Знаешь ли ты...

– Я так привыкла жить одним тобой, одним тобой… – вступил голос Макsим в пустой холостяцкой квартире Арсения. Причём «вступал» он уже раз пятый подряд. Сам источник звука находился, как предполагал Арсений, скорее всего на этаж выше, но это совершенно не мешало ему слышать песню и даже разбирать слова, находясь в своей квартире. «Чёртовы новостройки» – подумал про себя Арсений. Даже у собачьих будок в его родном Омске стены толще. Он кинул быстрый взгляд на электронные часы, стоящие на прикроватной тумбе – они показывали 2:34 – и продолжил дальше сверлить потолок испепеляющим взглядом, как будто это могло бы хоть как-то исправить ситуацию. За окном медленно падал декабрьский снег, в спальне Арсения мягко горел ночник, и всё это в купе с лирической песней могло навевать романтическое настроение, если бы Арсению не нужно было рано вставать и ехать на работу через всю Москву. Тут уж, знаете, не до романтики. – Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог… – вдруг запел чей-то явно нетрезвый голос, перекрикивая певицу, и Арсений показательно закатил глаза. Это уже перебор. Он бы ещё мог понять, если бы сегодня был Новый год, но на дворе нынче 29 декабря, будний день. Никаких поводов для импровизированных «караоке» в 3 часа ночи не наблюдалось. «И как ещё соседи не возмущались?» – подумал было Арсений, но вдруг вспомнил, что живёт он в новостройке, где большая часть квартир пока не продана, и вздохнул. –… шла босиком, не жалея ног… – продолжал кто-то надрываться, и Арс поморщился. Это ж надо уметь так мастерски фальшивить. Не каждому дано. Ценить надо. И Арсений бы оценил, правда, если бы не был так раздражён. Ну совесть же надо иметь, в конце концов! Если этой сопливой девчонке – а он был уверен, что над ним живёт именно девчонка (а кто ещё слушает Макsим?!) – не надо завтра никуда идти, то это не значит, что другим – тоже. В этот момент музыка стала громче, и Арсений не выдержал. Он нехотя встал из тёплой постели, слегка поёжившись от контраста температур, натянул вязаный красный кардиган с оленями – подарок мамы на прошлый новый год – и вышел из квартиры, наспех поправляя торчащие во все стороны волосы. На самом деле, то, как он сейчас выглядел: весь помятый, в пижаме и домашнем свитере, с синяками под глазами – последнее, что его волновало. Единственное, о чем он думал: как повежливее сказать соседке, чтобы та засунула себе свою музыку куда подальше и не мешала работающим людям отдыхать. Не то, чтобы Арсений был агрессивным и раздражительным сам по себе – просто нервная работа, отсутствие рядом человека, которому на тебя не наплевать, и постоянный недосып дают о себе знать. Поднявшись на восьмой этаж, Арсений подошёл к нужной двери и уверенно позвонил в звонок. По мере приближения к соседской квартире музыка становилась всё громче, слова – чётче, что и подсказывало Арсу, что он идёт в правильном направлении. Вместе с нарастанием звука в Арсении нарастали раздражение и необоснованная неприязнь к тому, кто живёт за этой дверью, так что к моменту, когда он уже стоял на пороге чужой квартиры, его заметно потряхивало от злости. Пожалуй, в последний раз он чувствовал подобное в школе, когда кинулся защищать девочку, которая ему очень нравилась. Ярость, учащенное дыхание, адреналин – и вот он уже с кулаками летит на обидчика. Разница была лишь в том, что сейчас он не планирует кидаться на соседку, какой бы несговорчивой она ни была; она всё-таки девушка, а девушек Арсений как минимум уважает. Да и как максимум, на самом деле, тоже. Девушки уже давно перестали его интересовать в романтическом плане, хотя Арсений всё равно продолжал считать себя бисексуалом. Он не любил однозначность, да и сам был довольно неоднозначной личностью, так что такая позиция его более чем устраивала. Немного подождав и убедившись в том, что его не услышали, Арсений вновь нажал на кнопку звонка. На этот раз он дозвонился: музыка резко стихла, послышался звук сталкивающихся друг с другом и падающих стеклянных бутылок и нетвёрдые приближающиеся шаги. Дверь перед Арсением распахнулась, обдав его смесью запахов дешёвого алкоголя, сигаретного дыма и мороза. По ногам ощутимо потянул сквозняк, запустивший полчища мурашек, но он не подал вида. Арсений поднял глаза и на какое-то время застыл от удивления: брови быстро поползли вверх, а рот слегка приоткрылся в немом вопросе. «Твою ж Макsим!» – только и подумал он про себя. Перед Арсением, разрушая все его ожидания, стояла не «сопливая девчонка», а высокий, зрелый и, очевидно, очень пьяный молодой человек. Он тяжело опирался о дверной косяк и, словно завороженный, медленно и тщательно рассматривал позднего гостя, как будто что-то в нём должно было объяснить столь неожиданный визит. Волосы его были взъерошены, словно в них в истерике запускали пальцы, а глаза – красные и ещё слегка влажные от слёз. «Он плакал». Это осознание так резко и неожиданно ударило по голове, что Арсений растерял весь свой пыл: напряженные кулаки сами собой разогнулись, учащенное дыхание вмиг затаилось, и все мысли о том, что он хотел сказать, мигом вылетели из головы. «Завтра Новый год. А он плакал.» – Вы… – тихо произнёс юноша. – Я Вам… помешал? Его без того тихий голос дрогнул, а глаза вдруг снова наполнились слезами, и он виновато отвёл взгляд. У Арсения защемило сердце. – Н-нет… – сказал он, поверив в этот момент сам себе. – А я – Вам? «Господи, Арсений, что за вопрос? И когда ты успел стать таким дебилом?» – Нет, – смутился юноша, слегка улыбнувшись. – Хотите… вина?.. «Сегодня что, ночь самых тупых вопросов? Пока 1:1.» – А может, лучше чай? – принимая правила, спрашивает Арсений. – Я не против. Хозяин квартиры немного отступает в сторону, пропуская гостя внутрь. Арсений закрывает за собой входную дверь и идёт следом за шатающимся юношей, готовый поймать его в том случае, если тому вздумается падать. – Проходите, сади… – Можно на «ты», – перебивает его Арс, закрывая настежь открытое окно, из которого, собственно, и сквозило. – Арсений. – Антон, – представляется юноша в ответ, садясь на одну из табуреток и кивая гостю на ту, что стояла рядом. Арсений садится на любезно предложенную табуретку, чудом не задев валяющиеся на полу пустые стеклянные бутылки, и оглядывается по сторонам. Кухня Антона представляла собой относительно небольшую невзрачную комнатку с самой дешёвой икеевской мебелью. Единственное, что придавало этому месту хоть какой-то характер – это множество стеклянных бутылок на полу и на столе и куча окурков около переполненной пепельницы на подоконнике. Кроме перечисленного на подоконнике также стояла старая магнитола, которую и слышал Арсений в своей квартире. Сейчас она тихо мурлыкала всё ту же злосчастную Макsим, которую Арс уже, кажется, выучил наизусть. «Чтоб не нести вдоль ночных дорог пепел любви в руках, сбив ноги в кровь…» Громкий всхлип вернул задумавшегося Арсения в реальность. Он посмотрел на трясущегося Антона и понял, что ему сейчас нужна помощь. В своей повседневной жизни Арсений чаще всего просто советует людям, которым плохо, обратиться к специалисту. Не потому что он бесчувственный сухарь, а потому что банально не знает, как помочь. Он не умеет выслушивать, успокаивать и поддерживать. Не может подобрать нужные слова. Поэтому, чтобы не сделать хуже, он предпочитает просто не лезть. Но сейчас всё было иначе. Арсений чувствовал на себе ответственность за Антона, совсем как за найденного на улице котёнка. А ведь он действительно похож. Такой же беспомощный, брошенный и одинокий. Арсений услышал его зов. Арсений увидел его слёзы. Арсений должен что-нибудь сделать. Арс пододвинул свою табуретку ближе к Антону и сжал в своих тёплых руках его тонкие, холодные ладони. Антон словно совсем перестал дышать, но слёзы продолжали течь по щекам, капая на их руки. – Антон, – прошептал Арсений, заглядывая в лицо собеседника. – Что случилось? Антон молчал. Думал, решался – это было видно. Арс не торопил. Ждал. – Она… – начал было Антон, но не договорил. Он быстро подался вперёд и крепко обнял Арсения, утыкаясь носом куда-то в его подмышку. И замер. Ждёт реакцию: оттолкнёт? Ударит? Уйдёт? Арсений колебался недолго – просто обнял юношу в ответ. Он по-прежнему не знал, что делать, но чувствовал, что эти объятья сейчас необходимы. – Она просто ушла, – шёпотом сказал Антон и зажмурился от накативших эмоций. Арсений этого не увидел, но почувствовал, как и расползающееся по его кардигану где-то в области плеча горячее мокрое пятно. В знак поддержки он начал медленно поглаживать Антона по спине, надеясь, что этим жестом хоть немного облегчит его страдания. – Знаешь ли ты?.. – вновь запела Макsим, и Антон снова всхлипнул. Арсения эта песня уже начинала раздражать. Он потянулся к магнитоле, ненадолго прерывая контакт с Антоном, и, выключив её наконец, вновь заключил юношу в свои тёплые объятья. И в следующий момент у него в голове пазл сложился. Арсений наклонил голову так, чтобы его губы были на одном уровне с ухом Антона, и прошептал: – Она, может быть, и не знает… – Антон снова напрягся всем телом и затаил дыхание. Слушает. –… но знаю я. «Но знаю я.» Антон резко отстранился от Арсения, но лишь настолько, чтобы посмотреть ему в глаза. И по его взгляду Арс догадался: он понял. Понял, что Арсений, так же, как и он, «шёл босиком вдоль ночных дорог», так же «нёс пепел любви в руках, сбив ноги в кровь», так же плакал на кухне под сопливые песни, заливая душевные раны алкоголем. И так же, как и сам Антон, упустил тот факт, что алкоголь оставляет ожоги, если его льют в открытые раны. Не найдя подходящих слов, Антон просто тянется вперёд, и они снова оказываются в объятьях друг друга. И это правильно. Слова излишни. Всё, что было, уже не важно. Важны только они. Их общее на двоих дыхание. И Новый год. Арсению вдруг вспоминается фраза, которую он услышал в каком-то шоу на Ютубе: «Завтра Новый год, а в Новый год мечты должны сбываться!» А они, получается, и сбываются.