Мы влюбились в октябре

Рекомендуется к прослушиванию: IU — Only I didn't know

«Тогда, бросившись ты ко мне в объятья, вся обмокшая от дождя, с яркой улыбкой и слезами на глазах, я наконец понял, что люблю тебя. Ты выглядела так непринуждённо, так доверчиво и мило, что я не мог не заглядеться на тебя. Твои волосы начали становиться кудрявыми от дождя, и честно, мне было даже смешно, глядя ты на меня этими взволнованными, бегающими из стороны в сторону, каре-шоколадными глазками». «Я только приехал с Пусана — весь уставший и полон разочарования в себе, но увидев тогда твой ангельский облик, моё ужасное настроение тотчас поднялось». «Помню, как ты обнимала меня, вытирая собственные слёзы воротником моего пиджака. После всего этого, я ещё пошёл курить на крышу здания, а ты хвостиком за мной побежала, хоть и терпеть не могла едкий табачный дым. Зачем ты сделала это, до сих пор не могу понять, но в тот момент, в твоих глазах отчётливо виднелись искры, рвущиеся наружу». «На улице был октябрь. Середина осени, казалось бы, но солнце пекло, как сумасшедшее, невыносимая жара терзала меня. Хотя, не уверен, погода ли так повлияла на меня, или ты, заставившая биться в конвульсиях изнутри. В любом случае, я прекрасно понимал, что дышал к тебе неровно». «Листьев на ветках казались потускневшими и скучными. Я всё никак не мог понять, как кому-то они могли нравится. Это ведь обыкновенная листва… Ни пойми откуда ты насобирала целый букет красно-жёлтых, кленовых листьев, что значительно удивило меня. Твоя ярко-красная беретка почти спадала, но я так и не решился поправить её. До сих пор задаюсь вопросом — что было бы, поправив я тогда её? Изменилось бы хоть что-то в наших с тобой отношениях?» «В две тысячи пятнадцатом я вновь уехал, и ты так же горько плакала, провожая меня. На запотевшем окошке поезда я рисовал сердечко, пока ты отчаянно махала мне рукой, совсем его не замечая. Подол твоего белого платья запачкался грязью, потому что совсем не смотрела под ноги, пока гналась за уезжающим вдаль поездом». «Я пробыл на Чеджудо десять месяцев — довольно долгий срок. Ты звонила мне время от времени, не забывала, — я очень ценил это. Но внезапно, ты прекратила делать это. Неделю, а потом и мучительно долгий месяц… Куда же ты пропала, Джухён?» «Не смог терпеть дольше, — вернулся в Сеул. Снова измотанный, умаянный, надеявшись, что вновь со слезами на глазах прибежишь ко мне. Ошибся, дурак». «Спустя час пребывания в столице, мне позвонила твоя мать. Голос её был осиплым, дрожащим. Она рассказала мне всю правду, я готов был умереть тотчас». «Почему ты ещё тогда, при той нашей осенней встрече, не рассказала мне всё, как есть? Не хотела, чтобы я страдал, или думала, что я, как последний трус сбегу? В тот октябрьский день тебе диагностировали рак… Не хотелось верить в это и я, сломя голову, побежал в тот парк, в котором мы всегда устраивали чаепития». «Осознание того, что больше не смогу обнять тебя за хрупкие плечи или просто приутешить в трудные моменты жизни, настигло меня, но я всё ещё продолжал бежать и падать на ровном месте, в кровь разбивая колени». «Прошло шесть лет с твоей смерти, Джухён, но я всё так же отчётливо помню твои каштановые локоны по плечи и сверкающие, шоколадные глаза. Скоро мне тридцать лет, но я продолжаю грезить тобой, как малолетний мальчишка. Чувство покинутости всё ещё преследует меня, но время от времени, приходя к твоей могиле с букетом осенних листьев, всё становится не так уж и плохо». «Я всё ещё помню тот октябрь, когда мы влюбились друг в друга, и ту осень, я тоже запомнил навсегда. Возможно, из-за этого она и нравится мне так же сильно, как и ты, моя первая любовь, Бэ Джухён. Я о многом сожалею. О том, что не успел, и о том, что не смог исправить. Надеюсь, тебе правда хорошо. Я люблю тебя». «Навеки твой, Ким Тэхён» — чиркает по бумаге парень и одним лёгким махом руки, стирает с щеки солёную каплю слезы, что держал в себе эти последние шесть лет.