А теперь отпусти меня

— А теперь отпусти меня, — он смотрит на меня усталым взглядом. За окном теплый май, через пару улиц от нас ребятишки бегают наблюдая за лодками. Каналы в Амстердаме пестрят лодочниками. Это все там. У них жизнь. Смех. Счастье. А у нас тишина. Я смотрю в его серые глаза и понимаю, что устал. Моя жизнь сломана. Разбита на тысячи мелких острых костей. Они болят, ноют и кровоточат. Если посмотреть в зеркало, то можно увидеть красные пятна на школьной рубашке. Пальцами сжимаю его запястье. Боюсь отпустить. Ведь знаю, стоит мне это сделать и он уйдет. Навсегда. И я уверен — не обернётся. Моё сердце болит. Я влюблен в него безвозвратно. В серых теплых его глазах играет искреннее сожаление, но не больше. Я поджимаю губы и пытаюсь досчитать до десяти. Я люблю тебя, я так тебя люблю. За окном шумят дети. В моей голове шумят мысли. Отчет пошел. Раз. Наше первое знакомство. В тот день осень шуршала под ногами, гоняя Амстердамские тучи. Когда он вошел — улыбка озарила весь класс. Он представился и я пропал от голоса. Моё сердце странно стучало в груди. Предмет, что он пришел нам преподавать была — литература. Моя парта — третья с конца, но обзор на нового учителя был обширен. Но я списал в тот день новые ощущения на плохой сон. Пройдет, был я уверен. Два. Четыре занятия в неделю. Потертый ежедневник. Он не принял моё сочинение по произведению Данте. Я отказался его переписывать. Его голос мешал думать. Улыбнувшись тогда, он протянул мне мою папку с заданием. Наши пальцы соприкоснулись, и я понял — это начало моего конца. Все мое тело словно нагрелось до максимально возможней температуры и загорелось. От одного прикосновения. От одного взгляда. Три. Его смех согревает. Глаза горят своим предметом. Я хочу поцеловать Вас, учитель. Я хочу касаться Вас. Хочу. Безумно хочу. Четыре. Влюблён. Боже, как же я в Вас влюблен. На четыре ловлю его взгляд и сбиваюсь со счета. В этих глазах поселились Боги и туманы., я уверен. Холодные дожди и теплое солнце Парижа он дарит многим. Но мне он дарит одни лондонские туманы. Меня выбрасывает в реальность, полную холода и боли. В Лондоне почти всегда туманы. — Отпусти, — повторяет он. — Такое поведение не красит тебя. Как ты не понимаешь, связь между учеником и учителем недопустима! Тебя? Я ухмыляюсь и прижимаю свои холодные губы к его запястью. Недопустима? Тогда что ты делаешь в моем доме вечером, учитель. Я обращаюсь к нему на ты. Думаю, что это нас хоть капельку связывает. Я болен им. — Учитель, — срывается с языка. — Вы пришли ко мне сами. Никто не принуждал Вас. Не так ли? Я щурю на него свой взгляд. — Или мой отец попросил меня натаскать перед экзаменом? Замечаю, как он отводит взгляд. Понятно. Я снова ошибся. Это всего лишь занятие над дому. Ненавижу своего отца. — Отпустить значит? — произношу и тяну его к себе, отчего мужчина невольно подается ко мне ближе. Я не теряю времени. Целую такие желанные губы. Чувствую слабое сопротивление, но не отступаю. Слишком поздно. Я попробовал эти губы, что желал год. Больно, черт, как же больно! Вы делаете мне больно, учитель! Моя любовь причиняет мне боль. Открываю глаза после его сладких губ. Ловлю строгий взгляд, но не отстраняюсь. Моё сердце заходится в бешенном ритме его нелюбви ко мне. — Я хочу быть с Вами, — слова застревают в горле. — Хочу… — Не хочешь, — требовательно отвечает учитель. Я почти сломлен. Чувствую, как из-под ног уходит земля. Он вырывает руку и толкает меня. Ударившись о стену спиной, я вздрагиваю и закрываю глаза пальцами. Это конец. Чувствую. Чувствую Чувствую. Его неприязнь ко мне. — Ты мальчишка! — он складывает руки на груди. Делает вид, что сердится. Я знаю это, учитель, я давно это выучил. Он смотрит на меня сверху вниз. — Не окрепший, не… Я ловлю его замешательство и поднимаю на него взгляд. Слишком бесстыжий. — Что? — выдыхаю. — Не слишком хорош для Вас? В его серых глазах я читаю усталость и беспомощность. — С тобой невозможно говорить, ты эмоционально не сформирован! Какие могут быть хорош-нехорош? Я твой учитель. Это единственная и самая резонная причина. Причина. Это слово бьет сильно и метко. — Тогда вы можете идти, учитель, — бросаю я. — Я больше Вас не задерживаю! Уходите!!! Я злюсь на него, на себя, на весь мир, но ничего не могу изменить. И он уходит. Бросает на прощание, что ему меня жаль. А мне больно. Мне чертовски больно. Слушаю, как закрывается входная дверь. Его шаги удаляются. Мир делится на до и после. Пять. Я все еще люблю Вас. Шесть. Тишина ломает меня. Семь. Вернись, пожалуйста, вернись. Восемь. Поднимаюсь на ноги и иду на балкон. Воздух горчит на языке моей первой любовью. Девять. Достаю из потертых джинс сигареты, чтобы просто поддержать их во рту. Вспомнить вкус никотина и скинуться. Мысли душат. Десять. Ощущаю на губах остывающий поцелуй. Первый и последний. Входная дверь снова стучит. Я оборачиваюсь и вижу напротив серые глаза. — Досчитал? — спрашивает он. Я киваю. — А теперь отдай мне сигареты. Я послушно отдаю ему пачку и только тогда понимаю. Он вернулся.