Старый лис

      Письмо, точнее то, что лучше было назвать «посланием от мертвеца» угодило в руки Сквайра — решение в духе Томаса.       Оно было длинным; на тонких листах, аккуратным до рези в глазах, почерком с трудом умещалась последняя воля. При прочтении первых строчек могло показаться, что перед глазами вольный пересказ собственной жизни с щедрым напутствием, но было достаточно взять следующую страницу, чтобы понять. Всё, что было прежде, лишь шутливое вступление, необходимое для подготовки.       Подбора верных слов.       По расчётам и надеждам Гудмана — Джим должен был присоединиться к чтению.       Даже пометку оставил. Щедро для человека, потратившего несколько минут на высмеивания его навыков.       — «Примите мои скромные соболезнования», — недурно, — «К тому времени, когда вы дойдёте до моего виноватого признания — я уже покину Новый и Старый свет, отдав душу своему верному делу», — Трелони берёт паузу, — «Ради вашего покойного старого друга, прошу, передайте Дэвиду весть так, чтобы она не ранила и не оставила глубоко следа — порой, он бывает крайне чувствительным к потерям. Вверяю всё в ваши надёжные руки», — и под этим перенесённая с воска печать.       Фамильная.       Сквайр не терпел сообщить в тот же день, но Доктор задержался в Лондоне — и юному Хокинсу пришлось отправиться обратно в трактир, вместе с обещанием дружески держать язык за зубами.       Возвращение Ливси омрачило появление Билли Бонса — визит запомнился острой стычкой и своей скоротечностью.       После пожара стало не до мрачных новостей — сладкий запах гари ещё не скоро выветрился из одежды и дыхания.       Над картой всё как-то забылось — других тревог было достаточно.       Во время лихорадочных сборов письмо и вовсе затерялось, но, к счастью, спешно нашлось в широком кармане Трелони.       А на крепкой спине «Испаньолы» руки у Джима и обеспокоенного Сквайра не поднялись — уж слишком Доктор в море воспрял духом.       В тени прошедшего шторма, потери в экипаже уже Ливси выбился из сил, и рано укрылся в своей каюте.       На шканцах Хокинс не решился — было бы грубо, да и не хотелось разбивать момент.       В лодке, убегая — на ходу — такое не вспомнишь.       С ружьем в руках тоже.       А вот у губернатора за пазухой, можно.       Даже в компании щетинящегося капитана — с ним тоже поделились секретом.       Шумно шмыгнув носом, Джим подкатился под бок Доктора, уткнулся щекой в плечо и застыл — то ли ласкаясь, то ли в поисках утешения.       — Мы не позволим нашему другу пропасть, — тихо заверил Ливси, в тесноте каюты он не терял оптимизма — его вполне хватило бы на всех гостей: «Я и Трелони позаботимся об этом».       — Безусловно! — согласился Сквайр.       — Вы поразительно добры, — заметил Капитан.       — У меня хороший учитель, — тепло кивнул Доктор.       — Верно-верно, — резко и странно подтвердил Сквайр.       Хокинс промолчал, прижимаясь сильнее.       — Что-то не так? — едва ли вопрос, Ливси встревоженно смерил всех взглядом, — У меня было предчувствие, — хмурится, избегая «вы вели себя крайне подозрительно» — за годы дружбы он привык к подобному, научился различать степень утаённого.       — У вас был хороший учитель, — поправил Смоллетт.       — Значит, — начал Доктор.       — Капитан! — справедливо встрял Трелони, — Какая грубость!       — Сэр! — резко выдохнул Джим.       — Значит, он и вам отправил письмо, — заканчивает Ливси.       — Прошу прощения? — дернулся, успевший подскочить к Смоллетту Сквайр.       — Как на него похоже, — сдвинувшись, Доктор закрыл лицо ладонями, — Собрать всех за одним горем, — знакомая выходка, горячей клятвой озвученная ещё у давнего солдатского костра, — Всё же сдержал слово, — горько фыркает.       — Неужели, — ахнул Трелони.       — О, провидение, — качнув головой, отвернулся Капитан.       — Томас обещал, что я — в трудную минуту не останусь без доброй компании, — Ливси приглушённо опередил вопрос Хокинса — повторив для подоспевшего и ухватившего его за другое плечо Сквайра.       — Как благородно, — выразил своё восхищение Трелони.       — Полагаю, немного эгоистично, — и про лёгкую колкость в их дружбе не забывает, — Томас великодушный человек, — не иронизирует, любя серьёзен, — И вы хотели, как лучше, — протянул Доктор. — Но друзья мои, вам не стоило столь долго утаивать, — всё же кроткий укор.       — Мы — «добрая компания?», — подумав, спросил Джим.       — Безусловно.       — Так трогательно.       Смоллетт кашлянул в кулак: «Отставить молитвы до ужина».       — Благодарю за сочувствие, — Ливси невесомо улыбнулся, обращаясь ко всем, но почему-то Капитана это задело сильнее: «У нас будет время — Томас не хотел бы, чтобы важное дело не состоялось по его вине».       — Уважение последней воли, — дополнил Смоллетт.       Сквайр безмолвно закивал.       — Сэр, — Хокинс дернул за край синего жилета: «Вы обещали доктору Гудману тоже самое?».       — В тоже мгновение.