Все будет нормально?

      Ночь была темной, но звездной. Над просторами техасской полупустыни, через которую они ехали уже пару дней, останавливаясь на ночевки в придорожных мотелях, рассыпались в черной пустоте неба искры, практически не дающие света. Новорожденной луны не было видно.       Словно нигде, посреди ничего.       Майлз сидел, скрестив ноги и откинувшись на лобовое стекло, на капоте серой японки, которую Парк второпях купил с рук, когда из родного дома пришлось уезжать, и смотрел в небо слегка расфокусированным, слепым взглядом. Изуродованные ладони привычно уже прятались в рукавах чуть великоватой ему осенней тонкой куртки — куртку, старую вэйлоновскую, уговорила его надеть Лиза, как и сменить остальную одежду. Кровь с прежней так и не отстиралась, да и штопать пять красноречивых дыр было бессмысленно, пришлось покупать новую — Парки отрабатывали долг Вэйлоновской жизни как могли, но Апшер не собирался поначалу пользоваться этим долго.       Как получилось, что после того, как программист слил в Интернет видео с камеры и за ним и его семьей началась охота, бывший репортер, ныне — владелец и хозяин Волрайдера, — рванул с ними — не знал из них никто. Сначала он старался вести себя как обычный человек, чтобы не пугать Лизу, но со временем это становилось все сложнее.       Черные облака нанитов временами срывались с губ вместо белого пара.       Сон перестал быть нужен.       От любой еды, кроме сырого мяса, выворачивало.       Ему даже пришлось отказаться от вождения — он мог просто замереть, вжав педаль газа в пол, с черными — по-настоящему залитыми мглой, — глазами и холодной, насмешливой ухмылкой на искусанных губах.       Время от времени он забывал даже свое имя, озадаченно останавливаясь посреди улицы.       Понемногу Майлз терял человечность. и Вэйлон об этом говорил тихо за спиной у жены. Периодические приступы страха и ярости становились все чаще, перед глазами то и дело шли помехи — привычные пятна Роршаха. Реакции на сильные раздражители были практически непредсказуемы.       Одиночество и возвращение в разрушенную и зачищенную лечебницу становилось все более логичным, но Апшер понимал — без кого-то, кто прошел через тот же ад, он просто сойдет с ума. Что тогда может случиться — не знал никто.       Хлопнула тихо дверь номера Парков, вырывая бывшего журналиста из темной медитации на то, что ему виделось вместо звездного неба. Вэйлон молча подошел к машине, протянул одну из двух зажатых в ладони сигарет. Майлз потянулся левой рукой — из рукава были едва видны самые кончики целых пальцев.  — Лиза спит? Сыновья? — спросил он хрипло. Парк кивнул, зажигая свою сигарету и глубоко затягиваясь. — Хорошо.       С зажигалкой нынешний хост совершенного оружия мучиться даже не стал — после «операции» Траггера правая рука стала для этого почти бесполезной, а левой он привык закрывать пламя от ветра и никак не мог переучиться. Поэтому уже который раз ему прикуривал Вэйлон, глядя с каким-то непонятным сочувствием и… страхом?       Апшер его понимал. Кто бы не боялся. Программист своими глазами видел, что он способен сотворить… Смерть Джереми Блэра у них обоих иногда возникала перед глазами.  — Я так устал куда-то бежать, — тихо признался Майлз, затягиваясь и выдыхая белый клуб дыма. — Но мне страшно, что вас догонят… А я буду где-то не там, чтобы помочь.  — Скоро все будет нормально, — неуверенно протянул Парк, легко ступая пяткой на колесо и запрыгивая на капот машины. Устроился рядом со спутником, потрепал его по плечу, привычно прислоняя его к себе. — Я не предсказатель, но я тоже жду, когда Меркофф про нас забудут.       Апшер дернулся, подтягивая ноги к груди.       На одно название преследующей их организации он реагировал всегда так — либо яростью, либо ужасом. В этот раз на колесе фортуны выпали паника и страх.  — Ты холодный совсем. Точно не замерз?  — Нет. Не чувствую температуру. Ты забыл? Я же мертвый.       Вздрогнул уже Вэйлон. Он забывал постоянно, в каком состоянии был его спутник, когда им удалось сесть в машину. Майлз с тех еще пор был уверен, что жизнь в его теле поддерживает только Волрайдер. Парк в это не верил.  — Мне кажется, или что-то звенит? Глушит… — бывший репортер закрыл руками голову — рукава сползли, обнажая перебинтованные искалеченные безумным доктором ладони, — и сжался еще сильнее, медленно начиная задыхаться от паники. Вейлон накинул на него полу куртки, обеспокоенно приобнимая, положил свою на руки спутника.  — Дыши. Все тихо. Тебе кажется. Апшер только продолжил бормотать, не слыша успокоений:  — Мерзкий такой звон… Как шипение… Змеиное шипение, только звонкое… Его трясло все сильнее.  — Вэйл… Вэйлон.  — Я здесь. Что?  — Ничего не будет нормально. — Майлз поднял голову.       Глаза его были снова залиты чернотой.