Его маленький биджу

      Рейсаме Хошигаки закончил прибивать последнюю доску и только сейчас обратил внимание на ворчание Юми, которая сидела на диване, скрестив руки.       — …я ей говорила — избавься от него! Сделай аборт, пока еще можно! Но нет, вы же оба не слушаете! А теперь что?!       Рейсаме сунул молоток в кармашек пояса для инструментов и зло зыркнул на нее единственным глазом. Юми вздрогнула.       — Кисаме — мой сын, — хрипло сказал он. — Он не животное, которое можно отдать или зарубить на мясо.       — Зато его можно сдать в приют, — Юми была непреклонна. — Ты посмотри, что он натворил!       Она указала рукой на следы бардака на кухне. Рейсаме не повел и бровью. Да, Кисаме подумал, что его все бросили, испугался и стал плакать у себя на коврике. Каэде ушла на тренировку, он сам вообще был у главы клана, а Кисаме все расходился до тех пор, пока у него не случился очередной выброс чакры. Не особо большой по меркам его объема, но этого хватило, чтобы выжечь часть пола, сорвать кран напором воды и полностью уничтожить часть стены и пирса.       — Он пока не может справляться с таким объемом чакры, ему еще придется этому учиться, — Рейсаме взял веник. — Он просто пока мал для этого.       — Он еще ребенок, но уже чудовище, — Юми вскочила. Рейсаме вдруг расхохотался, хищно оскалился и повернулся к ней.       — Нет, он не чудовище. Он просто маленький биджу, — сделал шаг вперед. — Он — совершенный хищник, будущее оружие. Нужно только наточить его, направить.       Юми растерянно посмотрела на него. Ей впервые было нечего ответить. Рей почувствовал силу и начал наступать.       — Он рожден, чтобы стать самым опасным убийцей. Его объем чакры уже примерно такой, как у хвостатого. Но пока он не сознает своей силы. Когда он научится управлять своей чакрой, он будет уничтожать деревни, создавать и рушить…       Рейсаме неприятно оскалился, вжал голову в плечи, будто готовясь к атаке.       — У моего сына есть все, чтобы стать великим шиноби. И этот разгром, — Рей указал на заделанную дыру в стене  — Лишь малая плата за это.       — Я не хочу его видеть, — наконец отмерла Юми. Ее губы едва шевельнулись. — Неужели ты не замечаешь, что он опасен, пока не может себя контролировать?! Если ты у тебя есть хоть капля совести, ты запечатаешь его чакру!       Рейсаме издал тихий рык, чувствуя, как зачесалась печать на груди.       — Я не стану подвергать такому собственного сына, — обрубил он. — Он должен учиться управлять своей силой, а не прятать ее. Это все равно, что связать ему руки просто потому, что он случайно оставил кому-то фингал.       — Тогда особо не рассчитывай на мою помощь. Я не собираюсь находиться под одной крышей с этим монстром, — Юми обнажила острые зубы и встряхнула голубыми волосами. Ее желтые глаза горели гневом. Она двинулась в сторону выхода. Рей проводил ее взглядом и ощерился.       — Он еще даже не вошел в полную силу, — бросил он ей в спину. Юми вздрогнула. — Он просто малыш. И не забывай, что он все еще член нашего клана.       — Мне не нравятся твои намеки, — наконец произнесла она после долгой паузы и вышла. Рейсаме расхохотался и покосился в сторону залатанной дыры.       Он бы многое отдал, чтобы увидеть, как Кисаме выбрасывает чакру. До этого Рей видел только пару мелких вспышек, которые ощутимо били по его карману из-за необходимости замены некоторых вещей. Но он углядел главное — горящие желтые глаза, напоминающие две лампы, короткий всплеск гнева неуправляемой стихии. И это только пока, что же будет потом, когда его срывы станут намного мощнее? Что будет, когда кровь клана Хошигаки проснется в нем?       Рейсаме усмехнулся и уставился на выжженные следы чакры на полу. Возможно, этот ремонт ненадолго, и Кисаме скоро опять выйдет из себя и разнесет что-нибудь еще. Вот только вопрос: когда? Когда придет пора совершенствовать его, учить пользоваться силой? Когда придет пора учить биджу кусать и выпускать когти?       — Папа! — топот маленьких ножек по ступеням вниз. Кисаме остановился посереди лестницы и протер глаза. Его пижамная кофта сбилась, обнажая хрупкое угловатое плечико, пятки наступали на длинные штанины. Левой рукой он прижимал к себе плюшевую акулу, которая была крупнее его самого — длинный хвост, сгибаясь, волочился по полу.       — Чего тебе, львенок? Ты почему вскочил?       — А что ты тут делаешь?       — Ремонтирую погром. Ты голодный?       Кисаме кивнул и сбежал по лестнице вниз. Влепился в его ногу, обнял. Рейсаме испытал неловкость.       — Ну, ты чего?       — Ты ведь потом уйдешь? Уйдешь, я же знаю… Не уходи…       Он смешно надул губы и заглянул ему в глаза. Рейсаме со смешком сдался и взял его на руки вопреки обыкновению. Он почувствовал, как Кисаме прижимается щекой к его груди и с содроганием вздыхает, будто только что плакал.       Да, он отвлекает Каэде от него. Крадет ее внимание, что так злит. Да, он может навредить кому-нибудь резкими выбросами чакры, и в первую очередь покалечит себя же. Да, растить его — все равно, что сунуть под подушку тикающую бомбу и пытаться поспать. И рано или поздно нужно будет им заняться. Заняться, чтобы достичь… некой цели. Рейсаме ухмыльнулся. Сын еще не понимает своей силы, не знает, что ему предстоит стать совершенным оружием.       Но пока он просто ребенок. Его маленький биджу.