Праздники огорчают

***

      «Чай на столе, жаль, что не ты»       Как давно Аяка не просыпалась в холодном поту, измученно потирая глаза от очередного недосыпа? Сколько ей ещё так жить? Всё время работай, никогда не жалуйся на усталость и проблемы, смиренно принимай свою судьбу, ты же Камисато! В этой семье не позволено быть слабым. Каждый её член — выдающаяся личность. И Аяка должна быть такой же. Такой же прекрасной, сильной, ослепительной! Куча дел, проблем, обязанностей ничуть не пугали с виду хрупкую девушку, она стойко стояла наравне со всеми, выполняя их. Казалось бы, что может случится? Влюблённость. Сильная, разрывающая на куски — влюблённость. Остановимся на этом.       Совсем недавно прошёл праздник Танабата*. Отец позволил Аяке присутствовать на нем. В тот день Камисато закончила все свои дела поскорее, ей очень хотелось прийти на него пораньше. Прочувствовать эту атмосферу праздника, может, даже загадать там своё желание. Неведомый настрой двигал ее вперед. Словно там что-то важное было, что-то, что навсегда изменит жизнь Аяки. И вправду. Там было, точнее даже была та, которая перевернула мир и все сознание Камисато ещё пару месяцев назад. Что-то сломалось в Аяке, стоило ей увидеть белокурую девчонку, с причудливой прической, цепляющую своё пожелание на танадзуку*. Всем же известно, что на Танабате загадывают желания влюблённые или те, кто хочет найти любовь. Белоснежка, как однажды назвала ее Еймия, обомлела, что даже сразу убежала с праздника, выронив из руки бумажку с пожеланием. Вернулась Аяка домой с мокрыми глазами, сердце неестественно больно и громко билось. Заперевшись у себя в комнате, Камисато свалилась на пол, руками пытаясь закрыть рот, дабы не издавать лишних звуков. Уже через пару секунд Белоснежка разразилась кашлем. Пуская новые слёзы горечи и обиды, девушка залезла под одеяло, пытаясь унять дрожь в теле. Аяка не принимала никого к себе. И даже Тома был абсолютно бессилен. За то время, пока Камисато пробыла в одиночестве, она успокоилась. Чтобы не сойти с ума от собственных дум, под полупредлогом, что не желает отставать от тока дел в поместье, она попросила приносить документы к ней в покои. Для всех Аяка просто приболела. Так все решили. И все в это поверили.       Аяка молча лежала на своём матрасе, из ее глаз одна за другой, не спеша, как будто нарочито медленно, текли прозрачные горячие слёзы. Как бы она не пыталась не думать о событии на празднике Танабате, у Аяки не получалось. Частенько случалось такое, что за работой над документами она вспомнила ту минуту и от всех этих отрицательных эмоций просто ложилась к себе на кровать. Она смотрела в одну точку, пока до ее ушей не донёсся громкий крик в перемешку с ругательствами.       — Пустите меня! У меня есть дело к госпоже Камисато! — вопила девчонка с причудливым хвостиком. — Ах, вы негодяи! Вы хоть понимаете, что мешаете мне?! Пропустите меня к госпоже!       Резко встав и протерев глаза руками, Аяка удивленно уставилась на дверь своей комнаты.       — Еймия? — тихо прошептала она. Неосознанно на щеках выступил румянец, а в глазах промелькнула искорка. Уже в следующую секунду Белоснежка испуганно подскочила, роняя одеяло, подбежала к умывальнику с зеркалом. Нельзя чтоб Еймия увидела ее в таком состоянии! От одних мыслей об этой девушки сердце Аяки готово было сделать петлю, оно бешено билось при их встрече, а когда Еймия по привычке обнимала Камисато, так уж тем более было готово остановиться. Еймия как окрыляла влюблённую Камисато, так и с треском бросала ее вниз. Временами, до того как Аяка поняла, что влюбилась, она всерьёз задумывалась о том, что заболела. Ну не может же сердце так биться просто так? Значит, она заболела. Вот только… ни один врач не мог сказать ей, что это за болезнь и уж тем более как ее лечить. Как-то раз Аяка решилась рассказать о своём состоянии Томе. И она точно не ожидала того, что услышала. Блондин сказал, что это влюблённость и что никак это не лечится. Но на его вопросы о том, кто же так вскружил голову его подруге, Аяка стойко молчала, лишь густо краснея.       Избегать Еймию Аяка не стала. Уж слишком дороги ей были те минуты, мгновения рядом с невероятно громкой блондинкой. Она была совсем другой ежели Камисато. Она была веселой, светлой, никогда не ограниченной, свободной. Это очень тянуло к ней Аяку. Иногда вместо слушания очередной захватывающей истории Белоснежка просто рассматривала Еймию. То, какой живой она была, как источала невидимый свет и тепло. Однажды Камисато остановилась на персиковых ни на секунду не замолкающих губах. С виду очень нежных, но вечно покусанных губах. Возникший интерес «почему?» до сих пор не утих.       — Да пропустите же вы меня!       С тихим скрипом Аяка распахнула стеллажи ее дворца. Грациозно, источая одним своих видом спокойствие и величие, она подошла к страже и одним жестом заставила их притихнуть, а через секунду уйти.       — Еймия? По какому делу ты ко мне пришла? — едва уняв дрожь в голосе, с мягкой улыбкой спросила наследница.       — А-аяка! Ты почему не выходила в город?! — видимо, раззадоренная стражниками, она до сих пор говорила на повышенных тонах, активно жестикулируя лицом и руками.       — Это имеет сейчас значение? — спокойно ответила на крики подруги Белоснежка. Лицо Еймии было таким красным, а бровки домиком, что невольно Аяка тихонько засмеялась. Показывая руками, мол: «сейчас перестану», она смахнула накатившую слезу смеха и заметила недоуменный взгляд подруги. — Так зачем ты ко мне пожаловала?       — Ещё и спрашивает! Конечно потому, что волновалась о тебе! — на миг лицо блондинки озарила вспышка удивления. Кажется, она сказала немного лишнего. Лишь отведя стыдливые глаза чуть в бок, уже в следующую секунду она попыталась прояснить ситуацию. Но, кажется, все тщетно. Аяка всего на секунду поникла, но потом сразу вернула себе спокойствие.       — Я тебя понимаю, — неловко помолчав, продолжила, — поэтому перестань волноваться по пустякам.       На удивление блондинка и впрямь перестала верещать. Она в недоумении наклонила голову в бок, будто спрашивала: «А как это понимать?».       — Ла-а-дно, — по-детски протянула Еймия, забавно кривя губы, — так чего я к тебе пришла-то? О тебе все беспокоятся, Аяка! Давай выйдем в город!       — В город? — в удивление распахнулись глаза, — Ох, ну давай, — неловко пожав плечами, с некой неуверенностью ответила Белоснежка.       — Тогда давай прямо сейчас!       Совершено ничего не замечая, блондинка крепко схватилась за миниатюрную, но крепкую ладошку подруги. Она улыбалась такой лучезарной улыбкой, что на какое-то время Аяка потеряла себя в этом бесконечном свете тепла и смеха. Камисато и не вспомнит как давно она так не смеялась. Время, проведённое с этим человеком, поистине было уникальным, драгоценным. Они сходили в любимое место Аяки, погуляли вдоль береговой линии. Поговорили обо всем на свете.       — Тс-с, прикрой глаза! — Еймия убежала. Ее просьба прикрыть глаза заставила Камисато немного напрячься. Вместе с закрытыми глазами большинство чувств обострились. Впервые за весь день она почувствовала легкий вечерний ветерок. Он нежно ласкал ее лицо, приносил желанную прохладу. Бриз волн, что приятно врезался освежающим запахом ей в лицо, приводил мысли в порядок. Аяка расслабилась.       — Можешь открывать, — Камисато вздрогнула. Тихий нежный шепот вывел ее из глубоких мыслей.       Тот вечер молодая наследница великого клана Камисато запомнит надолго, ведь именно он вернул ее в свою стихию спокойствия и умиротворения. Высокая луна, прекрасная гладь, в которой отражался белоснежный блин и неожиданный, на секунду оглушающий, звук запускающихся фейерверков. Яркие огоньки заполонили все небо, даря Аяке незабываемое чувство комфорта.       Засмотревшись на фонтан света в небе, Белоснежка так и застыла. Буквально все в ней кричало, что ей нравится, ей хочется остаться здесь навсегда.       Мимолетное касаний горячих губ на стремительно краснеющих щеках. Аяка в испуге раскрыла глаза.       — Еймия? — место, которого коснулись персиковые губы, горело пламенем. — Ка-как это пон-нимать?..       — А как бы ты хотела? — блондинка была очень похожа на Аяку. У неё тоже горели щеки, ее глаза блестели и бегали по всему телу подруги. Дыхание тоже сперло. Вот только она говорила намного увереннее.       — Я? Я… не знаю… — голос Камисато становился все тише и тише.       — Хах, что тут надо понимать, — блондинка, обойдя Аяку, посмотрела ей прямо в глаза. — Вы мне нравитесь, Госпожа Камисато, — огненные глазки сверкнули во тьме, — мне не нравится, что вам было плохо без меня.       Неловкая пауза повисла тяжёлым бременем в воздухе. Аяка даже не представляла, что когда-нибудь услышит такое из «ее» уст. Потихоньку воздуха стало совершено не хватать. Те слова, что она хотела сказать, словно застряли в горле.       — Я… я, — «Так дело дальше не пойдёт» — вздохнув побольше прохладного воздуха, Камисато прикрыла веки, а после, — ты тоже мне нравишься… — отвела глаза в строну, наконец осознав, насколько же у неё горячие щёки были, прикрывая их рукой. Всего один разделяющий их шаг был преодолён. Персиковые губы накрыли ее холодные. Возможно, это из-за элемента Крио. Это был простой робкий поцелуй. Простой поцелуй, а так много значит для обеих. Чужое дыхание на своих губах щекотало сознание. А взгляд карамельных глаз дарил тепло и заботу. На секунду засмотревшийся в них, Аяка, словно так и должно быть, сама придвинулась и поцеловала на момент опешившую Еймию. Этот поцелуй уже немного отличался от предыдущего. Камисато положила одну руку на плечи блондинки, а другой притянула ее за голову, заставляя быть ещё ближе. Еймия, поддаваясь сладкому водовороту чувств, лишь слабо улыбнулась в поцелуй и обняла Белоснежку за талию. Неловкий поцелуй стал перерастать во что-то большее. Касаясь чужих губ, ощущая легкое покалывание во всем теле, Аяка оттянула чужую губу, после прикусывая ее, хватая удивленный вздох.       — Не знала, что Госпожа так может, — оторвавшись от подруги (или уже не подруги?), с прищуром прошептала Еймия. — Не расскажете откуда? — покрываясь ярким румянцем, Камисато неловко наклонила голову, лишь бы ее стыда не было видно. Нежно перехватив руки на талии Аяки, блондинка со смехом положила голову на атласную ткань, наверно, дорогой рубашки. — Не можете сказать? Сделаете это позже, времени будет много.       Ну не могла же Белоснежка сказать, что из книги узнала? Месяца четыре назад она нашла мамины записи. Ну ладно, стоп-стоп. Пересказывать их не буду, думаю и так понятно.       Казалось бы, все разрешено, больше нет проблем, Аяка любит Еймию, а та ее. Они теперь вместе, и это их общий секрет. Но всего один вопрос вертелся в голове у Камисато. Что пожелала Еймия на празднике Танабаты? Всерьёз задумавшись над этим вопросом, Аяка, не как блондинка, обиженно надула губы.       — А? Что? — Белоснежка удивлённо моргнула, пытаясь понять, что это сейчас было. Еймия что, ее укусила? — Т-ты что д-делаешь?! — Аяка заново покраснела.       — Ой, да чего вы так краснеете? Вы лучше мне ответь, о чем так задумались?       Словно заворожённая, Камисато лишь буркнула под себя что-то про праздник Танабуты.       — Фестиваль Танабуты? А что такого там было? — Еймия наклонила голову в бок, показывая всем своим видом, что не понимает. — «Ну праздник влюблённых, он и праздник влюблённых. Как ни крути. Что такого могло заинтересовать Госпожу Камисато? Все веселятся, покупают подарки, сувениры и загадывают желания. Желания?» — желания… Вы видели меня на празднике? — Аяка лишь молча кивнула. — Вам интересно, что я загадала?       Лишь тихо посмеявшись, Еймия очень счастливо улыбнулась. Можно даже сказать, в какой-то момент ее улыбка приняла очертания легкой ухмылки.       — А как давно я вам нравлюсь? — блондинка положила подбородок на нагрудник девушки.       — Мне обязательно на него отвечать? — Камисато перевернула голову в бок, рукой прикрывая щеку.       — Ой, да даже не знаю, — издевательски протянула Еймия. Громко рассмеявшись, блондинка неожиданно притянула за подбородок Белоснежку, вовлекаю ее в очередной нежный поцелуй. Смустя пару мгновений, она так же неожиданно отстранилась, но так чтоб между губами были считанные сантиметры. — Мое желание было получить вашу взаимность. И снова нежный, тёплый, греющий сердца двоих людей поцелуй.