* * *
Хару стоит под домом, нервно оглядываясь по сторонам. Если его втягивали в какие бы то ни было приключения, Като всегда должен был знать, в какие именно. Поэтому сейчас неведение неслабо давило на нервы, заставляя ожидать непонятно чего. Не так далеко послышался рёв мотора, и Хару обернулся на звук. Из-за поворота на бешеной скорости вылетел чёрный байк, стремительно приближаясь к дому. Парень с опаской покосился на наручные часы, надеясь, всё же, опровергнуть свою догадку; стрелки показывали ровно шесть. – Твою ж... – хотел было выругаться Хару, но его прервал визг тормозов дорогого мотоцикла, остановившегося прямо перед ним. – Камбэ! Рука в чёрной перчатке проворачивает ключ в замке зажигания, заглушив мотор. Парень за рулём снимает шлем, поправляет чёрные примятые волосы. Яркие синие глаза так и сверкают хитростью. – Привет, – Дайске довольно улыбается, вглядываясь в шокированное лицо напарника. Тот, в свою очередь, отчаянно пытается подобрать цензурные слова. Получается из рук вон плохо. – Это что...? – Мотоцикл? – с издёвкой спрашивает Дайске, и Хару закипает от недовольства. – А ты имеешь что-то против? – Ты не предупредил. – Тогда бы не получилось сюрприза. Камбэ с детской наивностью заглядывает в глаза, и Като просто не может больше сердиться. Правда. – Допустим, – русоволосый парень подходит ближе, и Дайске протягивает ему второй шлем. И как только не заметил сразу. – Надевай, – коротко объясняет брюнет, проворачивает ключ и заводит мотоцикл. Хару садится сзади, пытается устроится удобнее. Почему-то настойчиво кажется, что поездка будет долгой. Байк срывается с места, и Като едва успевает схватиться за напарника, недоверчиво поглядывая на дорогу через плечо Камбэ. – Страшно? – голос брюнета едва различим, приходится прислушиваться. Хару цепляется в него мёртвой хваткой, крепко обвивая руками. Конечно, ему страшно. Глядя на стиль вождения Дайске, можно подумать, что он либо бесстрашный, либо бессмертный. Ну или просто идиот. Потому что ни один человек в здравом уме не будет так гнать по трассе, ещё и с пассажиром. – Есть немного, – Хару прижимается ближе, и Дайске понимает, что, всё-таки, перегнул. Он выжимает тормоза, значительно сбавляя скорость, и буквально тут же чувствует, как Като расслабляется у него за спиной. Камбэ слышит тихое "спасибо" и невольно улыбается.* * *
Хару до чёртиков интересно куда, всё-таки, Дайске его везёт, но спросить всё равно никак не решается. Ведь, если быть предельно честным, так же гораздо интереснее – когда не знаешь, что ждёт тебя впереди. Особенно, когда рядом находится человек, которому готов доверить свою жизнь. У Хару Като был такой человек, чему он был несказанно рад. Улицы Токио не радуют потоком транспорта, но Хару плевать. Они никуда не спешат. Парень то и дело оглядывается по сторонам, отмечая места, которые раньше не видел. А может и видел, но не замечал. За суетой, спешкой, какими-то проблемами. Поэтому сейчас каждая широкая улица, каждый проулок кажется новым. Они сворачивают с заполненной главной улицы куда-то в переулок и выезжают на практически пустую дорогу. В этот момент Хару кажется, будто он забывает, как дышать: дорога впереди, покуда видно, укрыта цветущими сакурами. Дайске сбавляет скорость до минимума, позволяя вдоволь насмотреться на окружающую красоту. – Я могу остановить, если хочешь. – Нет, поехали дальше. Только не спеши. Камбэ медленно ведёт мотоцикл по пустующей дороге, а Като, то и дело, рассматривает цветущие деревья, пытаясь как можно подробнее запечатлеть их в своей памяти. Розовые лепестки пестреют в мягком свете вечернего солнца, горят красками, да так, что не отвести взгляд. Лёгкий ветер колышет усеянные цветами ветви, и кажется, словно перед глазами возникает какое-то причудливое розовое море, живое и движущееся. Как же, всё-таки, красиво. Мотоцикл снова сворачивает, выезжая на чуть более оживлённую дорогу, и Хару замечает смутно знакомую местность. Они останавливаются, и парень, едва сняв шлем, вопросительно смотрит на Дайске. – Это... – Като даже не успевает до конца озвучить вопрос, Камбэ тут же его прерывает, отвечая. – Да. Парк Сиба-коен. Пошли. Сердце Хару замирает, когда перед глазами возникают сотни цветущих сакур, отражающихся в водоёмах. Като когда-то был здесь, ещё маленьким ребёнком, поэтому мало что помнит, но приятное чувство тепла и уюта всё же неспешно растекается по телу, заставляя по-детски честно улыбаться. Он медленно проходится по парку, восторженно наблюдает за пышными деревьями, следит за упавшими в воду лепестками. Камбэ идёт следом, не нарушая приятную тишину лишними словами. Он надеялся удивить Хару, это правда, но не ожидал добиться такого эффекта. Горящие светлые глаза были красноречивее любых слов. Дайске очень любит смотреть, как ярко они могут сиять. Они давно потеряли счёт времени, наслаждаясь моментом. Солнце клонилось всё ближе к закату, укрывая всё вокруг мягким розовым светом. От того деревья казались ещё ярче, а водная гладь, отражающая пышное цветение, сама становилась нежно-розовой. Дайске аккуратно берёт Хару за руку, несильно сжимая, и ведёт за собой. Они останавливаются у края водоёма, откуда открывается прекрасный вид на закат. Розовые деревья словно окружают солнце, кажутся бесконечными. Так необычно. Но Камбэ находит для себя нечто прекраснее – он видит отражение заката в глазах Като и не может отвести взгляд. Не хочет. Хару вдруг поворачивается, замечая краснеющие щёки Дайске, и тихо смеётся. Сто́ит только солнцу скрыться за горизонтом, брюнет уводит напарника за собой, покидая парк. Хару ещё не знает, но это не единственный сюрприз на сегодня. Они выезжают из парка, и Като пытается разгадать, куда же они могут направиться дальше. Когда недалеко начинают мерцать яркие огни, он догадывается. Радужный Мост особенно красив в вечернее время суток и ближе к ночи. Сейчас Хару имеет возможность убедиться в этом лично. Где-то на западе небо всё ещё светлое, но последние оттенки розового и фиолетового с каждой минутой становятся темнее. Когда мотоцикл подъезжает совсем близко, город окутывают вечерние огни, а сам мост загорается разноцветными красками. Ехать по нему оказывается весьма необычно. Яркие цветные пятна мелькают в глазах, но это, на удивление, ни капли не мешает. Такое ощущение складывается, будто смотришь в калейдоскоп, где всё блестит–переливается разными цветами, складываясь в причудливые картинки. И Хару нравится. Ему чертовски нравится вся эта многоцветная суматоха, навсегда врезающаяся в память яркими пятнами. Воспоминаниями, которые никогда не сотрутся. Как только они съезжают с моста, за спиной слышится звук сирены, и Дайске замечает в зеркале полицейскую машину, следующую за ними. Хару недовольно хмурится, стараясь не ругаться вслух. Мысленно они сходятся на том, что лучше, всё же, остановиться и узнать, чего от них хотят. Мотоцикл останавливается, за ним тормозит и машина. Причина оказывается до банального проста – превышение скорости. Дайске уже собирается выписать очередной чек, чтоб служители закона от них отстали, но Хару вмешивается. – Прошу прощения, Камбэ, на пару слов. Он отводит напарника в сторону, болтая о чём-то несвязном, то и дело подбираясь к байку. Дайске не совсем уверен в своей догадке, пока... – Гони, – командует Хару, запрыгивая на байк. – Что? – ошарашенно спрашивает Камбэ, но за руль садится. За спиной слышаться возмущённые возгласы. – Гони, – повторяет Като, ехидно улыбаясь.– К чёрту полицию – Вообще-то, мы полиция. – Ага, – Хару довольно ухмыляется, и Дайске понимает, что пропал. Пропал в этой искрящейся ухмылке. Он садится на мотоцикл, выжимает скорость до отказа, и они срываются с места, оставляя за собой плотное облако пыли. Полицейская машина некоторое время пытается их преследовать, но исчезает за первым крутым поворотом, в который байк входит, практически не сбавляя скорость. Хару и Дайске пролетают по проулкам, освещаемым вечерними слабыми фонариками, и останавливаются только спустя минут десять. Хару снимает шлем и смеётся заливисто, откидывая голову назад. И Дайске даже не пытается сдержать собственный смех. Отдышавшись немного, он говорит: – Я ведь мог просто заплатить. – Ага. Но ведь так интереснее, разве нет? В этот вечер брюнет открывает для себя другую сторону Хару Като. Как оказалось, в тусклом свете ночных фонарей цветущие сакуры выглядят немного иначе, но от того не менее красиво. Редкие проблески света едва пробиваются сквозь густые цветы, рассеиваясь блёклыми лучами. Хару никак не устанет любоваться. В этот вечер, впервые за долгое время, он испытал столько ярких и неподдельных эмоций. Если бы ещё месяц назад ему сказали, что он будет посреди ночи сбегать с напарником от полиции на байке, Като в ответ лишь бы покрутил пальцем у виска. А может даже и высказал пару интересных слов. Надо же, как всё может измениться за такое короткое время. Интересно, это Камбэ на него так повлиял? Хару видит впереди огни телевизионной башни и уже догадывается, куда Дайске поведёт его дальше. А Като и не против, ему нравится эта идея. Они подъезжают совсем близко, и Хару приходится откидывать голову, чтоб увидеть верхушку башни. Почему-то он не думал, что она будет настолько высокой. – Иди за мной. Хару молча кивает, идёт следом, пристально разглядывая конструкцию башни. Он никогда ещё не видел её так близко – всё никак не находилось повода. Като всегда нравился ночной город. Теперь, с высоты птичьего полёта, он казался другим – ещё более завораживающим. Смотровая площадка оказывается довольно просторной и... абсолютно пустой. У Хару закрадываются сомнения. – Почему здесь нет ни одного посетителя? В это время тут должно быть много народу. – Деньги решают всё. Ну, конечно же, Дайске Камбэ, как всегда, в своём стиле. Но сегодня Хару даже не хочет возмущаться на этот счёт. Он подходит ближе к краю, опираясь руками на перила. Какой вид... Перед ним, сколько видно, простирается полотно ночного Токио, усеянное цветными огнями. Этот город не спит даже сейчас. Напротив, по освещенности можно сказать, что как раз ночью город живёт. Ярче, чем днём. Громче, чем днём. И Хару нравилось наблюдать за этой жизнью. Наблюдать, стоя вот так вот, высоко-высоко над землёй, любуясь мерцающими вдалеке огнями. Наблюдать и не думать ни о чём. Словно весь мир вокруг останавливается, и ты смотришь на него, как на красивую картинку. – Я сейчас, – Дайске разворачивается и уходит куда-то, скрываясь за дверью. Хару возвращается к рассматриванию панорамы города.Через несколько минут он слышит за спиной медленные шаги. – Я подумал, ты захочешь перекусить, – Дайске стоит перед ним, держа в руках два стаканчика кофе и бельгийские вафли. – Спасибо, – Хару благодарно кивает, забирая свой напиток. Като делит принесённые вафли на двоих. Дайске, конечно, поначалу отказывается, но потом, всё-таки, утаскивает несколько кусочков, и Хару тихонько смеётся. Они стоят рядом, молча рассматривая открывающийся вид. Хару ловит себя на мысли, что синие глаза напарника в мягком свете огней кажутся не такими уже и холодными. Камбэ замечает засмотревшегося на него Като, бросает в его сторону короткий взгляд и снова отводит глаза к городу. Хару мысленно благодарит его за то, что он решает не портить хороший вечер своими привычными замечаниями и язвительными комментариями. И как, всё-таки, хорошо, что им никто не мешает. Надо же, Дайске действительно умеет использовать деньги с пользой, а не просто бросаться ими на все стороны. И лишь об одном сейчас немного жалеет Хару – огни города затмевают собой ночное небо, которым ему так нравится иногда любоваться. А, впрочем, не такая уж это и проблема. Смотреть из своего окна на небо он может в любое время. Наслаждаться ночным Токио во всей его красе ему приходится чертовски редко. Кто знает, сколько времени проходит, когда Хару чувствует, что начинает засыпать. Он устало трёт глаза, иногда зевая, но уходить всё ещё не хочется. Дайске соображает лучше. – Поехали домой, ты же спишь. – Ничего я не сплю, – сонно отвечает Хару и снова зевает. – Привезу тебя сюда ещё, только скажи. А сейчас домой. – Ладно, – Хару мягко улыбается, отходя от парапета. Они едут по залитым неоновым светом улицам, отражающимся в зеркалах. Яркие вывески мелькают перед глазами, переливаясь цветом, сменяют друг друга. Хару цепляется взглядом за самые красочные детали, сравнивает с другими, запоминает. Он старается запомнить как можно больше с сегодняшнего вечера. Дайске сворачивает на дорогу, почти не освещаемую фонарями. Хару машинально поднимает глаза к небу, и его взгляд приковывают к себе тысячи мерцающих звёзд. Почему-то кажется, что Камбэ выбрал именно эту дорогу специально. И Като ему благодарен. Он ловит это чувство, когда кажется, будто ты мчишься навстречу самим звёздам, и невольно улыбается, отбрасывая все лишние мысли прочь. Через какое-то время впереди начинают появляться огни оживлённых городских улиц. Дайске сбавляет скорость, останавливаясь в одном из переулков. – Не хочешь попробовать? – Что? – Сесть за руль, – Камбэ произносит это с таким видом, будто предлагает выпить кофе. – Давай, это проще, чем водить машину. – Ты хочешь, чтоб я нас убил?! – едва не вскрикивает Хару, возмущённо уставившись на брюнета. – Не убьёшь, я в тебя верю. К тому же, я буду рядом. – Я, всё-таки, уточню: это плохая идея, – Като тяжело вздыхает, но, всё же, садится за руль. И ведь Дайске был прав – это действительно проще, чем водить авто, нужно только немного привыкнуть. Поначалу Хару ехал достаточно медленно, борясь с волнением, но потом постепенно привык. Спустя минут десять он начал набирать скорость. Дайске тихо хмыкает, искоса поглядывая, как с каждым моментом стрелка спидометра движется вперёд. Признаться честно – Камбэ не ожидал такого результата. Но Хару действительно нравится, это видно, а значит, и Дайске тоже. Они добирают к дому Като за несколько часов до рассвета – сонные, но довольные. Хару устало трёт глаза и зевает, прикрывая рот ладонью. Затем поправляет смятые волосы и обращается к Дайске: – Спасибо. Дайске улыбается лишь уголками губ, но и этого достаточно. Като мнётся немного, продолжая: – Слушай, я тут подумал... Может, останешься у меня переночевать. А то пока доберёшься домой, ещё и уставший... – С удовольствием. Хару протягивает ему руку, уводя за собой в сторону дома.