О развратных горничных

Кэйю не то чтобы в целом, когда-нибудь, удивляло поведение Дилюка, ведь с детства как-то повелось, что тот предсказуем настолько, что даже выбор ужина можно было угадать с первого раза, но сейчас, каким-то, известным только богам образом все переменилось, от привычного резко повернув в другую сторону. Перед ним конечно не другой человек и родной силуэт нельзя ни с кем спутать, только вот вид этого родного силуэта слишком уж отличался от того который обычно приходится наблюдать. Он не мог и на секунду отвести взгляд от аккуратного подола платья которое чем-то напоминало более развратную на вид, форму горничных винокурни. Юбка выше колена из блестящей черной ткани, фартук обрамленный кружевом, рукава-фонарики и завязка в виде тонкой ленты на шее — бант, является мысль: если бы инкубы существовали они бы выглядели именно так. К тому же, дрожащие в тусклом свете лампы ресницы, можно было бы отнести к произведению искусства, апогею всей мирской красоты и пошлости одновременно. Их еле заметная тень касалась порозовевших губ на которых запечатлена смущенная улыбка, у Дилюка красивые руки, жаль побиты широкими шрамами, но те до абсурда хорошо сочетаются с нежной тканью, и если бы в голове осталась хоть одна приличная мысль, то его наружность вполне можно было бы сравнить с морем и скалами. Кэйа и сам улыбался. Прикрыв глаза всего на секунду, чтоб почти покадрово увидеть как он будет задирать пышную юбку, как будет оставлять засосы на белоснежных бедрах прекрасно зная что после всего, Дилюк каждый раз видя следы будет словно зеленый юнец прятать покрасневшие щеки в ладонях. Умение краснеть, по мнению Кэйи, в принципе одна из самых завораживающих черт которой можно обладать. Именно поэтому, Дилюк сейчас выглядит так обворожительно, что руки дрожат от желания прикоснуться. Его горящие щеки наверняка будут приятны вечно холодным рукам, они, почти до тошноты, идеально сочетаются друг с другом. Кэйа мельком смотрит на дверь пытаясь прислушаться к шорохам, однако, даже самая смелая горничная не войдет в кабинет Дилюка просто так, а нужного повода и при желании не найти. Понимание этого факта играет где-то на подкорке сознания успокаивающим темпом, и его вполне достаточно чтоб смело ступить вперед вовлекая свою личную горничную в поцелуй. Руки ложаться на талию, по телу выше и ниже, пальцы путаются в ленточках сзади, тянут распуская усердно сделанную затяжку, рядом с ухом слышится недовольный стон, однако стоит подобрать подол и легко погляживая бедра поцеловать в венку на шее, как он сменяется на тягучее мычание. Дилюк плавится в руках, превращаясь в остатки лавы, от него пахнет цветами, и искренне хочется просто прижаться к груди, слушая как быстро бьется сердце, но тот на ватных ногах отходит в сторону, поправляя платье именно там где уже болит от желания, тянет за собой вовлекая черт знает куда, но это совершенно не имеет значения, пока на его лице улыбка, а горячие руки сжимают собственные Всего на шаг ближе друг к другу, на шаг ближе к кровати. Смена положения — в один миг. Кэйа сидит на кровати, с разведенными ногами, перед ним на коленях уважаемый Мастер Дилюк, которого в городе почитает каждый. Кэйа тоже почитает Дилюка. В рот чаще всего. Он ластится, щекой прижимаясь к бедру, заглядывает прямо в душу своими невероятными глазами и улыбается облизывая губы, тонкие пальцы справляются с ширинкой быстрее чем Кэйа понимает происходящее, но сознание тут же приходит в норму — Дилюк оставив мокрый поцелуй на головке и слегка подул надувая красные щеки. На дрожь прошибает в тот момент когда горячий язык касается всех вен, постепенно от основания к концу, настолько мокро что чувствуется все на свете, словно каждое данное чувство преобрело отголоски животного инстинкта. Дилюк со всем возможным трепетом сжимает член слегка постукивая пальцами по стволу, сверху слишится лишь хриплый стон, минута, две, движения все резче, снова языком, снова во венам раз за разом пока в кудрявые волосы не вцепилась рука заставляя наконец взять в рот, несколько размашистых толчков и громкое рычание. Кэйа кончил.