***
Рождество семья Айеро-Уэй всегда проводит вместе и только в собственном доме — традиция, которая сложилась у Фрэнка с Джерардом сразу после свадьбы и с тех пор ни разу не нарушалась. Для них обоих это было на уровне чего-то незыблемого, священного, и никакие уговоры родителей не могли заставить их нарушить правило и провести этот праздник где-то вне домашних стен. Сначала вдвоём, а потом, когда Джим немного подрос, они все вместе украшали дом и сад, наряжали ёлку и придумывали разные забавные игры, чтобы создать себе праздничное настроение. А в сочельник к ним всегда приезжал Майки. Это уже тоже стало своеобразной традицией, без которой никто из них не представлял себе вечер двадцать четвертого декабря. — Джи, мы протёрли твой фарфор и расставили его на столе, — оставив сына играть с Глинни в гостиной, Фрэнк заходит на кухню, где Джерард уже вовсю готовит ужин. Он подходит к нему, становится сзади и обвивает руки вокруг его талии. — И даже ничего не разбили в этот раз. — Молодцы, это подвиг, — Джерард слегка поворачивает голову к нему и улыбается. — А я Майки позвонил, «обрадовал» его насчет Пита, — он возвращает всё внимание готовке и хмыкает: — Такого выразительно молчания я от него давно не слышал. Фрэнк усмехается в ответ и крепче прижимает мужа к себе. — Зато Пит просто фонтанирует воодушевлением, — зарывшись носом в шею Джерарда, он теперь бубнит откуда-то из-под его волос. — Знаешь, о чём он спросил меня в первую очередь, когда звонил из аэропорта? Приехал ли уже Майки… — А почему мне кажется, что я слышу в твоём голосе упрёк? — Джерард берет в руку мельницу с перцем и принимается крутить её над индейкой. — Потому что четырнадцать лет, Джи. — И что? — тут же вскидывается Джерард, останавливаясь. — Он сразу всё знал. Я ему говорил, и ты. И потом сам Майки тоже всегда чётко расставлял границы их общения. — Ой, ну вот только про брата своего мне не пой, — ехидно фыркает Фрэнк. — Мы с тобой оба прекрасно видели, как он общается с Питом. Я бы на месте Вентца тоже на что-то надеялся. — Ты говоришь ерунду, — Джерард, как обычно, сразу же встаёт на дыбы, как только дело касается Майки. — Пит сам себе там что-то придумал и уже миллион лет в это верит, неужели не… Да иди ты! — психует он, когда Фрэнк, передразнивая, негромко рычит у него над ухом и потирается пахом о его задницу. — И прекрати уже мешать мне. Не видишь, я индейку фарширую? Джерард сердито дергается, пытаясь отогнать от себя мужа, но тот стоит намертво и только крепче сводит руки вокруг него. — Давай лучше я тебя нафарширую? — сладко шепчет он Джерарду в шею. — А то ты какой-то слишком напряженный. Повисает пауза. — Что, Фрэнки, на курсах по пик-апу дали домашнее задание? — наконец отмирая, язвит Джерард, но звучит уже совсем не злобно. — Отваливай, давай, а то сейчас по лбу сковородкой как дам… — Фрэнк за его спиной недовольно ворчит, и Джерард не выдерживает, принимаясь хихикать. — Ладно, малыш, я всё понимаю, но мы же договорились с тобой утром… Иди вон, омелу лучше свою поснимай, это невозможно — я везде об неё бьюсь. — Не дождёшься, — огрызается Фрэнк, всё-таки улучив момент и оставив крохотный засос у мужа за ухом. — Должен же быть хоть какой-то толк от этого твоего Рождества. — Фрэнки! — восклицает Джерард, возмущенный не то засосом, не то таким откровенным неуважением к празднику, однако развития его негодование не получает — в холле раздается звонок в дверь, и следом радостный визг Джима: — Майки! Мой Майки приехал! Слышится топот ног по полу, лай Глинни, а затем щелчок дверного замка и разочарованное: — А… это ты, Пит… — Да, брат, прости, это всего лишь я, — смеётся Вентц, заходя с чемоданом в дом и протягивая Джиму ладонь для рукопожатия. — Привет. Мальчик быстро одергивается, смущается из-за своего некрасивого поведения и пытается исправиться. — Привет, — он трясёт ладонь Пита и неловко улыбается. — Извини, я просто очень сильно ждал Майки и… — Джим вертит головой, понимая, что снова косячит. — Нет, тебе я тоже очень рад… — Расслабься, парень, — с улыбкой говорит Вентц и хлопает ребенка по плечу. — Не представляешь, как я тебя понимаю. — Конечно, он понимает, — с печеньем в зубах весело поддакивает Фрэнк, появляясь в холле вместе с Джерардом. — Не ты один очень сильно ждёшь Майки, сын, — ржёт он, за что тут же получает шлепок по заднице от мужа. — Пит, проходи, — Джерард, еще раз одарив давящегося смехом Фрэнка предупреждающим взглядом, идёт к Вентцу и жмет ему руку. — У нас тут, как видишь, слегка намело за ночь… Долго в пробках стоял, да? — Ну, есть такое… — Пит, открыв рот, смотрит то на Джерарда, то на Фрэнка. — Нифига вы горя… непривычные, — поправляется он, вовремя вспомнив о том, что Джим всё ещё стоит рядом. — На фото в инсте как-то попроще это всё выглядело… — Тебе нравится? — картинно тряхнув волосами, Фрэнк подходит к ним и игриво кладёт локоть Вентцу на плечо. — Я удался? — Ах, да, точно!.. — Джерард прыскает и, нагнувшись к сыну, отправляет его на кухню доставать чашки. — Я забыл, что у тебя краш на Гуля. Пит густо заливается краской. — Ничего подобного, — он дергает плечом, скидывая с себя локоть Фрэнка. — Я просто говорил, что меня прёт его характер и поэтому нравится его озвучивать. И вообще-то, я сказал «вы», в уши что ли долбитесь? — Да не переживай ты так, — Фрэнк снова закидывает на Пита свою руку, зажимает его шею в локтевом сгибе и, довольно ухмыляясь, громко шепчет ему на ухо: — Я не скажу Майки. В следующую же секунду две пары злобных глаз, не сговариваясь, устремляются на него и, Фрэнк, громко выкрикивая имя сына, проворно спасается бегством.***
Майки приезжает минут через сорок после Пита, так же, как и тот, собрав по дороге все возможные пробки и светофоры. Расслабленная атмосфера, которая до этого царила в гостиной, вмиг меняется, становится слегка напряженной и гнетущей. Джерард пытается хоть как-то её разрядить, Фрэнк шутит шутки, которые проходят ровно по грани юмора и недвусмысленных намёков, а Пит не оставляет надежды втянуть в беседу отмалчивающегося Майки. На самом деле, наблюдая за тем, как ведет себя брат, Джерард всё больше и больше понимает, о чём говорил Фрэнк — Майки флиртует, но только делает он это очень неловко и, совершенно точно, бессознательно. Джерард видит, как он смотрит на Вентца, замечает те маленькие, но очевидные особенности в его поведении, которые говорят сами за себя. И как бы он ни защищал брата перед Фрэнком, невозможно отрицать, что когда эти двое встречаются (а случается это пару раз в год от силы из-за вечных разъездов Пита со съемками), Майки будто бы двигается на небольшой, совсем крохотный шажок ближе к осознанию себя. Джерарду очень хочется как-то помочь брату, ускорить этот процесс, потому что тот сам мучается, отрицая свою природу, однако, как правильно это сделать, старший не знает, а лишь бы как — не хочет. — Ой, Майки, я же хотел тебе показать свою новую игру! — Джим, тоже замечая излишнее внимание Вентца к его любимому дяде, безбожно ревнует. Он хватает Майки за руку и тянет его, заставляя встать с дивана. — Пойдём, она интересная! Происходит это, надо сказать, очень вовремя, потому что младший Уэй, окончательно изведясь от смущения перед Питом, включает защитный рефлекс и начинает в процессе беседы откровенно стебать его. Не хочет, явно не хочет обижать, но резкие слова вырываются сами собой, и уже звучат достаточно обидно… Но даже не смотря на это, когда Джим с Майки уходят, Вентц заметно грустнеет. Он с тоской смотрит в дверной проём, где они скрылись уже минут как десять назад, и теряет какой-либо интерес к разговору. Фрэнк пару раз пытается увлечь его темой, но потом сдается. Глянув на Джерарда, он качает головой и с приторной сладостью в голосе произносит: — Пити, не грусти, мой малыш. Пойдём, я тебе гитарку покажу, у меня новая… Вентц косится на него и насмешливо хмыкает. — Не боишься, мой малыш, идти со мной вдвоём к себе? — улыбнувшись уголком рта, он поводит бровью. — А вдруг, я не смогу устоять перед Гулем? — Детка, ты разгадал мой коварный план, — манерно тянет слова Фрэнк и кидает выразительный взгляд на мужа. — Меня сегодня так бессердечно обделили лаской, что я вовсе не прочь быть совращенным. Джерард демонстративно вздыхает, закатывая глаза. — Начинается… — он отталкивается бедром от спинки дивана и саркастически кривит рот. — Пойду-ка я лучше индейку проверю. Фрэнк сразу же сникает. — Что, и не поревнуешь даже? — обиженно спрашивает он, надувая губы. Джерард в ответ негромко смеётся, кладёт ладони ему на плечи и решительно разворачивает к выходу. — Нет, малыш, моё доверие к тебе безгранично. Фрэнк, едва оказавшись лицом к дверям, сразу же поворачивается обратно и налетает на мужа: — А вот я бы ревновал! — Наша индейка сейчас сгорит, — с натянутой на губы улыбкой, подчеркнуто ласкового говорит Джерард и старается игнорировать опасную близость Фрэнка. — И что? И пусть! Я её не ем, — тот совсем по-детски показывает ему язык и быстро целует, прежде, чем снова оказывается развернутым к выходу. Джерард, притворно возмущаясь, принимается собирать со стола чашки из-под кофе, в то время как ненадолго угомонившийся Фрэнк возвращается к Питу и тянет его за рукав к выходу. Тот сперва послушно идет за ним, но, оказавшись у арки, внезапно тормозит. — Ты чего? — Фрэнк тоже останавливается и удивлённо приподнимает брови. — Иди первый, — настороженно говорит Вентц и с опаской посматривает наверх. — Что?.. — Фрэнк прослеживает за его взглядом и тут же давится смехом. — Блин, ты две минуты назад грозился меня соблазнять, а теперь испугался омелы? — он больше не сдерживается и откровенно хохочет. Джерард, устало глядя на ржущего мужа, подходит с чашками в руках к Питу и качает головой. — У нас не дом, а какая-то обитель шаманов, — цокает он языком, поудобнее перехватывая бряцающие кружки. — Советую быть аккуратнее, чувак, это добро здесь повсюду.***
Когда мужем твоего старшего брата является безумие по имени Фрэнк Айеро, то со временем ты постепенно начинаешь привыкать не задаваться вопросами «зачем» или «почему»; учишься принимать и смиряться, а ещё как-то незаметно для себя обзаводишься несколько новым взглядом на мир в целом. Мир, в котором единственной твоей реакцией на омелу в туалете становится: — Блять, теперь она и тут?.. Майки смотрит на очередную веточку, старательно прилаженную над дверью, и морщит нос. Нет, он ничего не имеет против традиций и рад неугасающей влюблённости Фрэнка в Джерарда, просто год от года тот увлекается всё больше и больше, завешивая омелой буквально каждый метр их дома. Понятно, что у каждого свои странности, но где-то же должен быть их предел? Даже у Фрэнка. Иронично поджав губы, Майки какое-то время стоит у зеркала, размышляя на какую сторону лучше зачесать свои выбеленные пряди, но так ни к чему и не приходит. Плюнув, он заводит их пятерней назад и, ухватившись за ручку двери, дергает её на себя. — Ой, прости… — напару с Питом они почти одновременно бормочут слова извинения, когда Вентц вваливается вместе с дверью в туалет и врезается в обалдевшего от неожиданности Уэя. Они принимаются неловко дергаться из стороны в сторону, пытаясь пропустить друг друга. — Извини, — Вентц смущенно улыбается и делает небольшой шаг вправо, освобождая для Майки пространство. — Проходи. Тот быстро кивает, всё еще находясь в некотором шоке, однако выйти не успевает. Пит, то ли уже по инерции, то ли просто случайно, поднимает вверх глаза и… И, не долго думая, двигается обратно, перекрывая Майки проход. Уэй едва сдерживается, чтобы не ругнуться вслух. Напряжение в воздухе стремительно растет. — Это называется «гиперфиксация», — Майки с нервным смешком старается свести всё в шутку. — Да ладно, — задрав голову, Вентц невозмутимо разглядывает омелу. — Подумаешь, малыши развлекаются. Ты же знаешь их с Джерардом… Они стоят ровно в дверном проёме, чётко под этой самой веткой, и теперь мания Фрэнка уже не кажется Питу такой уж идиотской. О Майки такого, конечно, не скажешь. — Прости, их? — он выгибает бровь и, сложив руки на груди, прислоняется к косяку. Его сердце с каждой секундой стучит всё быстрее, а в теле постепенно зарождается дрожь, заставляя организм перейти в уже знакомый защитный режим. — Ну хорошо, хорошо, только Фрэнка, — миролюбиво смеётся Пит, однако двигаться с места даже и не думает. — И, кстати говоря, — продолжает он, хитро глядя Майки прямо в глаза, — мы с ним в этом очень похожи. — Это ты к чему сейчас? — хмурясь, не понимает тот. — К тому, что иногда я тоже готов идти на радикальные меры. Майки видит его загадочный взгляд, чувствует, что не надо развивать дальше эту тему и испытывать судьбу, но собственные губы уже помимо воли своего хозяина произносят: — Например? Питу дополнительное приглашение не нужно. Косо улыбнувшись, он подаётся вперед, обхватывает лицо Майки руками и осторожно целует. Первые пару секунд касается мягко, без напора, а затем, не обнаружив сопротивления, потихоньку усиливает давление на его губы, слегка приоткрывая их и углубляя поцелуй. Уэй, на удивление, не отталкивает его от себя, не пытается вырваться, а только лишь слегка дрожит и… отвечает. У Пита мир вокруг за одну секунду переворачивается. Майки Уэй, человек, в которого он безнадёжно и отчаянно влюблён уже на протяжении… Вентц даже вспоминать не хочет сколько лет носит в себе это чувство, потому что название этому сроку очень короткое и прозаичное — дохера. Так вот, он, тот самый Майки, прямо сейчас стоит очень близко и отвечает на его, чёрт возьми, поцелуй. Питу кажется, что пол под ними начинает вибрировать. Под Майки в этот момент вибрирует не только пол. Собственные ноги превращаются в какое-то гребаное желе и трясутся так, что он буквально слышит, как стучат друг о друга кости. Он не знает, зачем делает это, охреневает от того, что не только позволяет Вентцу целовать себя, но еще и сам же является активным участником процесса. А самое ужасающее, что Майки совсем не собирается прекращать всё это первым. Ему… Да, приятель, признай уже, что тебе действительно нравится. Неизвестно, сколько времени они стоят вот так, целуясь и вылетев из реальности, однако возвращают их в неё громкие шаги на лестнице, тихое «ой» и следом быстрое бормотание Фрэнка: — Джим, пойдём, покормим кота… — Но папа, мы же его только что кормили… — к бормотанию подключается удивлённый писк Джеймса. — Ничего, сегодня праздник, он заслужил еще одну порцию. — А он не лопнет? — их голоса становятся тише, а шаги удаляются. — Нет, конечно, но даже если лопнет, папа всё уберёт, — Боже, Фрэнк, ну что ты несёшь?.. — Но он же тогда умрёт! Ответа Фрэнка о том, как он собирается решать такую незадачу, уже не слышно, а Пит с Майки, что на протяжении всего этого короткого разговора стояли и смотрели друг на друга, как два идиота, наконец приходят в себя. — Там… Джерарду помочь наверно надо, — прочистив горло, Майки переминается с ноги на ногу и старается увести свои глаза куда угодно, только бы избежать взгляда Пита. — Да, наверно, — соглашается тот. По правде говоря, он знает, что пока Майки с Джимом изучали игрушки, со всеми приготовлениями Джерарду уже давно помог Фрэнк. Но, какой бы нелепой ни была причина уйти, Пит её примет. Он понимает, что им обоим нужно поставить мозги на место, а для этого необходимо какое-то время. Отступив в сторону, Вентц пропускает Майки мимо себя, а сам заходит в туалет и сразу же несколько раз ополаскивает лицо холодной водой. Четырнадцать мать его лет. Четырнадцать — Пит, наконец, собирается с духом и произносит у себя в голове эту цифру. Он уже и не надеялся даже… Ну окей, ладно, надеялся, но это всё было так, в порядке несбыточных фантазий. Они с Майки виделись очень редко — за прошедшие годы Вентц, наверно, по пальцам может пересчитать те разы, когда им реально удавалось пересечься в доме у Фрэнка и Джерарда. В основном их общение сводилось к общему чату, в котором, помимо них четверых, были еще Рэй и трое чуваков, с которыми они вместе работали над киллджоями. Наседать же в личных сообщениях Пит считал неправильным. И вот, свершилось. Он, конечно, подозревает, что вряд ли дальше всё резко станет проще, и Майки кинется к нему в объятия после одного единственного поцелуя. Судя по тому, что рассказывали ему о нем Фрэнк с Джерардом, Питу нужно запастись еще тонной терпения, но сейчас он хоть знает, что всё это не совсем безнадёжно и, может быть, даже не зря… Вентц, тяжело вздохнув, выключает воду и выходит в коридор. — Так, теперь быстро, в двух словах. Естественно, он совсем не удивлен увидеть Фрэнка, дежурящего под дверью туалета. Никто во всём мире так сильно не мечтает свести их с Майки, как он, и теперь заслуженно ждет подробностей. — В двух словах ты, мне кажется, сам всё видел, — хмыкает Пит. — Пойдём, чувак, иначе Джерард наденет свою индейку кому-нибудь из нас на голову. — Да-да, хорошо, — согласный на всё Фрэнк идёт за ним и горит от любопытства. — Ты давай, рассказывай, а то при нём не получится. У вас всё наконец-то супер? — А фиг его знает, — честно отвечает Пит. — Всё получилось внезапно, из-за омелы этой твоей, — он косится на друга, услышав довольную усмешку. — По роже я, по крайней мере, не получил и могу сказать, что он явно был не против. А что там дальше… — Вентц пожимает плечами. — Посмотрим, но теперь я точно не отступлю.***
— Салат кому-то ещё положить? — Майки, с пиалой в руке, обводит глазами сидящих за столом и моментально вспыхивает, когда их с Питом взгляды ненадолго пересекаются. Вентц, борясь с улыбкой, поднимает свою тарелку и протягивает её: — Да, мне, пожалуйста. Рука Майки предательски вздрагивает. Закусив губу и с трудом справляясь с волнением, он кивает, берет ложку, но вдруг слышит звон и вскидывает голову. — Нет, мне! Мне, положи, — Джим, что весь вечер ведет скрытую войну с Питом за внимание Майки, отталкивает его тарелку своей и чуть ли не пихает её дяде под нос. — Джеймс, это что такое? — тут же реагирует Джерард, строго одергивая сына. — Ты ведешь себя невоспитанно — это раз, и два — у тебя и так полная тарелка, съешь сначала то, что есть, а потом положишь ещё. И вообще, — он смотрит на время, — тебе уже спать пора. Доедай и пойдём. — Ну нееет, — канючит Джим и болтает ногами под столом. — Папа, пожалуйста, я хочу с вами еще посидеть! Вы же еще не ложитесь спать… — Но сын, — приходя мужу на помощь, подключается к разговору Фрэнк, — тогда к тебе не придёт Санта и не принесёт подарки, — он делает страшные глаза. Действует безотказно. — Я хочу подарки! — забыв про еду, Джим сползает со стула и тянет руки к Джерарду. — Папа, я наелся, пойдём! Тот, глядя на встревоженное лицо сына, на его доверчивые глаза-вишенки, чувствует укол совести. Выйдя из-за стола, он подхватывает его на руки и прижимает к себе, утыкаясь носом в его по-детски сладко пахнущие волосы. — Малыш мой, ты точно больше не голодный? — шепчет он ему, на что мальчик, обняв его за шею, активно мотает головой. — Нет, я же много съел. Пошли скорее, па, а то вдруг Санта придёт, а я не сплю, — Джим оборачивается и машет рукой Майки с Питом. — Всем пока! Он снова цепляется за Джерарда, и тот с улыбкой смотрит из-за его макушки на Фрэнка, глазами показывая, что сейчас вернётся. Он подхватывает со стула любимого плюшевого медведя сына и уносит ребенка из гостиной. — Хорошо, что кто-то уже получил свой подарок, и ему не надо идти спать, — тихо бормочет себе под нос Вентц, упершись кулаком в щёку и ковыряясь вилкой у себя в тарелке. Он улыбается, слыша, как Фрэнк рядом хрюкает в бокал с шампанским, и поднимает глаза на Майки. Тот красный настолько, что даже волосы Джерарда рядом не стояли. Он судорожно отпивает из своего стакана сок, делая вид, что вообще ничего не слышал и сказанное Питом никаким боком к нему не относится. — Думаю, мне стоит пойти помочь Джерарду уложить Джима, а то вдруг опять капризничать начнет… — пряча улыбку, Фрэнк отставляет бокал и выбирается из-за стола, даже не парясь о том, насколько палевно себя ведет. Он быстрым шагом идёт вслед за мужем, оставляя Пита с Майки один на один. Панику младшего Уэя, кажется, можно почувствовать на ощупь. Вентц пару секунд наблюдает за тем, как он мучается, не зная, куда приладить руку, как шарит глазами по тарелкам, стараясь зацепиться хоть за что-то, а краснота его щёк теперь медленно, но верно перебирается на уши… Пит качает головой, обзывает про себя Фрэнка болваном и, отбросив салфетку с колен на стол, поднимается на ноги. — Пойду покурю, — негромко произносит он и может поклясться, что различает вздох облегчения напротив. Безусловно, это совсем не то, что хочется слышать от любимого человека, когда избавляешь его от своего общества, однако Вентц сейчас не думает о собственных эмоциях. Ему куда важнее то, что Майки, наконец, сможет немного расслабиться. Не дожидаясь ответа, Пит уходит. — Ну хоть поем нормально, — едва за Вентцем где-то в прихожей закрывается дверь, Уэй хватает вилку и принимается заталкивать в рот еду. Весь вечер он сидит как на иголках, ощущая на себе взгляд Пита и почему-то дико смущаясь есть при нём. Дебильный, иррациональный страх, над которым Майки поржал бы наверно, расскажи ему кто-то нечто подобное. Вяло двигая челюстями и глотая картофельный салат почти не прожёванным, он бесится на самого себя за такое глупое, идиотское поведение. Пора уже наконец прекратить прятаться и признаться, что это самые что ни на есть обыкновенные симптомы влюблённости. Майки до последнего пытался игнорировать факт того, что его влечет не только к девушкам, но и к парням тоже. Причем к последним, как выяснилось, ощутимо больше. Возможно, всё дело именно в Пите, потому что до него у Майки не возникало особого желания строить с кем-то из окружающих его мужчин реальные отношения. Всё ограничивалось редкими фантазиями и не особо глубокими симпатиями, но свой интерес к Вентцу откинуть просто так не получается. Майки это долго угнетало, тяготило, и только сейчас, сегодня, он впервые отпустил себя, позволил свершиться тому, чего на самом деле очень ждал и хотел. Собственная реакция, хоть и удивила его, но не сказать, чтобы прям уж сильно. Чего-то такого он ожидал, морально был к этому готов… Но готов ли он не просто к поцелуям, а к полноценным нормальным отношениям? Пока ответ однозначный — нет. В холле снова хлопает дверь, оповещая о возвращении Пита, но, к счастью, параллельно с его шагами с лестницы слышатся негромкие голоса Джерарда и Фрэнка. Майки берет в руку бокал и расслабленно откидывается на спинку стула. Вентц заходит в гостиную первым. Мельком глянув на Уэя, он протискивается вдоль стола к своему месту, и только усаживается, когда в арочном проёме появляется Фрэнк. — Так, ну что? Гуляем даль… — не успевает он договорить, как из-за спины слышится тихий возглас и раздосадованное: — Блять, она всё-таки на меня свалилась! Фрэнк недоуменно оборачивается и смотрит на Джерарда, выгребающего из своих длинных волос мелкие сухие листики. Восторг в его глазах начинает расти со скоростью света. — Малыш, мы обязаны, — не дожидаясь протестов, Фрэнк хватает мужа в охапку и целует. Тот мычит, несильно лупит его по плечам, но при этом не забывает отвечать на поцелуй. — Всё, всё, хватит! — Джерард, наконец, отлепляет от себя чересчур увлекшегося Фрэнка и делано ворчит, откидывая ветку на низкую тумбу с вазой: — Понавешал везде своей омелы… — Отстань от моей омелы, — командным тоном вещает Фрэнк, отходя от мужа и садясь за стол. — Она в этом доме ещё никому не мешала, — он тянется за куском яблочного пирога и, как бы между делом замечает: — Правда, Майки? — тот смотрит на него с взрывоопасной смесью эмоций на лице, а Фрэнк, выждав паузу, невинно поясняет: — Ну ты же дизайнер, мне интересно твоё профессиональное мнение. Майки кисло улыбается и краем глаза следит за тем, как брат тоже садится на своё место, принимаясь сосредоточенно возиться с индейкой. — Да, Фрэнк, очень красивое оформление, я оценил. — О, не сомневаюсь, — хихикает тот, сразу же ощущая под столом пинок по ноге от Вентца. — Слушайте, а индейка ничего так, хорошо пропеклась, — Джерард, находясь в каком-то своём пространстве, довольно облизывается и не сразу обращает внимание на тишину, что воцарилась в гостиной вслед за его репликой. Он поднимает глаза и непонимающе смотрит на едва сдерживающих смех мужчин. — Что? Фрэнк, не переставая улыбаться, кладет ладонь ему на ногу и с нежностью произносит: — Конечно, она удалась, милый. Я, хоть и не пробовал, но не сомневаюсь в этом, потому что ты у меня самый лучший повар. Джерард смущенно краснеет, тоже улыбается и, наклонившись к мужу, ласково чмокает его. Фрэнк не дает ему отстраниться, обнимает рукой за шею, притягивая к себе ближе, и проникновенно шепчет на ухо: — Но фарширую я лучше.