника спало, заставляя его упав пластом, горестно вздохнуть. Быть здесь одному, без живой компании (ребенок не в счет, Кросс ненавидит его) теплых объятий, смешных рисунков, и поедания шоколада с тако, было реально скучно. Перед глазами предстала его улыбка. Щеки обожгло румянцем, и двуцветная душа екнула, забившись чаще, мягко постукивая об широкие ребра. — Кросс, прекращай уже эти телячьи нежности! Это отвратительно. — бурчал Чара, с отвращением вглядываясь в лицо Мечника, пока тот краснея, отводил взгляд. Быть существами разной категории, и быть при этом запертым в теле ненавистного им монстра, как считал про себя человек, было мерзко. Но увы, «житло» не выбирают, поэтому Чара скрылся, полностью игнорируя своего «соседа». Кросс был премного благодарен своему уединению.

***

Инк, ужасно уставший после очередной битвы с Эррором за Альтернативы зашёл домой в Пустоту, чтобы быстро залечить раны. По обыкновению, он старается лечить себя подольше, чтобы весь процесс не проходил зря, но сегодня он обещал зайти к Кроссу с новой порцией шоколада, даже на шарфе записал. Вот только не стоило так торопиться. Ведь после лечения можно переборщить с концентратами краски, и кое-кто увидит Хранителя уж точно не в привычной для него форме. Слишком большое количество краски ударило в голову, как тесак Хоррора во время битвы с компашкой Найтмера, но даже так плохиши не могут достать до Художника, он был для них слишком сложным противником, а обычная краска могла заставить Хранителя пасть на колени и придумывать план спасения для самого себя. Сколько там было капель?! Пять, шесть, может семь? Он хотел добавить больше, ведь Кроссу как никак нужна поддержка, но не до конца залеченная кость как специально соскользнула и вместо двух капелек в рот попала целая ложка. Осталось только отсчитывать момент до действия краски и надеяться на лучшее. К кому лучше всего было зайти? К Эррору не вариант, после драки, и тем более под розовой краской. К Дриму тоже, он помогает какому-то нейтральному миру со сновидениями. Тогда к кому же?.. Взгляд уже в виде двух розовых сердечек пал на шарф, где аккуратным почерком было выведено напоминание о Кроссе… Хранитель взял свою огромную кисть у входа в комнату, быстро делая себе портал, чтобы переместиться прямо к объекту своего желания. Правда, в таком состоянии вышло немного криво и Инку пришлось оглядывать белое пространство, для поимки Кросса. Заметив черно-белое пятно сзади себя, Художник собирался превратиться в чернила и оказаться прямо перед носом Монохромного, для эффекта сюрприза. — Сегодня я буду твоим шоколадом, Кросс. — сказал Инк, окончательно превращаясь в чернильную лужу. Инстинкты опередили стража на долю секунды, когда оппонент был уже прижат к земле острой коленкой, что сильно давила на ребра Художника, преграждая всякую возможность вздохнуть полной грудью. Острая кость застыла вблизи кофейного шарфа, пока свободная ладонь крепко держала запястье «шутника». — Не смешно, Инк! — холодным, властным голосом огорошил того Кросс. После действий Мечника, Инк только больше зарделся, а от этого голоса хотелось ещё прикосновений. Сердечки в глазницах продолжали кокетливо выглядывать, а дыхание было сбивчивым. На это повлияло и то, что Кросс быстро среагировал и прижал к земле Художника, который не ожидал такого, но так было ещё интереснее. С каждой секундой и каждым взглядом на чуть злого Монохромного, фантазия Инка начинала строить пикантные подробности их будущего совместного времяпровождения. Кросс сверху, Инк на нем, Кросс, лижущий татуированные кости как свой любимый молочный шоколад, Художник, умело ведущий руками по самым чувствительным точкам Мечника. Все это так завораживало. И по радужному лицу Художника можно было сказать, что ему все это очень нравилось. Это неловкая молчанка длилась куда дольше, нежели планировал скелет. Он все еще испытывающе глядя из-под лба на радужного, синим глазом. Казалось длительное молчание стало ещё более неловким, ещё смущающе просто быть не может. Секундный ступор, и краснеющий скелет, словно ужаленный, отпрыгивает от Художника на добрых десять метров, и словно маленький ребенок, плюхается на «костяную задницу», натягивая пушистый меховой капюшон, да так, что почти не видно надкостницы, он что-то про себя, смущённо лепетал. На несколько секунд уже привычные розовые сердца обернулись вопросом и треугольником из-за замешательства. Кросс настолько не рад его видеть, что он отпрыгнул и испугался? Хотя, это же Монохромный, он может часто смущаться и не догонять до каких-то вещей. С ним стоит быть аккуратным и не давить. Если Инк хочет получить своё, нужно быть максимально хитрым, а не настырным, каким художник бывает обычно. Но упёртость будет, просто потом. — Кросс… помоги мне… — пролепетал Хранитель жалким и возбужденным голосом, на коленях ползя к Мечнику. Он специально приближался очень медленно, чтобы между ними оставалось расстояние. — И-инк, — не менее жалобно проскулил Мечник, зарываясь в мех ещё глубже, от распирающего его в противоположные стороны смущения… Интимный голос Инка заставлял кости Кросса вибрировать, от дрожи проносящимся по ним, пока несуществующее нутро жалось, приятным спазмом, чуть ниже лобковой кости. — Кросс, мне плохо… ты… — все так же приближался к нему Художник, чтобы после того, как между ними осталось около полторы метра не остановится. — Помоги… — он хотел сказать более жалобно, но вышел какой-то полу-стон. — Я-я не могу сд-делать это, да же если об этом просишь ты! — немного раздраженно ответил тот, рывком оборачиваясь к Художнику, лишь немного приподняв капюшон, дабы его разглядеть, но тут же встречается с ним «нос к носу», залипая в эти яркие цветастые, и теперь точно самые любимые глазницы. Инк чуть прикрыл глаза, дразняще смотря на глазницы Монохромного. — Мне всегда казалось, что без капюшона тебе лучше, — шепотом проговорил Художник, двумя руками хватая этот белый капюшон, сливаясь в нежном поцелуе с Кроссом, притягивая его на землю, где сейчас лежал сам Хранитель. Быстро утопающий в румянце Мечник не знал куда себя день, не то что руки, что уместились по обе стороны от головы Инка. Но дабы не пасть на хрупкого Хранителя, Мечник оперся на локти, все же сдаваясь под натиском созидателя, он углубляет поцелуй, ставя ногу между бедер Инка, упираясь коленом в пах. Хранитель простонал в поцелуй от внезапной активности Кросса, крепче хватая одной рукой его капюшон, а вторая забралась под плащ, гладя все выступающие косточки Мечника. Магия уже давно образовалась, из-за чего Инк расставил ноги пошире, давая Кроссу больше пространства. Найдя опору, Монохромный аккуратно разорвал поцелуй и выпутал шаловливые ручонки Инка из своих ребер, нежно обхватывая их ладонями, и сплетая их пальцы. Мимолетный извиняющийся взгляд был адресован Хранителю. Немного возвысившись над чернильным, Кросс освобождает одну руку, сжимая при этом хрупкие запястья другой, рывком зажимая их над головой Инка, вынуждая прогнуться в спине. Хранитель смотрел на белые зрачки скелета, который оказался над ним и готов был начать плавиться в довольно холодной Пустоте. Потрогать себя Кросс не давал, будто специально сковав руки Художника, но сам Инк прекрасно знал, что Монохромный сделал это точно не с плохими намерениями. Пусть и запястья были сжаты довольно крепко, будто из стеснительной королевской охраны вырвался более дерзкий король воплоти. Может заставить Мечника полностью потерять над собой контроль и отдаться чувствам? На еле заметных скулах, все еще горел пурпурный румянец. Крест судорожно облизал зубы, делая вдох через рот, будто возвращая ясность ума самому себе. Наклонившись к Инку, Мечник оттянул ворот длинного кофейного шарфа, обнажая тонкую шейку с острыми молочными позвонками, увитыми черными тату. Кросс никогда раннее не видел подобного, это было очень красиво, словно дикий плющ, обвил кости скелета, желание прикоснутся появилось само собой. Раз Инк имел такое сильное желание обследовать его косточки, то почему бы ему не заняться чем-то подобным. Кросс закинул ноги Инка себе на бедра, соприкасаясь пахами, аккуратно потерся, чувствуя все степень возбужденности хранителя. — М-м-м, — вырвался тихий стон желания Монохромного. Больше не теряя времени, острые клыки Кросса сомкнулись на тонкой ключице художника. Единственное, что Художник обычно смущался рассказывать о себе, кроме грустного прошлого, были его татуировки, которые тоже были частью его истории. Когда Кросс увидел витиеватые узоры, Инк ожидал, что он ужаснётся, либо отпрыгнет в сторону из-за неловкости, но Мечнику… понравилось. Хранитель понял, что перед ним был тот монстр, которому он согласится доверить такой важный секрет о себе. В паху все приятно жгло от действий скелета сверху, а покусывания ключиц и шеи приводили к незабываемым ощущениям. Инк всегда заворачивался в шарф не только из-за узоров на шее, но и потому-что это была самая чувствительная точка на его теле. Похоже, Монохромный и до этого замечал, как при встречах с ним, Хранитель мог отодвигать свой элемент одежды, оправдываясь высокой температурой, но не только он знал, что в Пустоте не бывает жарко… — Ах! Кросс, загрызешь же! — стонал Художник, смыкая свои ноги позади Мечника, делая их ещё ближе. Косточки Художника казались самой лакомой сладостью в мире. Он кусал их, оставляя борозды, в некоторых местах прокусывая аж до чернильной крови, но тут же извиняясь зализывал их, параллельно покрывая позвонки невесомыми, как крылышки бабочки поцелуями, и даже острый химический привкус во рту не мешал Мечнику насладится моментом. Но на одной шее Мечник не планировал останавливаться, жаждав попробовать всего Инка, с головы до ног. Кросс выпустил руки Художника, решительно стиснув шарф, и аккуратно отбросив тот в сторону, а за ним уже полетел тяжелый плащ Мечника. Инк совсем не хотел отставать, ведь в планах было покрыть каждую косточку Монохромного прикосновениями, вызывая морю удовольствия. За плащом, Художник стянул белую куртку, через свитер касаясь лопаток и давя на них, а по позвоночнику играючи проходясь фалангами пальцев по одному, дразня. Левой рукой Хранитель прошёлся по щеке Кросса, чуть поглаживая место пореза. Инк хотел вложить в этот жест все доверие и нежность, на которую он был способен под розовой краской. Пока левая рука покоилась на лице партнера, правая успешно проходила по позвонкам, а после ловко забралась под шорты, в тот же момент Чернильный высунул радужный язык и облизнул щеку Мечника. Препятствовать решениям Инка Кросс даже не думал. Хотя привыкший к громоздкой одежде Мечник чувствовал себя немного более смущенным. Ласковые прикосновения, к теперь, разгоряченным косточкам, отдалось приятным покалыванием, в двуцветной душе, заставляя без того распыленного Мечника чуть ли не мурчать, подобно большому монохромному коту. Весьма ожидаемое касание к лобковой кости, но не для Мечника, отдалось в его теле электрическим разрядом. — Мхм — протяжный, почти «мурлыкающий» стон, и Мечник стыдливо отводит взгляд, смотря куда угодно, но только не в разноцветные зрачки. Нежное касание чуть холодных фаланг пальцев, еще не полностью обогретых теплом большой горящей души Кросса, привели Монохромного в неподдельный восторг. Сколько времени проведенного здесь одному, до знакомства с хранителем мультивселенной, в этом белом непроглядном нечто, сотворили с бывшим стражем злую шутку, ведь теперь любые объятия, мимолетные прикосновения, вызывали бурю эмоций в обычно отстраненном и немногословном Мечнике. Знак безоговорочного доверия, адресованный ему, теперь самым любимым существом во вселенной, заставил его двуцветные зрачки задрожать, принимая вид ярких, красных и фиолетовых сердечек, пока на лице расплывалась глупая и мечтательная улыбка. Опять же секундный выпад из реальности и влажный, радужный язык Инка ловит более верткий язык Кросса, переплетая их. Слишком много ощущений. Языки сплетались в захватывающем танце, а руки были не на тех местах, где дозволено им быть. Хранитель помог Мечнику расправится с его тридцатью слоями одежды, так же шорты с белыми крестами и тёплый свитер были отброшены в сторону. Инк предстал совершенно нагой, с серо-белыми костями и… абсолютно бездушным. Хранитель неоднократно говорил эту информацию Кроссу, но увидеть, теперь уже не просто друг, смог эту картину впервые. За шестью изящных пар рёбер скрывалась пустота, такая же, в какой находилась разгоряченная парочка. Художник расставил руки прямо, полностью давая обзор на его «особенность», закрыл глаза и вздохнул. Сейчас, он как никогда доверился монстру перед собой, ведь не каждый житель мультивселенной знал о том, что их защищает бессердечный и без эмоциональный Хранитель. К такому не каждый был готов, что знал и сам Инк. Он просто надеялся, что разглядев это, Кросс не будет слишком сильно шокирован и разочарован. — Ты такой холодный, — душа Кросса воспылала, источая умиротворяющий теплый свет, несколько лучиков которого прошли сквозь невероятно эстетичные косточки художника, солнечными зайчиками играя на белом полу пустоты. После нескольких мгновений тишины, Кросс продолжил, хриплым баритоном излагать свою мысль, не отрываясь от любимых глаз. — Всеми так любим и обожаем, страж их надежд и мечтаний. Сияет по-особенному, для каждого по своему. Горячая ладонь Кросса легла на щеку Инка, большим пальцем очерчивая это милое пятно краски, будто проверяя, сотрется ли то. Смотря прямо в зрачки того, глазницами полными всепоглощающей любви и железобетонной преданности, он продолжил. — Но даже солнышко не обязано источать постоянное тепло, — Кросс грустно улыбнулся, прикрыв глазницы, и обхватив рукой череп Инка, повернул к себе, прислонившись лбом — Даже если это тепло — свет источающийся душой. Поверь мне! — Крест распахнул глазницы, полные непоколебимой человеческой решительности, уставившись в те полные страха и неверения глазницы Инка. — Моего тепла хватит на двоих, — шепотом закончил Кросс, тепло улыбаясь. Глазницы Художника обернулись розовым сердцем и золотой звездочкой. Он никогда не думал, что хоть какое-то существо в мультиверсе примет его. До конца. Без колебаний и вопросов. Может сегодняшний инцидент с краской не был случайностью? По крайней мере, точно не такая, о которой Инк будет жалеть. Хранитель улыбнулся Кроссу в ответ, взяв его правую руку в свою, сжимая. Художник нашёл свою давнюю мечту, но он понимал, что это не все, что ему нужно было от Монохромного сегодня. Ещё раз улыбнувшись, только в этот раз более соблазняюще, Инк взял в рот два пальца скелета, облизывая их круговыми движениями, не останавливая зрительный контакт. За смачиванием пошла растяжка. Хранитель так же держал руку Двухцветного, поднося её к своему лону и в глазах Кросса увидел неуверенность. На это он расставил ноги пошире, и начал растягивать узость. Он мычал, дергался и иногда постанывал, а пальцы Мечника уже самостоятельно двигались внутри на манер ножниц. Было до одури хорошо. Вошёл третий, и в глазах заиграли звезды, одновременно с этим получился какой-то гортанный и громкий стон, похожий на «уже почти». Когда последняя фаланга могла спокойно двигаться, Инк через пелену удовольствия нашёл в выражении лица партнера все ту же неуверенность и сомнение. Художнику не нравилось такое обстоятельство дел, ему приносило удовольствие видеть в красно-белых глазницах решимость, спокойствие, любовь, заботу и преданность, но только не отрицательные эмоции, нет. Прищурившись, Хранитель приобнял Кросса за лопатки и сменил их положения, смотря на него сверху. Пока в глазницах-сердечках Монохромного была мутная дымка, Художник решил все для себя. Возможно, он не умеет любить и не сможет в привычном понимании для монстров и людей, но он может и хочет отблагодарить и сделать приятно хоть как-то для того, кто заслуживает этого. Поэтому Хранитель, все ещё имея в голосе пелену возбуждения, попытался как можно чётче выдать: — Ты говорил, что твоего тепла хватит на двоих, — чуть запыхавшись, Инк продолжает, уже более ясно. — Тогда моей страсти хватит на нас обоих! — Художник вобрал в себя фиолетовую плоть, вскрикнув и царапая пол Пустоты. Когда шелковистые стеночки, смоченные слюной самого Инка, приняли твердую возбуждённую магию Кросса, чуть ли не целиком заглатывая его, Мечника словно током шандарахнуло, и его трехминутное окаменение прошло, мягко, но крепко обхватив бедра Художника, насаживая того на свою магию почти до упора. Магия двигалась то вверх, то вниз, задав достаточно быстрый темп. Художник ещё раз вскрикнул, широко раскрыв свой ротик, давясь слюной. В тот момент, когда его сильнее насадили на член, движения скелета стали более обрывистыми и глубокими. Голос Инка был поистине завораживающим. Он был певучим и мягким, будто трогаешь клубничный зефир, а его стоны резонировали в несуществующих ушах эхом и уходили под самые рёбра. — Ох, звезды! — несколько раз получилось пройти по простате, намного резче, чем это бы было в лежачей позе. — Ах, твою же пустоту! — чужие руки насадили до самого копчика, а затем толчки были частыми, без всякого темпа. Хранитель нырнул руками под рёбра Кросса, гладя все имеющиеся косточки, включая позвоночник, а когда движения были уж слишком быстрыми, цеплялся за рёбра, как за веревку, которая не дала бы Художнику окончательно ухнуть в бездну, снося ему крышу бесповоротно. Кросс охнул, прогнувшись в спине. Первые неловкие движения, последывающие развратные хлюпанья отдались эхом в черепе, а мелодичные стоны Инка, отправили его сознание мощным пинком в нокаут. Касания холодных пальцев к двуцветной душе взбудоражили тело, заставляя его кости затрещать под тяжестью тысяч мурашек. Кросс не смыслил себя от удовольствия. Инк вспомнил, что у каждого нормального жителя мультивселенного есть душа и то, что это крайне чувствительная штука. Он совершенно не мыслил, какого это, ощущать прикосновения и поглаживания к «сердцу», но можно было хотя-бы посмотреть на чужую реакцию. Ближе, чем когда либо. Лицо напротив выдавало столько эмоций, что Художник ненароком испугался, делает ли он все правильно, но после мычаний и охов понял, более чем. Кучка беллетристики из АндерЛаста, подаренная в знак благодарности, за спасение их мира от Эррора, когда-то самим Ластом все-таки пригодились. Хранитель проходился пальцами по белой стороне двухцветной души, стараясь не задевать красную часть, массировал, чуть-чуть надавливал и сжимал. В быстром темпе все виделось смутно и нечетко, особенно если при толчках, Инк будто подпрыгивал, все же Кросс пока не предпринимал никаких действий, полностью отдаваясь Хранителю в руки. Когда Инку пришла идея взять душу в рот, что он сразу же исполнил, как-то не подумав, его бедра тут же насадили до упора несколько раз, из-за чего Художник пропел несколько последних криков, изливаясь. Он пал на грудь своего партнера, плавясь от ощущений. Но похоже, отдыха ему не дадут. Кросс рыкнул, резким перекатом меняя их положения, оказываясь сверху. Горящие с предвкушением пурпурные сердечки в его глазницах пульсировали в такт биения души, цепким взглядом оглядели своего партнера, прикидывая, что они сделают с этим очаровательным Художником. Ласковый укус в районе ключицы, переходящие на ребра и Кросс вновь вырисовывает кончиком пурпурного слегка заострённого языка, чернильные узоры на косточках Инка, ласково проводя фалангами по вновь вставшему неону художника. Свободной рукой Мечник берется за собственную крайнюю плоть, соприкасаясь стволом с плотью Инка, слегка надрачивая их обоих. После облизав надкостницу (свои губы, которых у скелетов нет), нагнулся к покрасневшему скелету. Хрипло зашептал, иногда постанывая, от более чувственных соприкосновений, головками. — Я-я… г-м-м… люб-блю, ах… тебя-я-я… Инк! В ответ Хранитель густо покраснел и на его скулах радужная дымка стала более четкой. Художник не хотел притворяться хотя-бы сейчас, поэтому он не мог сказать признание в ответ. Все ещё смущённый и не отошедший от оргазма Инк прижал к себе Кросса, обнимая, а их плоти стали ещё теснее друг к другу. Художник почувствовал, как из его объятий мягко выбираются, и особо остро вернулось ощущение наполненности. Монохромный скелет остался без разрядки, а она ему требовалась, причём срочно. Ну ничего, Инк не возражает. — Ничего. Я буду ждать до тех пор, пока ты не скажешь, что готов… — ласково, смотря на Художника, молвил тот. Но его действия никак не вязались с этой теплой улыбкой и полными любви глазницами. Полностью сев на колени, Кросс нагнулся, ловко подхватывая пурпурным языком радужный член Инка, наблюдая из полуприкрытых век, над реакцией партнера, а тот смотрел, как легко Мечник заглатывает плоть любимого. Не хватает розового. Инк это понял, когда увидел Монохромного между своих ног. Причём его старались ублажить не только заглатыванием плоти, но и вколачиванием в лоно. Язык проходился по головке, а потом переходил на уздечку. Кросс не брал весь ствол полностью, из-за позы в принципе не смог бы, ведь ему пришлось довольно сильно нагнуться для этого. Пока Мечник был более сосредоточен на члене Инка, толчки были не частыми, и по сравнению с тем, что было ниже, даже не ощущалось. Хранитель млел и выгибался, а от незнания, куда деть руки, положил левую на череп Мечника, а правой проходился коготками по «полу» Пустоты. Было слишком хорошо. Но столь прекрасное действо прекратилось, и Кросс выпустил изо рта ствол Художника, с огорченным вздохом последнего. На шепот с советом потерпеть, Инк глубже вдохнул и приготовился к чему-то ещё более крышесносящему. И не ошибся. Толчки стали в два раза быстрее прошлого раза, Художник даже не успевал стонать между интервалами движений. Вот тот момент, которого он жаждал. Монохромный перестал себя сдерживать. Единственное, на что хватило Хранителя было: — Кросс! Кросс! Ах! Кросс! — попеременно шептал в ушное отверстие своего партнера Инк, переходя в стоны, а те в крик. — Громче, Инки! Я хочу, еще громче, — мурлыкнул Мечник, во всю вдалбливая красивые кости художника в пол. Он ритмично двигался внутри него, соприкасаясь с самыми чувствительными точками, заполняя эту ноющую пустоту, глухой серенадой пошлого хлюпанья, что так хорошо сочеталась уже с охрипшими стонами Инка. Сам Кросс испытывал это болезненное напряжение в костях, и готовность кончить в любой момент. Художник чувствовал пульсацию внутри себя, но как-то умудрился не заметить ещё одну смену позы. Монохромный перекинул одну из его ног на своё плечо, придерживая, добиваясь другого угла для входа, в процессе чего вторая ножка Инка и его торс лежали на белом пространстве боком. Хранителя больше не хватало ни на вскрики, ни на стоны, из-за чего он часто дышал, ожидая кульминации. Ему удалось увидеть, как душа Кросса засияла тёплым, белым светом, а сам обладатель души несколько секунд не двигался, наполняя Инка спермой. Хранитель почувствовал тёплую жидкость внутри себя, которая наполняла его до самых рёбер и её стекание по наружным стенкам. Инк точно мог сказать, что это было чертовски приятно, поэтому он засунул свою большой палец в лоно, пытаясь запихнуть эту теплоту обратно. Пару движений пальцем хватило, чтобы Художник излился следом, а Кросс помог ему, надрачивая ствол, чтобы вся сперма вытекла и без сил лёг рядом, обняв теперь уже своего Хранителя. Инк потихоньку засыпал под боком его Монохромного, а затуманенный взгляд сместился с прикрытых глазниц Кросса на молочно-коричневый шарф вдалеке. На периферии мыслей Художнику показалось, что он что-то опять забыл, но сладкая дрёма сейчас была важнее. Возможно, он об этом пожалеет, после того, как снова выпьет полный резерв эмоций. Рядом с аккуратной надписью про сегодняшнюю встречу с Кроссом, была более обрывистая и резкая, гласившая: «Не забудь передать информацию ИксГастеру!»