Мудак

Суббота. Просыпаясь на скрипучей кровати, Антон даже не подозревал, что увидит перед собой пару глаз, которые направлены прямо на него, от чего сердце на пару секунд съежилось. — Оля, ты чего стоишь так, — сонно потянувшись за своими очками, добавил: — над душой. Но младшая всё также молчала, будто и души в ней нет. Но когда Антон собирался вставать, та будто оклемалась. — Рядом с домом стоит какой-то парень в шапочке и легкой кофте, может впустим его? На улице прохладно, — Олина душа была чиста и невинна, она очень любит заботиться о других, особенно о бедных. Почему-то от мысли того, что она подумала, что Пятифан — бомж, Антон рассмеялся, после улыбаясь, взглянул на младшую. — А мама где? — Сказала, что поехала по делам на месяц, и ещё сказала, что ты за старшего и я должна тебя слушаться. Петров тяжело выдохнул, посматривая на окно. Не удосужившись даже надеть хотя бы футболку, Антон встал с кровати, всё также подтягиваясь. — Оля, иди и найди зелёный чай в тумбочке, рядом с холодильником. Младшая уверенно кивнула и побежала сразу на кухню, пока Антон медленно, мысленно улыбаясь, как чертёнок, шёл к входной двери, растягивая время. Идея переехать в частный дом, казалась Антону идеальной, жирный минус — рядом лес, который в 12 лет парня сильно пугал. Зато ему нравится вот так медленно подходить к двери, ещё обязательно медленно обувался, и после находил ключи, дабы открыть дверь, за который обычно стоял он. — Слыш, шпана, может ещё кросс двухметровый пробежишь, а я, знаешь, подожду на улице в холоде, блять, — злобно шипел Рома, даже не глядя на Антона. Тот лишь улыбнулся, но опомнился, пропуская темноволосого в дом. Роме нравилось тут находиться, мама нашла прибыльную работу, поэтому дом был украшен декором разным, от чего был уютным. Но больше всего Пятифану нравилась комната Антона по многим причинам. Первая причина — светодиодная лента, она слегка красноватая, но её можно поменять на синий или белый. Для Пятифана это было открытие года, и он не знал, как реагировать, когда увидел эту красоту впервые. Сама комната была такая мягкая для глаз хулигана, будто он к девчонке пришел на ночёвку. — Анто-он, я не могу найти зелёный чай! — крикнула вдруг младшая из кухни, от чего аж Ромка подпрыгнул. Он знал, что у Антона есть кто-то, и то, не был уверен, а тут младшая копия Петрова показалась на глаза. — Ладно, иди в свою комнату, я тебе достану торт из холодильника, — мягко улыбнулся Антон, садясь на корточки перед сестрой, а та от радости, чмокнула его в щеку и убежала к себе. Рома на это промолчал, немного завидуя даже, что у Антона всё так в жизни. Родители Петрова будто никогда не ссорились, нашли компромисс, купили дом, и живут счастливо в хорошем достатке и казалось, Антон должен быть счастлив, но на душе кошки скребут от вида грустного Пятифана, который пытается скрывать эту некую зависть. Но светловолосый не понимает, чему завидовать тут. И возможно никогда не поймёт. — Разуйся и снимай с себя это всё, будем греть тебя, — улыбнулся также искренне Антон, после пошел на кухню, и пока темноволосый разбирался с верхней одеждой, Антон пытался успокоить своё сердце, включая плиту. Рома сегодня был слишком прекрасен, не смотря на то, каким он раньше был перед Антоном, сейчас совсем другой парень. Он с Петровым стал очень милым иногда, добрым и постоянно улыбался, показывая клыки свои, чем сводил с ума Антона. Иногда ему по ночам было интересно, каково это, когда эти клыки впиваются в шею, оставляя красные следы. Кровь прилипла будто к щекам от этих мыслей. Стало ещё хуже, когда Антон почувствовал на своей талии, мозолистые ладони, которые слегка сжимали кожу. Пятифан придвинулся ближе, прижимаясь телом к спине, приблизился лицом прямо к уху, наслаждаясь запахом персикового шампуня, который исходил от светлых прядей, после уткнулся носом в шею.  — Бяша болеет, девки задолбали в школе, вечно они с этими свиданками, будто я хочу их звать, и будто они согласятся со мной на заброшке сидеть и кидать камни в алкашей. Антон, набравшись смелости, повернулся лицом прямо к Роме, пока тот внимательно рассматривал всего Петрова.  — Думаю, ты виноват в этом, — вдруг произнёс Пятифан. Антон, было уж хотел спросить, в чем он виноват, но его губы накрыли чужими. Пятифан нежно провёл ладонью по щеке светловолосого, стараясь не сильно давить на того поцелуем, но Антон не был против собственно. Ромка резко прекратил поцелуй, виновато смотря в другую сторону кухни.  — Антон, я н-не из этих, п-просто, — но ему не дали договорить. Петров потянул за ворот футболки Пятифана к себе, также впиваясь в губы, как и тот ранее. Это был словно для темноволосого зелёный свет и он снова сжал в руках талию Антона, целуя уже немного грубее. Сухие, на вид, губы, оказались приятными и сладкими, лёгкий привкус никотина. Кончик языка прошёлся по нёбу, от чего Антон тихо простонал в поцелуй, что заставило Рому прорычать и сильнее сжать талию в своих руках до синяков. Но их поцелуй прервал свист чайника. — Ох, н-надо, выключить, с-садись за стол, — шептал Петров, пока Ромка с оскалом глядел на него. — Хорошо, заяц, тебя спас чайник от волка, но всегда ли будет спасать? — также горячо шептал Пятифан прямо в ухо парня. Как только Антон снова мог нормально дышать, он выключил плиту, а горячий кипяток налил в кружку, в которой уже был пакетик зелёного чая. Петров чувствовал на себе взгляд, который будто прожигал в его спине дыру. Вообще к своему семнадцатилетию Антон успел немного подкачаться под присмотром Бяши. Тот успел нехило так подкачаться, из-за чего многие девочки начали засматриваться на него. А что насчёт Ромы… Лишь вспомнив то, как в раздевалке он увидел достаточный результат тренировок в виде подтянутого, накаченного тела, Петров снова чувствует, как краснеют его щёки. Он знает, каким девочкам он нравится, и он знает, что они хотят Рому не только в романтическом плане. На их класс напал этот период, когда в голове секс, да и только. Но Антон это скрывает так, как никто другой. Может он и не девочка, но мысли его намного тяжелее, чем тех девчонок с его класса, которые мечтают, чтобы сам Ромка Пятифан их повалил на кровать. Но почему-то вместо этого всего, Рома постоянно был с ним. Не надо думать, что Пятифан прям гей геем, у него был секс с какой-то девушкой и слухи об этом пошли по всей школе. «Он грубый, кусает до крови, а ещё его любимая поза — поза наездницы». Антон на это повёл бровью, смеясь с Бяшей от таких новостей, а сам ночью пытался не издавать звуков, пока надрачивал, представляя, что же делал бы с ним Ромка. Встряхнув головой, Петров подошёл к столу, поставив прямо перед Пятифаном кружку с горячим чаем, как вдруг, на кухню забежала девочка. — То-оша, я не могу достать книжку с рыбками, — чуть ли не хныча, сказала младшая. — Ты про ту, которую я использую в подготовках к биологии? — Да-а, — всё также ныла малышка. Петров взглянул на гору посуды, что была в раковине и перевёл взгляд на Ромку. — Ром, достань у меня в комнате книгу «амфибии и их особенности», она на самой верхней полке, — Пятифан молча кивнул и пошёл за девочкой, которая согласилась его провести до комнаты, чтобы показать ту книгу, что нужна. «Хоть так успокоюсь» — расслаблено выдохнул Петров, принимаясь мыть посуду. Не то, чтобы он обожал убираться и чистоплюйничать, просто не любил, когда «на столе крошки». Вот только успокоиться ему нормально не дали. Послышался грохот в перемешку со смачным матом и девичьим криком. Антон забежал в свою комнату, резко остановившись, глядя во все глаза. На полу лежало пару книжек, а вместе с ними и Пятифан, который прижал к себе синюю книгу, и рядом стоит Оленька, которая большими глазками таращилась на это всё. — Эта книжка? — Рома приподнёс к малышке книгу и та с виноватой улыбкой забрала её, кивнув, молча убежала. Петров устало выдохнул под смешок темноволосого, присел рядом с ним. — Ну вот, как ты умудрился так, Ром, — строго произнёс Антон, от чего тот улыбнулся искренне, заставляя сердце Петрова бушевать. — Даже не знаю, главное, что ты, «Тоша», рядом, — усмехнулся парень. Антон помог встать Роме, после чего они сидели у него на кровати в позе лотоса друг напротив друга. На тумбе стояли уже две кружки чая, а Оля пошла спать. Дома была тишина. — Тох, насчёт того, что было на кухне, мне… — Антон был в принципе готов к тому, что хулиган скажет, что это было ошибкой, и что ему девчонки по душе, и грустно это было как-то. — дико нравится то, что ты сам потом меня к себе прижал, это было пиздец как сексуально, и даже те девки не сравнятся с тобой, — оскалился в улыбке темноволосый, после облизнул свои сухие губы. — Ты же н-не… Педик, — еле подобрал слова Петров, стараясь дышать. — Не педик, но я ж говорю, ты виноват в том, что поманил меня, даже сейчас без своей привычной футболки, это заводит, знаешь, — Ромка резко повалил Петрова на спину, наклоняясь к уху, положив ладонь на грудь светловолосого. — Мне нравится, когда в школе я сзади тебя где-то прижимаю, а ты как назло выпираешь задницу, заводя меня ещё больше, и то, как ты сегодня меня к себе притянул, пиздец, трудно дрочить вообще-то, когда рядом тебя нет. Петров смущённо прикрыл лицо руками, вот только это не помогло. Пятифан грубо прижал его ладони к кровати, чуть ли не вгрызаясь в пухловатые губы, сразу же кусая их, от чего светловолосый простонал от колючей боли, но это даже нравилось Роме. Оторвавшись от губ, хулиган опустился к бледноватой шее, сразу же впиваясь в кожу, до капель крови, засунув длинные пальцы в рот парня под ним. Не хотелось будить малую. Другой же рукой он держал любимую, нежную ладонь, которая также его сжимала. Кое-как остановив себя, Рома потянул Антона так, что тот сидел на его бёдрах, пока сам притулился к стенке за собой. — Попрыгай на мне, зайчик, — оскалился хулиган. Антон чувствовал, как в его ягодицы упирается член сквозь спортивки и это ужасно сводило с ума. Петров догадывался, что член парня будет не маленьким, но не думал, что тот будет большим. Это уже не шутка, не розыгрыш. Раз уж ему дали зелёный свет, значит можно и отыграться по полной. Первое, что начал светловолосый делать, начал тереться об член хулигана, закусив губу. — Он б-большой, — будто невинно выдохнул Антон, глядя прямо в глаза Ромы. Тот лишь улыбался, оголяя клыки, на которых остались маленькие следы крови. — То-то же, будешь верещать как сучка на нём, заяц, — голос хулигана охрип, от чего он казался до боли в паху сексуальным. Пятифан решил не издеваться над парнем, и взял всё в свои руки. Ладони сжали подтянутые ягодицы Антона, приспустив домашние штаны вместе с трусами. Глянув по сторонам, Пятифан заметил, что на столе стоял какой-то крем для рук, и не медля, схватил крем, немного взяв на пальцы жидкости. Потянув за затылок к себе, Рома нежно поцеловал парня. Не останавливая поцелуй, смазал колечко мышц, входя одним пальцем. Антон не чувствовал себя как-то дискомфортно, было скорее непривычно, но губы хулигана заставляли уйти эти мысли и через некоторое время в нём двигали двумя пальцами. — Войди в меня ч-членом, — прошептал Петров, утыкаясь в плечо хулигана. — Для моего члена в тебе нужны три пальца, заяц. Петров, не смотря на возбуждение, согласился мысленно, и вытерпел ещё пару минут приятных мучений. — У меня презерватив в спортивках, так что не думай о плохом. Действительно, Петров немного задумывался насчёт этого, но хулиган будто знал, что тут будет. Сняв спортивки, темноволосый прижался членом к входу, выдыхая от контраста температуры, не забыл надеть презерватив. — Я буду медленно входить, понял? Петров угукнул. Рома, выдохнув, схватил за подбородок Антона, прижался губами к родным, любимым пухленьким губам, и медленно начал входить в светловолосого. По сравнению с пальцами, член казался огромным. Антон резко прикусил губу Пятифана, что-то шипя неразборчивое. Но хулиган терпел. Самому тоже было больно. — Заяц, расслабься, я только головкой вошёл. — Ты сука себе башню отрастил, как я могу расслабиться. Пятифан остановился, чуть посмеялся, глядя в заплаканные глаза напротив. — Знаешь, Тош, когда я тебя впервые встретил, въебать захотелось за пидорское личико. — И без тебя знаю. — Но сейчас я хочу тебя выебать за пидорское личико, особенно в этот пидорский ротик, — снова поцелуй и Рома начал медленно двигаться в Антоне. Сначала это было невыносимо и больно. Хотелось кричать, да вот только сестра спит. Хотелось ударить Рому. Хотелось самому двигаться уже, чтобы темп не был таким дедовским. Но только кажется об этом Пятифан тоже подумал, и движения стали быстрыми и резкими. Стало ещё кайфовее, когда Рома проходил головкой по простате. Пятифан сам кайфовал от того, как Антон на нём сходил с ума и затыкал ему рот то поцелуем, то пальцами, иногда даже разрешал оставлять на своей шее засосы, что и сам делал с бедной шеей Антона. — Блять, зайчик, я кончу сейчас, — зарычал Пятифан, как волк, чувствуя, как изливается в презерватив. Антон также кончил от ощущений внутри и тяжело выдохнул, устало лежа на парне. — Пятифан, ты мудак, — прошептал Антон, только сейчас понимая, что голос пропал. — Че это я мудак, это ты, принцесска манишь, — усмехнулся Рома, прижимая к себе парня, оставляя поцелуи на макушке. — Я не принцесска. Антон кое-как встал с кровати, взяв с шкафчика полотенце, новую одежду для себя и для Ромы, кинув в него же. — Я в душ, ты после меня тоже и переоденешься, на улице темно, а хочу тебя живым. — Не понять тебе некрофилов, Тох. — старался не громко хохотать хулиган. — Пошёл нахуй, любимый. — И я тебя, заяц. *** Какое было удивление Антона, когда он пришел в школу, а в школе не было Ромы, а вместо него сидел Бяша, который вообще вроде как болел. Обидно даже было, тот не предупреждал о такой подставе. Бяша, заметив очкарика, подозвал к себе, улыбаясь во все тридцать зубов. — Ты эт, на. Ромку прости, он заболел дурак, а эт тебе, на, — Петров, что уже сидел за партой, удивлённо смотрел на подарочный пакет, в котором лежал новый крем для рук, упаковка зелёного чая и конфеты, а рядом записка. «это будет тебе напоминанием субботы, принцесска.» «Мудак хренов», — с этими мыслями о том, какой Рома плохой, Петров положил в рюкзак пакетик, и с улыбкой писал конспекты на уроках.