Мираж

Стук в дверь прервал размышления о тщетности своего существования. Сара выкрутила резистор на минимум, оставив мелодию тлеть, подобно угольку в костре. Сердце трепыхнулось в надежде, но голова — впрочем, как и всегда, — оставалась холодной. Воннегут взглянула в зеркало: в отражении на неё смотрела разбитая собственными мечтами девушка с заплаканными глазами и растрёпанными пепельными волосами. Быстро приведя причёску в порядок, она нацепила на лицо маску равнодушия и отправилась на первый этаж. Спуск по лестнице представлялся для неё невероятно длинным; казалось, ступеньки никогда не закончатся. Но когда стоп коснулся мягкий ковёр коридора — воздух из грудной клетки выбило, точно кто-то насильно выкачал его. Она увидела в окне, находившемся рядом со входной дверью, знакомый силуэт. Хрупкая женская фигура выбивала ногой чечётку, руки не находили себе места. Сара проморгалась, не веря собственным глазам. На пороге её дома стояла Эмбер Смит. Девушка, чьё присутствие вызывало в душе Воннегут приятный трепет и болезненный страх; страх потери. Она подошла к двери и похолодевшими руками отперла створку. Омут зелёных глаз тут же уставился на неё; в них плескалось сомнение вперемешку с отчаянной надеждой. Эмбер, по привычке, нервным движением руки поправила высокий хвост; кудрявые волосы слегка спутались в пальцах. Сара выжидающе-молчаливо смотрела на неё. Гордость жгла горло, вынуждая слова оставаться не озвученными. — Я могу?.. — Эмбер слабо кивнула, уводя взор за плечо хозяйки дома. Сара надменно вскинула бровями, но шагнула вбок, пригласительно махнув ладонью. Когда дверь закрылась, Эмбер мгновенно развернулась к ней; внутри неё пылал непередаваемый калейдоскоп эмоций. Хотелось многое рассказать, поведать Воннегут, но стальной взгляд голубых глаз останавливал, отрезвляя. В них, точно бегущей строкой, было написано: «Мне абсолютно плевать на всё то, что ты хочешь сказать». Но Саре никогда не было плевать. Просто она невероятно боялась показать хоть грамм своей заинтересованности; страх обжечься нависал над ней дамокловым мечом. — Что хотела? — небрежно бросила Воннегут. Тишина стала нестерпимой. Тебя, — чуть не сорвалось с губ, но Смит вовремя осеклась. Вместо ответа она слегка приоткрыла рот, но, не найдя подходящих слов, промолчала. Сара издала какой-то странный звук, похожий на презренное фырканье. «Как же мне невыносимо больно смотреть на тебя», — неожиданно пронеслось в голове Воннегут. Она нахмурилась от внезапно осознанного откровения, и повела плечами. Будто пыталась сбросить его с себя. — Пришла ещё чем-то обрадовать? — едко поинтересовалась она, делая наконец шаг и проходя мимо Эмбер, на кухню. Руки требовали чем-то их занять, обида сдавливала внутренности до тремора в пальцах. — Да что ты... — возмущённо начала Смит. — Что ты вообще говоришь? Словно я во всём виновата. Сара резко обернулась к ней, отчего пепельные пряди хлестнули по щекам. В глазах сверкнуло что-то ледяное; и если бы это «что-то» было физически ощутимым, оно бы непременно полоснуло Эмбер по коже. — Ты могла знать с самого начала, что не задержишься в Клирвью дольше, чем на два семестра, и всё равно позволила... Воннегут неожиданно замолчала, не договорив. Она хотела сказать «и всё равно позволила мне влюбиться в тебя», но Сара даже сама себе не могла признаться, что это действительно была влюблённость. Это чувство всегда было чем-то недосягаемым и волшебным. Чем-то, чего Сара боялась, и никогда не позволяла себе испытывать его. — Почему ты говоришь так, словно больно только тебе? — перешла на шёпот Эмбер, ощущая, как глаза начало предательски печь. — Я... Я не хотела этого... ничего не хотела! Я не думала, что всё может так обернуться! — сорвалась на крик она, а затем поспешно прикрыла рот ладонью, чувствуя себя полной дурой, поддавшейся эмоциям. Сара прикусила щёку с внутренней стороны; смотреть на неё такую было нестерпимо больно. Воннегут начала корить себя за то, что она вновь стала причиной её слёз. Девушка сделала неуверенный шаг. А после ещё один и ещё, пока не заключила Смит в горячечные, какие-то судорожные объятия. Эмбер слышала сердцебиение Сары, и отчего-то вдруг начала дрожать. Руки Сары сжали её ещё сильнее. — Прости, — врезался в сознание Смит слабый голос. — Прости. Я не должна была. Просто мне очень тяжело переваривать всё это... — Не говори ничего, — перебила Эмбер. — Я хочу стоять так и позабыть на какое-то время о всех проблемах. — Хорошо. И они обе замолчали, стоя в объятиях друг друга. Мир перестал быть важным, все тревоги стихли, будто их снесло волной времени. ...Послеполуденный ветер игрался с расстёгнутой джинсовкой. Сигаретный дым жёг горло. Сара стояла в школьном дворе, опершись на массивный ствол дерева: его крона идеально спасала от ярких солнечных лучей. Девушка не просто так созерцала разбредающихся по домам школьников — она ждала Эмбер. Смит сегодня была какая-то не такая. Не было озорства в глазах, хлещущего альтруизма и звонкого смеха. Воннегут мгновенно подметила это (хвалёная наблюдательность вновь проявила себя), но Сара была не из тех, кто полезет с расспросами и глупыми советами. Она будет стоять в стороне, ожидая, когда человек сам захочет поделиться тем, что его гложет. Именно по этой причине сейчас она выкуривала вторую сигарету, нервно ожидая Эмбер, что назначила встречу. Нутром она чувствовала, что встреча эта обернётся во что-то не очень хорошее. Наконец, на пороге школы появилась знакомая фигура. Растрёпанные кудри извивались на ветру; девушка спускалась по ступеням, приложив ладонь к лицу и закрываясь от солнца. Если бы Смит видела себя глазами Воннегут, непременно бы влюбилась. Сара споро затушила бычок о кору дерева, помня, что Эмбер терпеть не может сигаретный дым. Скажи Воннегут полгода назад, что ради какой-то новенькой она будет проворачивать такие вещи — не поверила бы. — Извини, — произнесла на выдохе Смит, приближаясь. — Мистер Бин задержал; ему не понравилась моя работа по проекту... А, впрочем, не важно, — вдруг сказала она. — Давай сядем на лавочки? Сара молча кивнула и развернулась в сторону скамеек. Обычно там оставались некоторые ученики после уроков, но сегодня они пустовали. Эмбер смотрела на ровную спину девушки, на её прямую, горделивую осанку и походку и осознавала, насколько сильно они разнятся во внутренних состояниях сейчас. Смит трясло. Страх сковывал язык, сердце сбивалось с ритма от волнения и того, что предстояло сказать. Но пути назад не было, да и откладывать этот разговор тоже не имело смысла. Девушки сели на скамейки; Эмбер ровно, как подобает, а Сара оседлала её. Смит из-за этого стало ещё некомфортнее, но деваться было некуда. — Что сегодня с тобой? — внезапно нарушил тишину участливый голос. Эмб вздрогнула, не ожидая, что Сара сама поинтересуется. Девушка прикрыла глаза, собираясь с мыслями, а затем проговорила: — Я переезжаю. В другой город. Через... неделю... Тишину прерывал шелест листьев и отдалённо звучащий звонок в школе. Голубые глаза смотрели на неё пристально, точно что-то выискивая в ней; на лице не дрогнул ни один мускул. В какой-то момент Эмб подумалось, что она попросту не расслышала её слов. И, когда Смит открыла рот, чтобы повторить сказанное, Сара перебила её: — Как давно тебе стало это известно? Голос сохранял какое-то безумное спокойствие. Практически отрешённость. В Эмбер заиграла обида: как она может оставаться такой безразличной, когда Смит еле сдерживает рвущуюся наружу истерику? — Четыре дня. Воннегут закрыла глаза и резко отвернулась, словно получила пощёчину. На скулах проступили желваки. А Эмб вдруг прошибло пониманием: Сара сама еле держится. — Прости, я... должна была сказать раньше, просто... — голос задрожал, — родителям дали работу в другом штате; они не могли отказаться... — Не стоит, — тихо проговорила Сара. — Это не в твоей власти. Правильно же я понимаю? — неожиданно поинтересовалась она, поднимая голову и ловя её взгляд. Эмб лишь слабо кивнула; сил ответить не осталось. В этот день часть души у обеих девушек сгорела и растворилась в пустоте. Любовь подарила им новый смысл в жизни и в один день отняла его. Звуки из полусломанного магнитофона доносились слабо; как будто скреблись по стенам комнаты, боясь проиграть незамысловатую мелодию чуть громче. Дневной свет окрашивал комнату в тёплый рыжеватый оттенок. Сара не могла поверить, что происходящее — реальность. Шум двухкассетника прерывали лишь полувыдохи-полустоны Эмбер. Она непроизвольно вздрагивала всякий раз, как пальцы Сары прикасались к её телу. Кожа её пылала, дотронешься — и непременно останется ожог. Как они оказались в её комнате Сара не помнила. В голове были лишь отрывистые картинки: вот они стоят на кухне и обнимаются, затем Сара находит её губы, дарит слабый поцелуй в знак извинения, а после... желание захлёстывает обеих с головой. И дальше разум словно отключается. Она была такой хрупкой в кровати Воннегут, лежащей под ней и растекающейся, точно воск; изнывая от нетерпеливости всё, что оставалось во власти Эмбер, так это молчаливым взглядом молить Сару не медлить. Но та никогда не была податлива. Особенно сейчас. Особенно сейчас, когда она наконец заполучила эту девушку, эту «несносную, странную новенькую», что свалилась в их школу как снег на голову. В этот самый момент Сара разрешала себе насладиться каждой секундой происходящего, растянуть удовольствие настолько, насколько позволят их тела. А Эмбер, очевидно, уже была напряжена до предела. Тело Смит било мелкой дрожью, дыхание сбивалось, ресницы подрагивали всякий раз, как холёные пальцы Сары касались её. Совсем едва, эфемерно, но и этого было достаточно. Сара чувствовала себя победительницей. Впервые по-настоящему; ни одни школьные соревнования не приносили ей столько счастья и восторга, как заполученная Эмбер Смит. Может, это было слишком — восторгаться так. С силой, не контролируя эмоции, почти что инстинктивно и как будто чересчур наигранно. Но она знала ещё кое-что: Эмбер та, перед кем можно быть настоящей. Без фальши. Без натянутой улыбки. Без маски главной стервы школы. С ней она была готова снять оковы ролей, что приходилось играть. Вероятно, Сара слишком долго любовалась распластанной под ней Эмбер, потому что та, в нетерпении, вдруг обвила кольцом её шею, а затем и затылок девушки, и притянула к себе. Эти прикосновения током прошли по позвоночнику Воннегут. Пальцы влились в пепельные волосы. Сара в предвосхищении прикрыла глаза для поцелуя, но Смит замерла в дюйме от её лица. Горячее дыхание обдало губы, затронуло кончик носа и слегка коснулось опущенных ресниц. Сара раскрыла веки. Соизмерила расстояние между ними, и хитро, по-лисьи улыбнулась. А после ловко поменяла их местами. Так, что теперь Эмбер сидела сверху. Руки Воннегут легли на бёдра девушки; изначально осторожные поглаживания стали усиливаться, словно та пыталась впитать в себя каждое прикосновение к Эмбер. Запечатлеть в памяти, как нечто яркое, никогда более не повторившееся событие. Ей не хотелось думать об этом, но мысли всё равно проскользнули подобно змеям. Вспышка воспоминаний мгновенно предстала перед глазами. Сара прекрасно помнила их диалог недельной давности: Эмбер со слезами на глазах объявила, что не сможет задержаться в их городе. Родителям дали более престижную работу в нескольких штатах отсюда — самый банальный сюжет для фильма о любовниках — и они переедут. В ближайшее время. А точнее, послезавтра утром. Думала ли Воннегут, что полюбит кого-то сильнее себя? Ожидала ли, что судьба подкинет ей до глупости смешной сценарий, словно измываясь? Рассчитывала ли, что всё обойдётся, и она как в фильме выйдет на хэппи-энд? Нет. Она была реалисткой. Без капли розовых красок в глазах. Она не привыкла строить воздушные замки и рисовать радужные сценарии в голове. Не привыкла. Не умела. Не хотела. Но сегодня — особенный день. Сара оторвала взгляд от бёдер девушки и посмотрела прямо в веснушчатое лицо напротив. Сколько жизни было в её зелёных глазах. Сколько блеска и детской наивности, смешанной с диким вожделением. Воннегут вдруг многое захотелось сказать, но губы словно онемели, слова вязли во рту, ускальзывали. Может, они и не были нужны? Девушка положила ладонь на лицо Эмбер. Погладила скулу невесомым движением, а через миг они слились в поцелуе. В таком жарком, тягучем и всеобъемлющем, что слова и вправду были излишни. Она вбирала в себя её горячий язык, прикусывала губы, тут же, однако, зализывая, словно извиняясь за ту страсть, что сочилась. Они целовались так, будто это было последним, что они успевали сделать в жизни. Эмбер запустила руки под футболку девушки. Добралась пальцами до груди, но тут же отпрянула, точно дразня. Затем провела ладонями вверх по рёбрам, и снова вниз, к животу. Сара выгнулась, подставляя тело ласкам. С губ её слетел стон. Эмбер содрогнулась, но через секунду расплылась в довольной ухмылке. Переместила поцелуи на скулы, подбородок, шею. Дойдя до ключиц, замерла. Её дыхание шевелило запутавшуюся прядь пепельных волос на груди. Эмбер подняла взгляд на Сару, словно спрашивая разрешения: можно ли заходить дальше? Воннегут лишь кивнула. Повторять дважды Эмбер не пришлось; она приподняла ткань, оголяя грудь. Сара не надела лифа. Девушка прихватила губами горошину соска. Медленно, но нетерпеливо. Затем слабо прикусила зубами, и тут же подарила нежный поцелуй. Играя точно также, как пару минут назад Сара играла с её губами. В этот раз стон разлился по комнате; кажется, даже отдался эхом. Её стенания были слаще любой музыки мира. И от этого осознания Эмбер прошибло дрожью. Как случилось, что им довелось встретиться? И как длинно будет их расставание?