Жизнь взаймы

4 месяца назад Осеннее солнце освещает небольшой балкончик, сплошь покрытый исписанными листами черновой бумаги и книгами. Проходящие мимо люди недоумевают, каким образом им удаётся оставаться на месте под крепчающими порывами ветра, и лишь восседавшей посреди этого хаоса волшебнице была понятна магия, удерживающая условный порядок её мыслей. Прошло уже почти пять месяцев с тех пор, как Волдеморт был окончательно и бесповоротно повержен. И хотя жизнь всех представителей волшебного сообщества разделилась на до и после, многие постепенно возвращались к успевшей стать непривычной жизни без войны. Многие, но, вполне объяснимо, не все. Лёгкий стук не сразу привлёк внимание Гермионы, увлечённо листавшей тяжёлый том по неврологии. Кажется, за последние пару месяцев она успела перечитать половину курса мединститута, однако найти необходимого ответа так и не сумела. Не выдержав столь продолжительного игнорирования собственной персоны, Сириус Блэк нарочито громко зевнул, неосторожным движением сорвав пару листиков с подоконника. Вздохнув, гриффиндорка вскинула голову, одаривая нетерпеливого мага утомлённой улыбкой. - Ты уже вернулся? - тот лишь покачал головой, всем своим видом выражая неодобрение. Тем не менее записки мисс Грейнджер были пойманы и возвращены на законное место. Она кивнула в знак благодарности. - Я слегка увлеклась. - Слегка? Гермиона, я готов поспорить, что ты не вставала с места с тех пор, как Гарри и я ушли, - драматично всплеснув руками, заявил мужчина. Должного эффекта его возмущение не возымело, потому он продолжил. - А это было три дня назад. Глаза гриффиндорки настолько расширились, что Сириусу стало не по себе. С таким выражением лица она до жути походила на сову, разбуженную раньше времени. Лихорадочно заметавшегося взгляда оказалось достаточно, чтобы вынудить мародёра пойти на попятную: - Нет-нет, я пошутил, - девушка смотрела с откровенным недоверием, что было смешно, но абсолютно заслуженно. - Прошло всего шесть часов. Чуть успокоившись, Гермиона облегчённо кивнула. Однако тот факт, что она была близка к тому, чтобы поверить, говорил о многом. Сириус продолжал стоять рядом с дверью, ведущей на кухню, дожидаясь её дальнейших действий. Последние пару месяцев оставлять Гермиону Грейнджер одну было чревато непредсказуемыми последствиями. Он никогда бы не подумал, что из всей троицы постоянная опека понадобится именно ей, но так уж распорядилась невзлюбившая Бродягу фортуна. Именно по её вине Сириусу приходилось уговорами и принуждением заставлять подругу его крестника отлипнуть, наконец, от книг, чтобы нормально поесть и поспать. На худой конец, просто умыться холодной водой и закусить тысячную кружку кофе бутербродом. То же самое было вполне применительно и к Гарри, изучавшему, однако, не книги, а личные дела пожирателей смерти и других правонарушителей. Да уж. И что бы эта непутёвая парочка делала без него? Сириус неодобрительно качает головой, наблюдая за неудачными попытками Гермионы встать с места. Затёкшие от продолжительного сидения ноги отказываются повиноваться хозяйке, подгибаясь в коленях, когда она пытается опереться на них. Мужчина молча подаёт ей руку, позволяя девушке опереться на него практически всем телом, когда они доходят до порога. - Только не говори Гарри, ладно, - он помогает ей опуститься на стул, тут же направляясь к плите, дабы заварить кофе. Гермиона разминает мышцы ладонями, мысленно ругая себя за полное отсутствие здравого смысла. Такими темпами никакой пользы она не принесёт. - Не буду, - Сириус старается казаться сердитым, но его голос выдаёт скорее беспокойство. Гриффиндорка тихо кивает, несмотря на то, что он стоит к ней спиной. - Хотя стоило бы. - Не надо, Сириус, - умоляюще тянет она, одаривая его щенячьим обожающим взглядом, стоит кружке с горячим кофе опуститься на стол перед ней. Появившаяся рядом булочка с маком заставляет её фактически растаять прямо на стуле. Глаза немного щиплет, вынуждая часто моргать, отгоняя наваждение. Блэк, кажется, замечает её состояние, меняя направление разговора: - Удалось что-нибудь найти? Гермиона мотает головой, только сейчас осознавая, что затекли не только её ноги. Она позволяет пальцам до боли сжать налитую свинцом шею, массируя затылок и стягивая резинку с хвоста. Волосы падают на плечи тяжёлыми волнами. Ей едва удаётся сдержать довольный стон. - Я был в больнице утром, - как ни в чём не бывало сообщает Сириус, однако в его глазах Гермиона неизменно видит совсем другое. - Никаких изменений. Она кивает. Никаких изменений. И так уже чуть больше месяца. В первое время после того, как Джордж очнулся, мозговая активность Фреда была обнадёживающей. Многие, в том числе и медики, надеялись на скорую перемену его состояния, однако ожидаемых изменений не наблюдалось. Откровенно говоря, у мисс Грейнджер имелась догадка по поводу того, почему так происходило, но озвучить её представлялось невозможным по ряду причин. - Может, пойдёте сегодня без меня? - она практически шепчет, словно стесняясь собственных слов. - Я уже не могу смотреть на миссис Уизли. В её глазах столько надежды, каждый раз, когда она меня видит. Словно она ожидает. - Что ты вылечишь Фреда? - Сириус одаривает её своим самым скептическим взглядом, явно рассчитывая на дальнейшие пояснения. - Что дам ей подсказку, как быть, - Гермионе едва удаётся закончить фразу, когда ключ в дверном замке поворачивается. Гарри. - Гермиона, ты не врач. И ждёт она тебя не за этим, - твёрдо произносит Бродяга, неодобрительно качая головой. Ей и самой стыдно за собственную слабость, но это ведь не от него ожидают ответов на все вопросы. Не его считают единственным человек, способным вытащить Фреда Уизли из его же головы. Не от него ожидают чуда сродни воскресающему камню. Теперь она понимает, что должен был чувствовать Гарри, когда ответственность за весь чёртов мир была возложена на его плечи. - Ждём тебя через двадцать минут, - Сириус поднимается, убирая кружки со стола.

***

Несмотря на яркое солнце, Нора всё так же угрюма, что и в прошлую пятницу. И в предыдущую. И в пятницу до этого. Да и в любую пятницу, что следовала после битвы за магическую школу. Прежде семейство Уизли существовало в некоем вакууме тревожного ожидания, но теперь всё изменилось. Пробуждение Джорджа стало своего рода катализатором нового цикла горя. И если большинство членов семейства пока колебались между отрицанием и торгом, Гермиона Грейнджер стремительно падала от поисков к депрессии. Каждый визит в Нору заканчивался самобичеванием и новой стопкой книг, призванных подсказать ей способы возвращения Фреда Уизли к сознательной жизни. Однако ни волшебная, ни маггловская медицинская литература не давала никаких существенных результатов, оставляя девушку гадать, что же она упускает из виду. Джордж определённо точно терял связь с реальностью, превратившись в отшельника в собственном доме. Он походил на лохматое чудовище, изредка выползавшее из своей пещеры. Вот и сегодня он не соблаговолил присоединиться к ужину, проигнорировав все просьбы и уговоры матери, и даже обиженное сопение сестры под дверью. Лишь после того, как большинство гостей покинуло дом, дверь тихо приоткрылась и на пороге гостиной показался растрёпанный и бородатый Джордж. Чарли тихонько присвистнул, взглядом подсказывая Гермионе, кто за её спиной. Однако девушка обернулась прежде, от неожиданности вздрогнув и чуть не уронив бедного Живоглота. Тот, очевидно оскорблённый, спрыгнул с её колен, исчезая в направлении кухни. - И тебе привет, Джордж, - со слабой улыбкой протянула она, ожидая какой угодно реакции, но юноша лишь вздохнул, кивая и присаживаясь на полу возле камина. Краем глаза Гермиона заметила пытающегося ретироваться Чарли, переводя умоляющий взгляд на него, но была проигнорирована. В последние пару месяцев только ленивый не заметил завидную способность гриффиндорки общаться с Джорджем, не ввергая его в очередной приступ бесконтрольной истерики. Именно поэтому стоило ему появиться на горизонте, как большинство домочадцев удалялись, позволяя юноше самому идти на контакт. - Ты тоже можешь уйти, Грейнджер, - не оборачиваясь, произнёс близнец. Его глаза в тёплом свете камина казались стеклянными. Как у её дедушки, который потерял глаз на войне, потому носил странный протез. Маленькая Гермиона немного побаивалась его, особенно потому, что дедушка любил рассказывать страшные истории о том, как он ему достался. - Я не хотел вам мешать. - Ты и не помешал, - спокойно произнесла девушка, сгребая одеяло в охапку и пересаживаясь чуть ближе к камину. И к Джорджу. - Чарли рассказывал об одном из детёнышей. - Впрочем, ничего нового, - протянул юноша, удостоившись удивлённого взгляда. Слишком уж язвительно прозвучал его голос. Однако заострять на этом внимания Гермиона не стала: - Тебя это ещё удивляет? - тот помотал головой, вытягивая ноги ближе к огню. Фред тоже любил так делать, когда они задерживались в факультетской гостиной после отбоя. Или когда случайно сталкивались в гостиной старой Норы на рождественских каникулах. Гермиона невольно улыбается тому, как же сильно они, на самом деле, похожи. - Откровенно говоря, нет, - слова близнеца вытягивают её из блуждающих мыслей. Почему-то именно с ним ей удавалось думать об этих моментах. Возможно потому, что никому из её друзей о них известно не было. Ей почему-то казалось, что Джордж понимает. Знает или просто чувствует, не суть важно. Но понимает. И именно по этой причине подпускает её к себе. - Тебя не было на ужине, - осторожно начинает гриффиндорка, силясь не давить на и так уже изрядно вымотанного юношу. Тот снова едко ухмыляется, повернув голову так, чтобы видеть её лицо: - Какая проницательность! - восклицает он с явным сарказмом в голосе. Гермионе иногда так хочется зарядить ему подзатыльник, что руки чешутся. Она сжимает ладони в кулаки, ногтями впиваясь в тонкую кожу. - Ты ведь понимаешь, что они просто хотят помочь, - её вопрос звучит как утверждение. Брови Джорджа на мгновение приподнимаются, но он быстро возвращает привычно безучастное выражение. - Нет. Они ждут, что мне станет лучше. - Эта горькая убеждённость заставляет её сердце болезненно сжаться, но она молчит, позволяя ему выговориться. - Но мне не станет. А лгать я больше не могу. - Не нужно лгать, - тихо произносит Гермиона, придвигаясь чуть ближе и практически касаясь его плеча. Джордж не предпринимает попыток отстраниться, потому она опускает ладонь на его спину, мягко поглаживая ворсистый свитер. - Просто позволь им быть рядом. - Они не со мной хотят быть рядом, - неожиданно резко заявляет младший близнец, дёргая плечами и скидывая с себя её руку. Гермиона сразу отодвигается, покидая его личное пространство. - О чём ты говоришь? - недоумение окрашивает её черты в тусклом свете догорающего камина. Но даже отсутствие света не способно скрыть ту гримасу, в которую обращается лицо Джорджа после этого вопроса. - Им нужен не я, Грейнджер, им нужен он, - до неё, наконец, доходит смысл его слов, но от этого ничуть не легче. Джордж поднимается с места, принимаясь наматывать круги по тёмной комнате. - Постой, ты о Фреде? - догадывается она. Всполох огня в камине на мгновение освещает его лицо. Гермионе кажется, что ему хочется одновременно кричать и плакать. Но только это не похоже на истерику. - Джордж, не говори глупостей. - Ты ничего не понимаешь, - он говорит это с таким необъяснимым отчаянием, что у гриффиндорки кровь стынет в жилах. - Вот именно, я не понимаю. Объясни мне. - Она может понять его горе. Боль. Вину. Но совсем не понимает того, что таится в его глазах. - Джордж... Но близнец не отвечает, стоя бездвижно у широкого окна. На улице уже темно. С беззвёздного неба шумно падает крупный дождь. Он медленно разворачивается, прислоняясь к подоконнику. Гермиона едва различает его очертания на фоне стекающих по стеклу капель. - Не называй меня так, прошу, - шепчет он, разрезая тишину комнаты приглушённым голосом. - Не называй моего имени. Сидящая возле погасшего камина девушка безмолвно наблюдает за каждым его движением, изо всех сил стараясь уловить, что не так. Словно во всём его механизме сместилась одна маленькая, но интегральная деталь, мешающая ей понять, что же изменилось. Словно это уже не Джордж. Гермиона думает, что смерть, даже самая кратковременная, не проходит бесследно. Невозможно умереть и возродиться прежним. Ты возвращаешься другим. Не тем, кем был раньше, хоть перемена эта и не видна сразу. Незаметно, но верно что-то в самой сути твоей меняется, создавая другого человека. Человека, в котором сохраняется лишь малая толика прежней личности, не способная стать полноценной заменой. Такова цена возвращения. Такова цена победы над смертью. Но победа ли это?