На грани.

Вы просыпаетесь от резкой боли. Точно что-то внезапно с беспощадной силой и скоростью пронзило ваше тело, выбив из легкий воздух. Вы вздрагиваете, обессилено простонав от боли едва слышимо. Свет режуще слепил глаза, не позволяя осмотреться. Вы не помнили, что случилось, однако тело было сковано усталостью и болью настолько сильной, что не нашли в себе сил даже приподнять голову. Неопределенность места, времени и обстоятельств доходила до измотанного сознания с трудом, отдаваясь глухой мыслью где-то далеко. Серьёзная проблема, от которой, вероятно, в данный момент зависела Ваша жизнь, казалась необязательной задачей. О ней хотелось подумать позже, не сейчас, и она улетучивалась, приходя лишь с очередными покалываниями. Вы не могли позаботиться о себе, вновь возвращаясь в забвение. Веки тяжелели, застилая мир перед глазами мутной за пеленой. Тяжесть увечий становилась терпимей, стоило лишь вернуться в сон, погрузившись во тьму без ничего. Никаких звуков, голосов, воспоминаний, что утянули бы глубже или сыграли бы последнюю колыбель. На вряд ли удалось бы проснуться вновь. Вы слишком измождены, чтобы хотя бы желать этого. Вы всего лишь медленно и постепенно погружались в бездну, не осознавая ничего… Как бы не давила физическая боль, Вы уже готовились отпустить всё, что могло волновать и беспокоить когда-то. Но во Тьме скромным ослеплением мелькает просвет. — Проснись.— Вы внезапно ощутили свой тяжелый, но вдох. Казалось, что что-то или кто-то пыталось… — Эй, я знаю, что Вы живы.— голос показался ближе. Ваши легкие вновь наполнены воздухом. Долгая минута противостояния боли мучительно тянулась. Борясь с собой, Вам удалось с приличной долей усилий приоткрыть глаза. — Прекрасно, значит, Вы слышите меня. Вы осмотрелись. Лучи небесного лика в закатном пламени жгли горизонт, опаляли зелень трав и кроны деревьев, раскинувшихся рядом. Вы ощущали что-то под головой— не то дерево, не то что-то подобное. Однако, чем бы оно ни было, это позволяло взглянуть на того, кому принадлежал голос. Вы явно не знали человека, сидевшего перед Вами. — Чувствуешь что-нибудь? — парень, чье лицо было скрыто под грязно-белой маской с глупой улыбкой, сжал Вашу руку. Ваше тело онемело, однако, по некоторым причинам Вы чувствовали его мозолистую теплую руку, обтянутую чёрной перчаткой. Незнакомец немного надавил в центр вашей ладони большим пальцем, на что получил лишь дрожащий вздох. Вы не разбирали его шепчущее ругательство, но продолжили рассматривать его. Ваше зрение оставалось несколько размытым для более чётких деталей, но вы ясно различали светло-каштановые волосы, торчащие из-под капюшона зелёной, свободной худи. Её ткань была немного испачкана, очевидно, в долгих странствиях. Поверх одежды было несколько ремней и сумок, что держали оружие за спиной и некоторые из вещей. — Предстоит разобраться с тобой… Не смейте умирать, ясно? Вы не могли знать или вспомнить, даже напрягая голову, что могло связывать Вас с этим человеком. Какова причина того, что он делает? Вы наблюдали, превозмогая желание вновь сомкнуть глаза и пропасть в неведении, когда руки незнакомца перемещались по Вашему телу. Осторожно, но всё же немного небрежно. Болезненно шипя, ощущались уверенные прикосновения. Кажется, в его руках было что-то белое… Моток бинтов? О, так Вы действительно серьёзно ранены… Вид крови на чужих пальцах и чистых бинтах, успевших испачкаться, заставляет голову кружиться. Вам сложно противостоять потере сознания теперь, даже когда парень зовет Вас громче прежнего. Все это похоже на сон. Сновидение, какое обычно бывает у болеющих людей. Вы наверняка хоть раз в жизни испытывали то чувство, когда ощущали прискорбность своего состояния даже сквозь дрему. Как за Вами, возможно, могли ухаживать Ваши родители… Вы слышали, как чей-то голос спорил с уже знакомым. — Мы должны оставить этого человека и идти дальше. — Просто заткнись. Я уже сказал, что мы будем здесь до тех пор, пока я не буду уверен. Мне нужно, чтобы они выжили.— последние слова, сказанные с особенно громкой интонацией, кажется, окончательно убедили собеседника смолкнуть. Вы лишь продолжали ждать в сонной пустоте времени, когда сможете вновь очнуться… Проходит какое-то время, прежде чем Вы ощущаете нечто горячее в руке. Нужно открыть глаза. — Я рад, что ты в порядке. — голос кажется спокойнее, тише. Почему он так заботится? Сухая, потертая рука крепко сжимает перебинтованную руку. Вот, что заставило Вас очнуться. Сил хватило, чтобы вновь оглядеться вокруг. Прежний пейзаж оставался неизменным, лишь палитра сменилась в синюю тьму ночи, и небосвод зажегся россыпью. Гладкий лик полумесяца ясно светил, очерчивая силуэт Вашего спасителя. Кое-что показалось в нём новым. Маска, скрывавшая лицо, была сдивнута чуть в бок. Вы могли созерцать ровное лицо, несколько усыпанное бледными веснушками. Край сухих губ, как и подбородок, были испещерены шрамами. Очевидно, незнакомец был воином, ведь и руки его говорили об этом. Но самое завораживающее, что заставило Вас распахнуть ресницы, был взгляд зеленых, точно молодой лес, уставших глаз. Казалось, они светились в ночи, пронзая. Может, это также было тем, из-за чего Вы пробудились? — Уже слишком поздно. Лучше оставайся в своем положении до утра и спи. Как быстро «Вы» сменилось на «ты». Возможно, он привык Вам за те несколько часов? — Спасибо. — Ваш голос оказался очень тихим, едва слышимым. Однако, незнакомец ухмыльнулся уголком губ— услышал. Еще раз обведя шатена взглядом, Вы вернулись к его ярким глазам. — Могу я узнать имя? Незнакомец спокойно моргнул. — Дрим. А теперь, будь послушным больным, и закрой глаза.