И это они называют праздником?..
Ниа окинул взглядом зал, наполненный непривычно большим количеством людей. Их можно было пересчитать по пальцам, но отвыкший от общества молодой детектив ощущал себя как потерянный в торговом центре ребенок. Сидя на диване, он положил голову на колено и прикрыл глаза. Конвульсивно мигающие огни гирлянды били по нервам. Играющая фоном рождественская музыка сливалась с гомоном гостей и превращалась в оглушительную какофонию.
Слишком ярко. Слишком громко. Слишком…
Ниа сам до конца не понимал, зачем согласился на предложение Лиднер поприсутствовать на рождественском корпоративе. Она уверяла, что от него требуется только согласие, а всё остальное — её забота. Халле утверждала, что нужно «хотя бы иногда общаться с людьми», «сменить обстановку», «отвлечься от расследований». Такое пристальное внимание к его эмоциональному состоянию, граничащее с причинением добра, мало способствовало каким-либо позитивным изменениям, но у Ниа не осталось сил даже на то, чтобы спорить. Обстановка вокруг — бесконечно сменяющие друг друга картонные декорации. Нет никакой разницы, какими они будут в этот вечер. Всё равно, придет он на корпоратив или останется в своей освещенной лишь мониторами полупустой комнате. Реальность по-прежнему останется потерявшей краски нелепой бутафорией.
— Как ты?
Услышав рядом с собой голос, Ниа вздрогнул и открыл глаза. Лиднер села рядом, внимательно смотря на него.
— Всё-таки зря я настояла, чтобы ты пришел, верно?.. — она виновато опустила взор.
— Ты не несешь ответственности за мои решения. И вообще. За меня.
С
того дня она стала чрезмерно чуткой. Это раздражало.
Халле какое-то время молчала. Переведя взгляд на праздничное дерево, она печально промолвила:
— В этом году ты не украшал ель. А ведь раньше это было твоим любимым занятием под Рождество.
— Всё меняется, Лиднер. К этому нужно уметь приспосабливаться.
— А ты умеешь?
Услышав этот вопрос, он метнул в её сторону взгляд, в котором на доли секунды вспыхнула искра ярости, и так же быстро погасла. Погас, казалось, весь Ниа. Плечи его поникли, голова опустилась. Заметно отросшие за год волосы спрятали напряженное от боли лицо.
Первое Рождество в мире, где нет Мелло
. Разве можно к этому приспособиться?..
— Что грустите?
Появление Джованни пришлось как нельзя вовремя. Тот добродушно улыбался, держа в руках гитару. Заметив инструмент, детектив решил, что это отличный повод сменить тему.
— В наших рядах есть музыкант? — скептически поинтересовался он.
— Да не то что бы… — Стефан неловко рассмеялся, — Так, иногда люблю немного поиграть для души. Вот, подумал, что сегодняшняя атмосфера вполне располагает.
— Отлично, — воспрянула духом Халле. — Живая музыка — лучшее лекарство от уныния.
К счастью, внимательному к деталям Джованни хватило сообразительности не задавать вопросов. Посмотрев на болезненно съежившуюся белоснежную фигуру, он мягко приподнял уголки губ и сказал:
— Минут через пять-десять начну играть. Если хотите — подходите послушать. Может от уныния это и не спасет, но хотя бы избавит от лишней суеты.
Детектив с благодарностью кивнул. Он был уверен, что не нуждается в чьей-либо поддержке, но раз уж помощники стремятся её оказать, пусть это происходит ненавязчиво.
Так или иначе, что бы они ни делали, боль никогда не утихнет. Она будет возвращаться снова и снова в тревожных непродолжительных снах, панических атаках, смыкая свои ледяные когти на его шее, которая еще помнит тепло поцелуев самого любимого на свете человека.
Для Ниа время стало настолько абстрактным, что он совершенно перестал его чувствовать. Начисто сбитый режим сна давал о себе знать. Дни и ночи путались, времена года незаметно сменяли друг друга, оставляя его совершенно нечувствительным к жизненному хронометражу. Прошлое и настоящее смешивались воедино. События пяти- и десятилетней давности казались не менее яркими, чем события прошедшего дня, а то, что произошло неделю назад, уплывало в глубины давно забытых времен. Если бы Ниа попросили сориентировать по времени, тот с легкостью назвал бы век, год, месяц, число, час и даже минуту. Но что касается ощущений, детектив не мог похвастаться, что внутренние часы показывают нечто внятное. Ему казалось, что время — это круг, в центре которого он находится. Стоит лишь протянуть руку, и можно коснуться любой выбранной точки. Надо лишь перенести фокус внимания. Немножко повернуться, выбрать в круге момент, какой пожелаешь, и ты уже там.
Дом Вамми. Улыбка Мелло, его прикосновения, его голос, его тепло. Обиды, злость, протест, неприязнь. Разлука, бесконечно долгие дни. Тоска. Тоска. Тоска. Расследования. Знаки. Кира. Страх. Снова Мелло. Шрамы. Выдержка. Фотография. Боль. Бред. Надежда. Рассудок. Рассудок. Рассудок. Гонка.
Смерть.
Всё разворачивается в одну и ту же секунду. Над приютом слышен звон колокола, детского смеха и весенней капели. А небо совсем черное от дыма горящей церкви. Ниа не хочет лишаться разума (всё, что у него осталось). А потому старается не трогать картинки с играющими под солнцем детьми, чтобы случайно не потерять сознание от удушающего запаха гари, нещадно врывающегося откуда-то из другого измерения.
В замкнутом круге времени — тесно. Ниа мог бы достать какое угодно воспоминание, но их неумолимая равнозначность сводила с ума. Прошедшая секунда, день или год казались абсолютно одинаковыми, что бы в них ни происходило. По той простой причине, что случившееся — непоправимо. Одинаково непоправимо вчера, сегодня и всегда.
Приближение нового года знаменовало начало очередного цикла непрекращающегося кошмара. Он мог бы закончить его в одно мгновение. Сделать один единственный шаг с крыши штаба. Положить конец мучениям. Но тогда это лишило бы смысла все принесенные жертвы. Обесценило ту плату, которую Мелло отдал за то, чтобы мир стал (хотя бы немного!) справедливым.
Я скучаю.
Обхватив себя руками за плечи, Ниа попытался отогнать родной образ. Здесь, среди людей, собственные мысли казались ему слишком громкими, а делиться ими с окружающими — последнее, чего ему хотелось. Это принадлежит только ему.
Мелло принадлежит только ему.
Подумав об этом, он невольно покосился на Лиднер. Та, будто не зная, куда деть руки, без конца поправляла оборки платья, в котором выглядела столь непривычно. Когда она перестанет терзаться чувством вины? Когда он сам перестанет искать виноватых? Если попытаться стереть с лица земли каждого, кто хотя бы опосредованно причастен к смерти Мелло, планета опустеет. Прежде Ниа думал, что стоит ему уничтожить Киру, он ощутит удовлетворение, наказав главного виновного, но этим надеждам не удалось оправдаться. Гибель Лайта стала не концом, а лишь самым началом бесконечного круговорота ярости.
— Ниа… — обратилась к нему Халле.
— L.
— Да, извини… L. Может сядем поближе к остальным? Стефан вот-вот начнет играть.
— Тебе вовсе не обязательно постоянно находится возле меня. Иди, если хочешь.
— Хорошо, — она слабо улыбнулась. — Я буду ждать тебя там.
Глядя ей в спину, Ниа внезапно ощутил, как невыносимо она напомнила Линду. Эта ассоциация отозвалась в висках головной болью.
Зазвучавшие неподалеку гитарные аккорды отвлекли от мыслей о приюте. Ниа посмотрел в другой конец комнаты, где гости собрались вокруг Стефана, слушая, как тот играет и поёт. Захлестнувшая зал музыка окрасила комнату невидимыми глазу красками. Те были до того теплыми, что, казалось, могли растопить металл. В лучшие времена Ниа решил бы, что это красиво, но сейчас не ощущал ничего по этому поводу. Окружающее многоцветие блекло, соприкасаясь с ним, и он, вопреки всему, оставался абсолютно белым и холодным, как снег.
Подойдя поближе, детектив расположился на полу, чуть в стороне от остальных, прямо возле ели. Он бессознательно снял с неё одну из игрушек в виде будильника и принялся подсчитывать, сколько лет, дней и часов прошло с его выпуска из дома Вамми. Этот ритуал казался странным даже ему самому. Но несмотря на всю иррациональность, факт оставался фактом: это успокаивало.
Стефан принялся наигрывать некий мотив, показавшийся Ниа смутно знакомым. Глубоко внутри вдруг проснулось тянущее чувство тревоги.
— Что это?.. — понизив голос, спросил он, тем самым обратив на себя внимание всех присутствующих.
— Нирвана, — пояснил Джованни, смущенно. — Помню, давным-давно моя сестра заслушивалась их песнями. Вспомнилось что-то…
Он уже увереннее продолжил наигрывать Smells Like Teen Spirit, и с каждым новым аккордом в душе детектива стала разрастаться черная бездна, беспощадно утягивающая в себя всё окружающее пространство с его огнями, еловым запахом, звуками и всем, что видел глаз.
Яркое как тысяча молний воспоминание пронзило Ниа, отозвавшись в каждой молекуле электрическим разрядом.
***
Никто не знал, как в доме Вамми появилась гитара, но каждый за эту неделю успел сделать один единственный вывод: в руках Мэтта она превращалась в сущее зло. Впервые заинтересовавшись чем-то кроме бесконечных видеоигр, он всюду таскал с собой инструмент, при каждом удобном случае пытая его и заодно уши всех оказавшихся поблизости. Никакое новое дело не может получаться сразу идеально, но в случае Мэтта ребята быстро поняли, что лучше бы он просто играл в пристаку. Вот и сейчас, когда Ниа сидел в гостиной, собирая пазлы, группа подростков, болтавших с Мелло, моментально рассеялась, завидев приближающегося с шестиструнным чудовищем наперевес Мэтта. Их вожак, сделав кислую мину, встретил лучшего друга вопросом:
— А чего не в комнате?..
— Там акустика плохая. Здесь комната побольше, — пояснил Мэтт.
Мелло уныло вздохнул, буркнув что-то нецензурное себе под нос, и, взяв из шкафа одну из книг, сел читать. Ретироваться подобно остальным он не мог: не по-братски всё-таки.
Ниа чувствовал на себе его взгляд, украдкой бросаемый поверх книжки, отчего маленькое солнце, поселившееся в груди, разгоралось ярче. Но через минуту гостиная наполнилась душераздирающим бряканьем, заставив переключиться с теплых переживаний и собрать в кулак всю волю, чтобы сконцентрироваться на пазлах.
Спустя непродолжительное время музыкального беспредела, Мелло не выдержал. Захлопнув книжку, он выдал:
— Черт, Мэтт! Это полный отстой.
Тот обиженно потер нос и ответил:
— Вообще-то это не так-то просто!
— Да ты заколебал уже! Если всё так продолжится, я пущу твою малышку на щепки для камина.
— Можно подумать, у тебя бы лучше получилось…
— И получилось бы!
— Нет!
— Да! Хочешь проверить? — Глаза Мелло блеснули азартом. — Дай сюда свою гитару.
На следующие пару недель бразды правления местным хит-парадом перешли к нему. Стоило признать, что успехи Мелло были на порядок выше, чем у его товарища. Неожиданно приюту открылся новый талант. Он буквально схватывал на лету все исследуемые музыкальные нюансы, со свойственным ему невообразимым упорством репетируя до стертых в кровь пальцев. Под глазами вскоре появились темные круги, так как приходилось жертвовать сном, чтобы успевать не только вести карьеру рок-звезды, но и не отставать по рейтингу успеваемости. Наблюдая за этим, Ниа делал вывод, что тому неплохо бы всё же определиться с чем-то одним, чтобы чувствовать себя чуточку лучше. Но Мелло, стремящийся получить всё и сразу, не ставил перед собой подобного выбора.
— Не парься, — ободрял он Мэтта во время небольшого импровизированного концерта, — я уверен, что из тебя выйдет крутой барабанщик. А в моей группе барабанщик незаменим!
Мэтт был отходчив, и сейчас просто глядел на друга полными восхищения глазами. Ни дать ни взять — фанатка, коих у Мелло за последние пару недель стало в несколько раз больше. Ниа все они раздражали. Они были шумные, глупые и чересчур приставучие. Вот бы посмотреть на их лица, узнай они, с кем у Мелло случился первый поцелуй.
Мальчик прикрыл глаза, оживляя в памяти сладкий привкус шоколада на своих губах. Казалось, это было совсем недавно, но вот между ними вновь пролегла пропасть. Привычное дело. По-другому с этим златовласым ураганом не получалось: всё или ничего.
— Мелло, а сыграй «Teen Spirit»… — попросила Линда, смущенно теребя один из хвостиков.
— Не вопрос, — согласился тот, лихо откинув светлую прядь, закрывающую обзор.
Казалось, за это непродолжительное время он выучил уже половину репертуара Нирваны. Ниа не был поклонником подобной музыки, но в исполнении Мелло даже это звучало прекрасно.
Окружившие виновника всеобщего упоения ребята были в восторге.
— Как у тебя так выходит?.. — очарованно поинтересовалась Линда.
— Просто у меня очень ловкие пальцы! — усмехнулся Мелло. — Хочешь, могу доказать, — и многозначительно подмигнул.
— Дурак!!! — Воскликнула вспыхнувшая от стыда девочка и убежала.
Тот рассмеялся, ненароком глянув на Ниа.
Он и бровью не повёл. Дешевый трюк. Неужели Мелло надеется, что таким образом заставит его ревновать?
— Эй, белобрысый.
На этот раз тот уже напрямую решил обратить на себя внимание.
Мальчик не отреагировал, с еще большим сосредоточением продолжив собирать подаренную недавно Роджером головоломку.
— Ниа! — окликнул Мелло требовательнее.
— Я тебя слушаю.
— Ты единственный за всё время ничего не сказал о том, как я играю. Может, соблаговолишь удостоить меня обратной связью?
— Тебя интересует моё мнение?
— Что за дурацкий вопрос? Я бы не спрашивал, если бы не интересовало.
Ниа повернулся и тут же оказался тотально обезоружен небесными глазами, в которых под тенью нахальства отчетливо читались тоска и обида.
— Ты быстро учишься, — промолвил он. — И у тебя действительно хорошо получается. Я думаю, что музыкант из тебя мог бы получиться даже лучше, чем детектив.
Эта фраза прозвучала со всей искренностью, без тени насмешки или иронии. Но в том и заключалась вся её неумолимая фатальность.
Мелло замер, глядя на Ниа, будто внезапно осознав что-то важное, а потом отложил гитару в сторону.
Больше он никогда к ней не прикасался.
***
Мир вокруг стремительно выцветал и сыпался.
Мысль. Одна простая алогичная мысль поглотила Ниа с головой, заставив пульс участиться до предела.
Это всё из-за меня.
Не скажи он тогда ту фразу, как всё могло бы сложиться?
Краем сознания детектив понимал, что это ловушка, которую поставил перед ним чересчур пытливый ум, но было уже поздно.
Сердце забилось с бешеной скоростью, норовя вот-вот остановиться, не выдержав нагрузки. Волна неконтролируемого животного страха обрушилась, перекрывая кислород.
Заметив, что происходит нечто неладное, Стефан прекратил играть и обеспокоенно спросил:
— Эй, что-то не так?..
— Всё в порядке, — едва слышно прошелестел Ниа, с трудом поднявшись на ноги. — Здесь слишком душно. Мне нужно на воздух.
Не видя перед собой ничего, он практически на ощупь добрел до балкона, вышел и опустился на пол. Весь мир сузился до тонкой линии пульса. Все возможные звуки смолкли под грохотом сердцебиения. В легких не хватало места для воздуха: незримый черный дым целиком наполнил их. Ниа готов был поклясться, что чувствовал ледяное дыхание смерти возле затылка. Она пугала до того сильно, что больше всего на свете захотелось, чтобы та наконец перестала мучить и забрала навсегда.
Тебе было так же страшно в тот день?
Прости. Прости. Прости меня! Мелло…
— Что случилось?..
Лиднер, чей приход Ниа даже не заметил, опустилась подле него. Краем сознания ему захотелось прогнать её, чтобы она ушла, убиралась восвояси, позволив ему умереть в одиночестве. Как Мелло. Тот был совсем один, когда
это произошло.
Через секунду он почувствовал тепло рук, слегка приподнявших его мокрое от слёз лицо. Увидев его, Халле вздрогнула и отшатнулась.
— Господи… — одними губами прошептала она.
В этот момент послышалась череда оглушительных взрывов, безжалостно вскрывающих черепную коробку. Ослепительные всполохи заполонили небо, разбивая на части пространство и время. Их отблески отразились в широко распахнутых от ужаса глазах Лиднер.
Салют. Что может быть неуместнее сейчас?
— С Рождеством, — сказал Ниа и сдавленно рассмеялся.
