Подделка

— Присаживайтесь, Анна. Рад вас снова видеть. — пожилой мужчина отодвинул для девушки стул и вернулся в своё кресло по другую сторону стола, когда убедился, что та достаточно удобно устроилась. — Спасибо, доктор. — она подняла глаза и внимательно посмотрела на мужчину. — Я... вы как будто и не меняетесь, — девушка нервно сжала сумочку у себя на коленях — Простите. — Ну что вы. Не нужно извинений. И прошел всего месяц с нашей последней встречи, я конечно старею, но не так быстро, что бы можно было заметить. — от улыбки морщины на его лице стали глубже, что только подчеркнуло образ добродушного доктора. — Нет! Нет, что вы, я хотела... — девушка в панике замахала тонкими ладонями, — хотела сказать, что другие, эм, специалисты, которые наблюдали меня, были не очень, простите, добры. Профессиональны, но... А вы всегда... — Всё в порядке, я понимаю. И у них есть свои причины, но сегодня мы говорим не о них. — он взял в руки карандаш со стола и покрутил его в пальцах, ненадолго задумавшись о чем-то. — Прошёл месяц с прекращения приёма курса препаратов. Мне бы хотелось узнать, как вы себя чувствуете. Не возвращались ли прежние симптомы? — О, всё довольно неплохо. Никакой апатии, и мне хватает сил на весь день. Первые дни после окончания приёма я немного нервничала, но, кажется, все в порядке. — Анна оживилась, перестав прятать лицо в тяжелых кудрях. — Я теперь с удовольствием убираюсь дома и подработка, которую недавно нашла, не вызывает такого заметного негатива, хотя раньше я и ненавидела любую работу. — пробурчав окончание фразы, она снова смутилась и попыталась спрятаться за водопадом темных волос. — А как ваше общение с близкими? — что-то черканув карандашом в документе перед собой, спросил врач. Девушка с улыбкой и удивлением в глазах качнула головой: — Хорошо. Теперь, общение с ними перестало раздражать, даже приносит небольшое удовольствие. Они не кажутся мне больше такими назойливыми и раздражающе самоуверенными, как раньше... Мы, бывает, шутим на разные темы и иногда они зовут меня в кино или просто встретиться погулять. И я не отказываюсь, как делала это раньше. Они... чутко относятся к моей ситуации. Я благодарна им за это. — Очень хорошо, я рад за вас. А физически вы чувствуете себя нормально? Тошноты, головокружения, иных негативных симптомов не замечали? — сделав новую пометку, откинулся в кресло и спросил доктор. — Нет, никаких негативных... Знаете, я начала даже бегать по утрам, до набережной и обратно. Было сложно, но сейчас не представляю, как без этого жила. — Очень хорошо... — повторил задумчиво. Мужчина взял в руки её дело и перелистнул несколько страниц, добравшись до фотографий подопечной. На одной из них она была запечатлена лежащей обнаженной, раскинув руки и ноги в позе морской звезды посреди огромной, в разы больше её тела, сложной геометрической фигуры, начерченной, по-видимому, разноцветным мелом на полу. Фигуру дополняло множество букв или иероглифов неизвестного происхождения и значения, располагавшихся вдоль линий и огромное количество самых разных по виду и цвету свечей за её пределами, догоревших или кем-то потушенных. В углах и пересечениях лежали мелкие ракушки, камни, ветки, кусочки стекла и иные вещи, которые можно было в целом охарактеризовать как мусор. Под девушкой в центре расплывалась багровая лужа крови, а порезы на запястьях и внутренней поверхности бёдер не оставляли сомнений в происхождении этой крови.       И от вида девушки на фото и от, особенно, геометрической фигуры под ней накатывало чувство тошноты и лёгкого ужаса. Установившуюся тишину нарушил удивительно громкий шелест листвы за окном, который помог доктору очнуться о своих размышлений. — Об инциденте с, хм, ритуалом воспоминаний так и не появилось? — спросил он, приподняв бровь и тут же опустив, ругая себя мысленно за потерю контроля над лицом. — Нет. Ничего. Тех нескольких дней как будто и не было. — снова вцепившись в сумочку и спрятав лицо, ответила девушка. Машинально одернув рукава кофты, она продолжила: — Я... есть кое-что, что не изменилось. Ни с лекарствами, ни без них. Но оно такое... несущественное. И быстро забывается. На фоне прочих проблем почти и не обращала внимания. — Да? И что же это? Расскажите, что вас беспокоит? — он отложил папку и снова прокрутил в пальцах карандаш, заинтересованный и заметно внимательный. Девушка помолчала, собираясь с мыслями. Будто заполняя тишину, ветер снова зашелестел листьями, привлекая внимания к жёлто-зелёному калейдоскопу за окном. — Каждое утро, просыпаясь, я чувствую странную пустоту внутри. Тут, в груди, — она приложила ладонь к себе чуть выше солнечного сплетения. — Сосущую пустоту, как будто там не хватает чего-то очень важного. Чего-то, что делает меня — мной. И в этот момент мне кажется, что я — это и не я вовсе, а какая-то... — она замолчала. — Какая-то что? — сквозь добродушную маску проблеснул холодный профессионализм. — Подделка... — с обжигающей горло горечью произнесла Анна.

***

Успех! Я смогла, я сделала последний, самый сложный шаг. Дошла до всего сама, ведь только так можно возвыситься, чужие подсказки не помогут и даже повредят. Этот шаг неповторим и уникален для каждого, кто стремится разрушить свои рамки и пределы, став Этим. Совершенное.       Собрать ингредиенты, вглядываясь в обычные вещи в поисках особой искры было непросто. Приходилось влезать в самые странные места, копаться в мусорках, искать на кладбищах и заброшках. Создать рунный круг было невероятно сложно. Ловить ускользающий смысл рун, вымерять частями своего тела углы и длины, видеть целое, а не части и оставаться в сознании.       Но самое сложное — сохранять уверенность в своей правоте. Никаких сомнений проявлять нельзя. Но я была уверена в себе. И я справилась. И вот я свободна! Я смотрю на свое тело, лежащее внизу. Слабое, бледное, надоевшее, ненавистное. Отброшенное. Смотрю в небо над собой. Сквозь потолки и перекрытия, мой взор ничем не ограничен. Все звезды доступны мне, стоит лишь пожелать и я в мгновение окажусь около любой из них. Покину Землю навсегда. Да что там, иные миры доступны мне, сказочные и фантастические. Любые, какие только можно представить, пожелать. Я свободна. От оков тела и жизни. Но осталось еще кое-что, что держит меня здесь, не давая покинуть надоевший мир немедленно. То, что держит почти так же прочно, как и держало тело. Я делаю жест призрачной рукой — и свечи гаснут. Плавно подплываю к мертвой девушке, лежащей на полу, касаюсь её груди, отправляя импульс — и сердце снова бьется. Целую в уста, вдыхая жизнь — и она снова дышит. Шепчу на ушко тихие слова, усиливая каждое слово волей — что бы, когда она очнётся, знала и не сомневалась, что она — это она. Что бы день ото дня менялась, постепенно становясь уверенней в себе, счастливее, смелее. Что бы жила и жизнью наслаждалась, пусть не сразу, через месяцы или годы. Что бы стала лучшей версией меня. Всё для того, что бы родные, которых я здесь оставляю, не печалились. Для этого она останется жива. Для них её я оставляю. Пускай и без души, ведь я — душа. Но им нужна она. Нужна я. Но они не нужны мне. Поэтому им оставляю я её. Подделку.