***
Джисон, Чан и Чанбин были давно знакомы. Как раз таки благодаря последним, Джисон и познакомился с Минхо. Сначала их отношения мягко говоря не задались — они ругались по любому поводу и без него. Со временем же ссоры были забыты, оставляя лишь дружеские перебранки, и дабы отпраздновать это чудо, они все вместе выбрались в клуб покутить. Джисон прихватил с собой лучшего друга — Хван Хенджина, а Минхо не забыл и своего — Ли Феликса. Неожиданно, но эти двое также были знакомы с Чаном и Чанбином, а вот друг с другом — нет.***
Они пробиваются ближе к середине танцпола, где люди, отдавая друг лругу энергию, подпитываются энергией танца. Смотря на Хана, у Минхо перехватывает дыхание — то, как он двигает своими невероятно худыми ногами, а эти облегающие чёрные джинсы только усугубляют ситуацию; то, как элегантно обвивает ремень его осиную талию; то, как его тёмно-синие волосы переливаются в свете софитов; то, как сияют его глаза, когда он встречает взгляд Минхо. Джисон улыбается своей очаровательной улыбкой и незаметно оглядывает Минхо с головы до ног. Песня заканчивается, а расстояние между ними сокращается. Минхо подходит ближе и говорит на ухо, чтобы перекричать громкую музыку: — Ты очень круто двигаешься, Джисон! Хан краснеет от комплимента, но стойко отвечает: — Спасибо… Знаешь, ты то- Но тут их прерывает взбудораженный Феликс и кричит Минхо: — Минхо-хен! Давай устроим джем! Бедный брюнет метает свои взгляды от Джисона к Феликсу и выпаливает: — Боже… Что? Какой ещё джем, Феликс, может быть не тут? — Стойте, стойте, джем? Что это вообще такое? — не понимает Джисон и ищет хоть какой-нибудь намёк на объяснение. — Пойдём! Когда, если не сейчас? Хенджин-а уже согласился. — весело кричит веснушчатый и тянет за руку Минхо в самый центр. Хан тяжко вздыхает и думает, что потом спросит про этот джем. Феликс довольно и уверенно смотрит на Минхо и начинает свои резкие, но очень умелые движения. Понемногу место в середине становится все больше и больше, люди заинтересовано оглядываются, даже перестают танцевать и начинают завороженно смотреть за движениями светловолосого. Он старается удерживать зрительный контакт с Минхо и с новым очаровательным знакомым (но Феликс ещё подумает об этом) — Хенджином. Он выпаливает свои отточенные движения под бит — раз волна рукой, два волна телом и красивое завершение связки — движение от пресса до шеи. Толпа, что уже внимательно наблюдала за ними, начинает кричать и хлопать. Круговой поворот головы, и Феликс вытягивает руку в направлении Минхо. Последний все понимает и подхватывает ритм. Брюнет чувствует, как музыка его наполняет, словно он бокал, а музыка — целебный и пьянящий коктейль. Мелодия принимает более пикантные обороты, и Минхо решает раскрыться по полной — сделать волну, смелые движения бедрами, опустившись на пол, поворот, и полуобернувшись, он уже снова стоит на ногах. Толпа шумит ещё сильнее, чем прежде. Джисон еле выдавливает из себя тихое: — Пиздец… Ибо это выглядело ну очень сексуально! Брюнет, закончив свою импровизацию, показывает на Хенджина. Последний довольно хмыкает и подхватывает очень быстро. В нём смешаны резкость и мягкость, огонь и вода, он словно загорелся, но сам себя тушит, чтобы пламя не охватило всё. Феликс смотрит на это все с неким обожанием и не может оторвать свои глаза от столь пьянеще красивого Хенджина. Хоть возьми, да и укради! Толпа разогревается еще сильнее, хотя кажется сильнее просто некуда, когда Хенджин начинает вытворять много крутых поворотов. И вот он смотрит на Феликса — с вызовом, с игривостью, как бы говоря взглядом: «Покажи, на что ты ещё способен, цыплёнок». Веснушчатый все видит и все впитывает, как губка. Хочешь представление? Оно сейчас будет! Песня давно поменялась на другую, на еще более игривую. Феликс, прекрасно зная, что его фигура если не отличная, то точно хорошая, решает воспользоваться ей на полную, грациозно выгибаясь под мелодию. Он слегка покачивает бёдрами, а затем плечами, вызывающе смотря на Хенджина, нагибается корпусом и проводит руками от бедер до лодыжек, слегка прогибая спину, резко отталкивается и поднимается обратно. Толпа, как и Хенджин, были определенно в восторге. Да, людям только такое и подавай. Закусив нижнюю губу и пытаясь сдержать довольную улыбку, Феликс делает поворот и резко падает на колени. Плавное движение по левой руке, по ключицам и за шею. Визг, хлопки и крики: «Ещё! «. Веснушчатый довольно смеётся, поднимается и тыкает пальцем в Минхо. А затем смотрит на Хенджина, гордо вздернув носик, словно бы говоря: «А вот так могу!». Последний же прожигает его нечитаемым взглядом (понимать как: съел его уже давно). Минхо решает не падать в грязь лицом и показывает свои движения, которые так и кричат о его харизме и сильном внутреннем духе. Последнее движение — волна телом по полу — добило всех (Джисона больше всех). И вот наступает очередь Хенджина. Песня подходит к концу, а значит нужен достойный финал. Шестерёнки в голове уже давно все придумали. Плавные, но резкие движения слились вместе с музыкой — смотри и залипай. Волнующие движения почти достигают апогея, когда Хенджин смотрит в упор на Феликса. Хищным движением он подходит к нему, хватает рукой за ворот футболки и тянет на себя. Веснушчатый, опешив от неожиданности, всё же идёт за Хенджином. Но удивление достигает предела, когда он точно таким же резким движением тянет Минхо за ворот шёлковой рубашки на себя. Хенджин извивается между ними словно змея, по хозяйски положив руки на плечи других танцоров. Финал. Бах. Толпа кричит, ревёт, свистит, и это самый мощный шум, что был сегодня в клубе. Все стоят с открытыми ртами. Что случилось? Минхо с Феликсом смотрят друг на друга, а потом на довольного Хенджина, который сделал сальто назад, используя их как опору. Песня как раз заканчивается и меняется на другую. Все продолжают громко хлопать ребятам; они неловко кланяются и спешат к своим столикам. — Даааа уж, ребята! Ну вы и задали там жАру! — весело кричит Чанбин. — Как хорошо, что я успел все снять на камеру, хорошенький компромат, — сияет Чан, взявшийся из ниоткуда. Минхо на это лишь возмущенно стонет: — Ну неет, Чан, за что ты так с нами? — Да ладно вам, было реально круто! — говорит Чанбин, а Чан, проходящий мимо брюнета, утвердительно кивает, при этом хлопая по плечу своего друга. Все сидят за столом и бурно обсуждают произошедшее: — Хан-аа, а можно я сяду на твоё место? — смущённо говорит Феликс, сидящий рядом с Минхо. Джисон лишь недоуменно моргает глазами и смотрит на сидящего рядом Хвана. — Да, конечно, — отвечает он. Феликс довольно пищит и собирается вставать, как Минхо говорит: — А с лучшим другом тебе, значит, плохо сидится? — Вот именно, что с лучшим другом, а мне хочется поближе познакомиться с новыми людьми, — и смотрит с искрами в глазах на Хенджина. Последний лишь заинтересовано хмыкает, и на лице у него все написано чёрным по белому (ласка, наевшаяся вкусностей). Минхо молча пожимает плечами, ощущая рядом с собой тепло и незнакомый приятный аромат вишни, вероятнее всего от коктейля. Минхо станет зависим от этих запахов и этого парня, что уже прочно засел в душе. Хотя, вроде буквально недавно они ненавидели друг друга. Или только делали вид, что ненавидят? Феликс с Хенджином сидят, о чем-то мило воркуя, и кидают друг на друга неоднозначные взгляды. Чан снова ушёл танцевать, а Чанбин сидит и разговаривал с каким-то незнакомцем. Джисон двигается ближе к Минхо и говорит на ухо, прижимаясь ближе, чтобы перекричать музыку: — Мне не дали тогда сказать тебе кое-что на танцполе — в мыслях у меня тогда было: «Вау, хен, ты двигаешься так классно!», но теперь я поменял своё мнение. Тишина. Взгляд Минхо вопросительный, он взволнованно думает: «О, черт, неужели я так плохо двигался?». Хан продолжает свои мысли: — Но потом я увидел тебя в, как вы там сказали, джеме? Хих. Тогда я понял, что ты, Ли Минхо, просто нереальный танцор. Нет, серьёзно! Я просто потерял дар речи и не мог подбадривающе кричать вместе с остальными, потому что у меня не было слов! Да ты просто ходячий секс. Минхо прыскает от смеха из-за последнего комплимента, но все-таки с довольной мордашкой искренне благодарит синеволосого — слышать ТАКИЕ слова от него невероятно приятно. Он отодвигается, смотрит на Джисона, и улыбается своей кошачьей улыбкой. Хан тоже не может сдержать улыбку. Он чувствует себя опьяненным то ли от выпитых коктейлей, то ли от присутствия этого парня. Он не понимает, что делает, но снова пододвигается к его уху и замирает. Минхо напрягается и выжидает, что же скажет Джисон. Но тот лишь проводит носом по бархатной коже на шее и вдыхает сладковатый запах, от которого кружит голову. Брюнет вздрагивает от неожиданного движения и закрывает глаза, его губы неосознанно приоткрываются. Хан продолжает вести носом снизу вверх по шее и снова останавливается около уха и говорит: — Ты… Ты так вкусно пахнешь. Минхо судорожно выдыхает и пытается успокоиться. Боже! Что это? Как так? Все мысли от этого в кучу. Но Джисон кажется не собирается останавливаться, поэтому продолжает: — Думаю, что ты не только пахнешь приятно. И проводит языком от уха по линии челюсти. Отстраняется. И снова. По шее — снизу вверх. Брюнет думают о том, что сейчас точно сойдёт с ума, и о том, что ему все это привиделось, но он отчётливо чувствует шершавый язык на своей шее и неосознанно наклоняет её чуть в сторону. Джисон, кажется, тоже не соображает, он хочет продолжения, хочет дальше говорить на ухо все, что сейчас у него на уме, но его одергивает голос: — Джисон, тебе ещё принести коктейль? «Чанбин! Чтоб тебя!» — кричит Хан в голове. Он отрывается от шеи и делает максимально невинный вид и отвечает: — Да, пожалуйста. Чанбин кивает и удаляется. Атмосфера разрушается и становится как-то неловко. Ему не хочется смотреть в глаза напротив, но он не может удержаться — смотрит и видит в глазах Минхо игривые искорки, которые скрывают волнение. Что же, по крайней мере, он не один в своей тревоге. Выдерживать этот проницательный взгляд нет сил, и он решает посмотреть на сидения напротив, боясь, что сейчас на них будут таращиться две пары заинтересованных глаз. Но кажется эти глаза слишком увлечены друг другом. Можно сказать, что в данный момент — это пара губ, которые интенсивно исследуют друг друга. Прокашлявшись, Джисон смущенно отворачивается. Становится очень жарко. И тут его ухо опаляет горячее дыхание: — Ты тоже, — вдох, — очень, — ещё вдох, — очень вкусно пахнешь, Джисони. Поцелуй за ушком, на шее — мурашки по телу Хана бегут с невероятной скоростью.***
И где-то там, рядом с баром, танцует Чан со своим новым знакомым по имени Чонин.