С Новым Годом, Ваше Золотейшество

— С Новым Годом, Ваше Золотейшество. — Да отвали ты от меня, — в грудь и лицо наёмника упираются ладони парня в попытке оттолкнуть, но проще было бы сдвинуть с места стену, там хотя бы можно технику использовать, а здесь... — От тебя несёт алкоголем, отъебись! Повод выпить у Вадима, как и у всех в доме, был неплохой — праздник как-никак, только упрямое начальство не разделяло этих взглядов и презрительно смотрело на всех, кто хоть малейшие признаки радости проявлял, особенно на своих наёмников, многие из которых под началом Дракона уже налакались вдрызг. Охрана, ничего не скажешь. И сейчас Дракон выловил своё непосредственное начальство (Юма главная, Алтана приказано охранять, но маленькая змейка считает главным себя) в гостиной, в удобном одиночестве и как удачно, что возле горящей огнями гирлянды ёлки и около тёплого камина. — Ну будет тебе, Золотце, не так много я и выпил, — перехватив руки брюнета и закинув их себе за плечи, своими обнял его и бесцеремонно впился в губы, целуя сразу глубоко, не давая возможности отпираться. Алтан действительно сдаётся быстро под напором мужчины, для вида ещё несколько раз бьёт раскрытой ладонью по плечам, больно, кстати, бьёт, но затем расслабляется, поддаётся ему и сам льнёт ближе. Почти мерзко от самого себя, что так легко сдался, но в то же время... Это ведь Дракон, не сдашься сам, возьмёт силой, хоть и с учётом всех предпочтений, но малость обидно все равно будет, а так можно сразу ловить кайф, и в принципе есть от чего, такой же раздвоенный язык касается собственного разрезанного. Красота и одни лишь приятные ощущения. Но долго получать удовольствие в одни ворота не дают, брюнета самым наглым образом опускают на колени, бесцеремонно на плечо надавив, ощутимо так надавив, а затем уже твёрдым членом провели по губам, когда только свои карго спустить успел. И укусить хочется, и возможность есть, и ничего же потом не будет, но и члена этого потом не увидит, и тем более не почувствует, поэтому приходится подчиняться самому, вот уж удар по гордости, открывать рот, заглатывать сразу до половины, и нет, глаза закатываются не от удовольствия, не от приятной тяжести головки на языке, и не от привычного чуть горьковатого привкуса, всё от раздражения, именно так, и никак иначе. Рукой себе помогать все равно вскоре приходится, полностью в рот взять не получается, но это обычное дело. Взгляд красных глаз поднимается на наёмника, чтобы посмотреть, как тот кайфует и не скрывает этого, в голос постанывает, дышит прерывисто и почти любовно смотрит на начальство. Красиво, даже с этого ракурса. Стараниями Алтана и хорошего алкоголя надолго Дракона не хватает, намеренно отстраняется, вытаскивая из горячего рта член, пару раз ещё рукой проводит по стволу, доводя себя, и кончает на смазливую мордашку, попадая на губы, щёки и немного на волосы, заплетённые в косы. Пиздосов, конечно, получить можно, но думать об этом будет позже. — Теперь ты, — большая ладонь ложится на макушку и грубо толкает на пол. Дагбаев для вида негодует, но на ковёр опускается, стягивает быстро бадлон и с готовностью встаёт в коленно-локтевую. Брюки с него стягивают эти же большие ладони, сначала до колен, затем, нежно касаясь, сначала одну ногу освобождают, поднимая бережно за щиколотку, затем вторую, и отбрасывают ненужную одежду подальше. — Золотце, зачем такой красивый, не понимаю, — усмешку наёмника можно даже услышать, пока он довольно разминает упругие ягодицы, тискает, жамкает и в стороны растягивает, смотрит на сокращающуюся дырочку и наклоняется ниже, проходясь языком по расселине. Не удержался, как и всегда. Дагбаев вздрагивает от ощущения горячего языка, но звука не издаёт, только сильнее прогибается, опускаясь грудью на пол. Вадим выпрямляется, стягивает с себя майку и снова наклоняется низко, языком проходится по ложбинке ещё раз и ещё, кончиками сплита ввинчивается внутрь и тут же отстраняется, чтобы затем по влажному толкнуться пальцами, раздвинуть податливые мышцы и снова языком проникнуть, нежные стеночки обводя. Ещё чувствовался слабый привкус вишнёвой смазки, значит, Золотейшество не просто так бесился на всё и вся, ему просто чего-то не хватало, чего-то очень ощутимого в заднице. — Прекрати, ты же сам видишь, что я ждал, — Алтан хмурится, отпихивая блондина от себя пяткой в плечо. Да, действительно, последний и видит, и чувствует, что его ждали, но поиграться с начальством — свято дело, что он и продолжил делать, недалеко отстранился, пальцы не вытаскивая из него, наоборот, только глубже толкается, подушечками обводит нежные стеночки, находит простату и давит на неё едва-едва, но и этого хватает, чтобы нижний заскулил и нетерпеливо вильнул бёдрами. Да-да, Золотце, твоему недовольству верят целиком и полностью. Пальцы из задницы вскоре исчезают, между ягодиц удобно ложится большой горячий член, и брюнет неосознанно ведёт бёдрами, пытаясь насадиться самостоятельно, чтобы ощутить его внутри себя, но наёмник с замахом шлёпает по бедру, хватая пальцами за быстро покрасневшую кожу, и отстраняется вовсе, не давая своевольничать. — Не спеши, Золотко, успеется, — Дракон облизывает ладонь, быстро проводит по стволу, смазывая, и только после толкается внутрь сразу на всю длину, и без промедления начинает двигаться в быстром темпе, попадая по простате, отчего босса размазывает по полу, ноги его сами собой раздвигаются шире, наманикюренные коготки хватаются за ворс ковра, а к потрескиванию огня в камине добавляются тихие, но нарастающие блаженные стоны. — Я их ищу везде, а они тут развлекаются без меня, — от двери раздаётся спокойный хриплый голос, а затем и тихая наёмничья поступь, обозначающая приближение. — Волчик, закрой дверь и присоединяйся, — не удосужившись даже замедлиться, Дракон обратил своё внимание на вошедшего, с ухмылкой глянув на него, Дагбаеву же даже возможности понять, кто вошёл, когда и вообще зачем, не дали. Волкову повторять дважды не пришлось, и так всё понимает. Понимает, закрывает дверь на защёлку, чтобы больше никто любопытный не додумался совать свой нос, подходит ближе к парочке. Несколько минут проходят в почти полной тишине, за исключением стонов Золотейшества. Олег просто смотрел на действие, пока не осознал, что уже начал ласкать себя руками под представшую картину, где он в первых рядах. Терять время становилось кощунством, тем более, что было видно, что начальство долго не протянет такими темпами, потому наёмник присоединяется к двоим на полу, на колени позади блондина опускается, стягивает с него брюки до колен, крепкую задницу оголяя, оглаживает упругие половинки ладонями, в стороны оттягивает, вжимается в него пахом, давая ощутить окрепший член через джинсы, после чего спускает их и без лишних церемоний толкается внутрь, практически насухую, без подготовки как таковой, ещё и пользуясь тем, что Дракон сейчас сам двигается и сам же насаживается. — Блять, Волч... — Не останавливайся, — хриплый голос на ухо, которому не подчиняться не получается, и Вадим действительно не останавливается, даже не замедляется, только челюсти сжимает, скрипя зубами. Боль присутствует, несомненно, но она так хорошо смешивается с удовольствием, что возмущаться было бы глупо. От странно приятного контраста Дракон быстро кончает, не выходя из босса, по инерции двигается делает ещё несколько толчков, затем сам опускается на вытянутые руки, нависая над парнем, и тогда начинает двигать бёдрами Волков, вжимая блондина в брюнета, отчего последний кончает, пачкая ковёр семенем. — Поскулишь для меня? — на удивление спокойным тоном вопрошал Волков, сжимая пальцы на крепких бёдрах, ускоряясь, почти что вдалбливаясь в наёмника, отчего и тот низко стонать начинает, и босс тоже начинает скулить от ощущения того, как в него также ритмично вжимается драконий член. Вскоре раздалось несколько хриплых стонов, после которых кончил и брюнет, вжимаясь своими бёдрами в зад Дракона. Только после, когда выжал себя полностью в дырку наёмника, Волче отстранился, вышел подтянул джинсы и лёг с одной стороны от начальства на бок, с другой пристроился вышедший из него Вадим, и оба обняли парня крепко, прижимаясь к нему с двух сторон. — С Новым Годом, Золотко, — почти что в унисон проговорили хриплым шёпотом на разные лады на отчего-то краснеющие ушки босса.