***
В конце вечерней репетиции басист «Карасуно» измучено хрустит пальцами, но он рад: ему удалось получить внеплановый выходной и потому после этого всего он может позволить себе и поспать ночью, и уделить внимание своей нерабочей жизни на что-то больше чем просто поужинать и принять душ, а еще приятным бонусом идет отсутвие компании Куроо Тетсуро или кого-то похуже на эту ночь. Но как только он вздыхает с облегчением открывая пиво, его планам наносят удар ниже пояса: — Может порепетируем и ночью? — Эта фраза, пусть пока только от Хинаты, заставляет Тсукишиму подавится пивом. «Какое нахрен ночью?! Я отпросился с работы, чтобы поспать ночью и отдохнуть, а не лишиться пальцев на репетиции!» — прямо отражается во взгляде, однако всем все равно на немой протест. — Ну, вообще до концерта осталось не так уж и много, а там чуть ли не весь Сан-Диего соберется, — поддерживает свое рыжое недарозумение Кегеяма. — Было бы хреново опозорится перед всеми. Так что если ни у кого нет срочных дел, можно и порепетировать. Кей с кричащей надеждой смотрит на Ямагучи, но тот даже не смотрит на блондина. — Ну, да, вы правы. Мы с Ячи никуда не собирались. Да и у Кея выходной, так что можно и порепетировать подольше, — безжалостно уничтожает последнюю веру в справедливость в этом жутком мире Тадаши. — Я, конечно, рад, что вы все решили, но мое мнение никому не интересно, нет? — Вреднешима, ты и так реже всех на репетиции появляешься! — фыркает Шое. — Не коверкай мою фамилию! — возмущается басист, выкидывая пустую банку пива. — И вообще это вы с Кагеямой каждые пять минут выходите «покурить». — Кей, ну, мы ведь не всю ночь будем репетировать. Уж минут 20 ничего не стоят тебе, да? — смешивается вокалистка. И блондин не начинает ей грубить только потому что мама воспитывала культурным сдержанным мальчиком — и не важно, что этот мальчик без ничего сбежал из Майями сюда, ради того чтобы играть в рок-группе лучшего друга и не иметь при себе высшего образования из-за собственной лени, а также грубит вокалисту другой группы, что старше его на 7 лет, вечерами в баре, работая там. — Ладно, но только максимум на час, — сдается Тсукишима и берет бас-гитару, вздыхая. Иногда блондин вообще не понимает, что забыл среди этих людей.***
Тсукишима начинает серьезно задумываться над тем, чтобы пойти купить блокнот и записывать туда важные правила, о которых он, почему-то, постоянно забывает. Первым бесспорно было бы: «Ни при каких обстоятельствах не вестись на авантюры Ямагучи Тадаши», а вторым «Ни в коем случае не соглашаться репетировать в ночь якобы всего лишь несчастные 20 минут». Они репетировали 20 минут и еще 7 часов, а потом путем голосования — четверо против одного — решили не расходится по домам, а перекусить, немного отдохнуть и начать утреннюю репетицию, а там уже и до обеда недалеко. И именно поэтому уставший Тсукишима возвращается домой только после обеда с одним лишь желанием пролежать на кровати, смотря в потолок, в попытке успокоиться во избежание нервного срыва свободные несколько часов. Даже Куроо, наверное, не такой эгоист, как так называемые друзья Кея в группе «Карасуно». И ведь после вечерней мучительной репетиции ему придется еще и идти на работу, где будет уже упомянутый постоянный клиент с наглой улыбкой. Хотя после суток проведенных со сладкой парочкой раздолбаев Хинатой и Кагеямой, блондин ловит себя на шуточной мысли, что готов с радостью бросится в объятия брюнета и прижаться к груди того. «Он весь такой подкачанный в меру, высокий… И теплый, наверное, как печка» — кутаясь в плед, думает бармен. Он вырос в Майями, где всегда либо тепло либо жарко либо дождь, потому более спокойная погода в Сан-Диего без заоблачной температуры была для него оставалась непривычной также как и отсутствие огромного количества испаноговорящих в первый месяц. «А еще его ладони наверняка немного грубые, но в то же время ласковые» — Тсукишима сам ужасается этой мысли, когда осознает о чем он только что подумал. — Боже, слишком долгое общество этих идиотов меня уничтожает изнутри, — мученически стонет блондин, зарываясь пальцами в отросшие волосы. — Надо принять душ и все встанет на свои места, — после этих слов он поднялся с кровати и нехотя пошел в душ.***
Во время вечерней репетиции Тсукишима вечно отвлекается — кажется, он начинает испытывать отвращение от малейшего звука похожего на что-то из небольшого количества песен «Карасуно». Его пальцы начали неметь от усталости и боли, а вены на руках тянуло от перенапряжения. — Если завтра я не смогу поднять хоть немного руку — это полностью ваша вина, — говорит он вместо прощания, после явно затянувшейся репетиции, и уходит на работу. И то ли Кею просто с жалостью улыбнулась удача, то ли судьба все-таки решила дать ему дыхнуть полной грудью или же дьяволу, курирующему все несчастья Тсукишимы, надоело издеваться над измотанным парнем, но ночь в баре оказалось на диво спокойной. Ни один посетитель за вечер не попытался приставать к бармену и даже Куроо не заявлялся. Тсукишима даже начал немного волноваться все ли в порядке с вокалистом «Некомы», но эти мысли он довольно быстро отогнал. По дороге домой блондин заходит в супермаркет, ведь дома не осталось даже хлеба — Кей хоть ест мало и покупает не так уж много всего, но также слишком редко ходит в магазин, потому такая ситуация вполне типична. Он как раз стоял у полок с кофе, когда жизнь подкинула ему неожиданный «подарок»: — Куколка, я не думал, что судьба может быть так благосклонна сегодня, — раздается раздражающий голос в непозволимой близости. «Если судьба существует, то она бесчувственная сволочь» — мрачно думает Кей, не реагируя на Тетсуро, надеясь что последний просто пойдет дальше. — Не думал, что скажу, но ты прям свет во тьме моей жизни, малыш, — подмигивает мужчина и, видимо, на автомате берет с верхней полки «арабику» за десять долларов — которую, на минуточку, собирался взять Тсукишима. — Ладно, я бы попытался с тобой пофлиртовать, но я слишком устал. — Надо же, Вы признали, что все же флиртуете со мной, — хмыкает блондин, беря совершенно рандомную упаковку с полки. — Ага, а у тебя, детка, плохой или просто извращенный вкус в выборе кофе, если ты собираешься пить эту гадость, — указывает брюнет на кофе в руках младшего. — А что не так? — поднимает брови басист. Честно говоря, он даже не смотрел на что-то кроме излюбленной марки, но не будет же он брать тоже самое, что и Куроо при нем же. — Ну, если тебе нравится терпкий вкус с сильной кислинкой и горечью, то все отлично. И если ты любишь крепкий кофе плохого качества, — объясняет вокалист. — Но, думаю, тебе лучше попробовать «Julius Meinl King Hadhramaut». Он не сильно дорогой, но по вкусу лучше. Тоже с кислинкой, кстати, если принципиально. Хотя вообще арабику лучше брать или «Caturra» или «Bourbon», — посоветовал мужчина. Он был серьезен и Тсукишима только заметил, что на нем нет красной кожанки. Вместо этого он был одет вполне прилично: черный тонкий гольф и брюки, но грязные берцы и воронье гнездо на голове были тем, что выдавало его натуру. «Ему идет» — пронеслось в голове Кея. И прежде чем он осознал, что неприлично долго пялится на вокалиста, последний заметил на себе взгляд: — Что ты на меня так смотришь, лунный мальчик? Думал, что я на работу тоже в кожанке хожу? Или влюбился случайно? — У Вас есть работа? — скептически изгибает бровь блондин. — Да, и не одна. И каждая моя должность приличная, так что в стрип-клубе на шесте ты меня вряд ли сможешь в этом увидеть. Хотя если ты предложишь… — Какой Вы мерзкий. — Кривится Тсукишима, беря другую пачку кофе. — Да ладно тебе, зато я могу приготовить тебе лучший кофе в мире! — пытается реабилитировать репутацию Тетсуро. — Да ладно? — закатывает глаза бармен. — Ну, я вообще-то утром с пятницы по воскресенье работаю баристой. Заходи как-то в «Старбакс» недалеко от «Шара», где ты работаешь, поболтаем~ — подмигивает в ответ брюнет. — А то чего только я к тебе на работу хожу. — А слухов вокруг своей персоны не боитесь? — фыркнул блондин, собираясь уходить. — Фанаток небось потеряете, если решат, что у Вас уже с кем-то роман. — Куколка, не ревнуй, главной моей фанаткой является удача, которой плевать на всех, а любимой становишься ты, — Куроо поигрывает бровями и улыбается. Тсукишима одаривает его презрительным взглядом. — Удача ваша фанатка? Мне казалось, она Ваш главный хейтер. — Главное, что мою любовь к тебе ты не отрицаешь, детка, — ни на секунду не смущается вокалист. — Ладно, мне пора. Еще увидимся, куколка~ Тетсуро посылает воздушный поцелуй и после скрывается между полками, теряясь между посетителями. А Кей стоит. Стоит и не может понять: его просто подкололи или признались в симпатии. И чем больше он пытается понять трактовку действий Куроо, тем больше начинает злится неизвестно на что — скорее всего на самого себя, но вариант, что Тетсуро — придурок, который раздражает невыносимо, Тсукишиму устраивал куда больше.***
— Я не могу поверить, что концерт уже завтра! — восторженно говорит Хината с горящими глазами, по дороге в мак — группа решила сделать перерыв и пообедать все вместе — и все разделяют его радость и восторг. Ну, как все… Тсукишима опять не чувствует пальцев, а чувство голода сильное до боли в животе — он проспал и не успел зайти к Ямагучи, потому ограничился лишь чашкой кофе, которое оказалось не хуже привычного, перед выходом и где-то на середине репетиции начал понемногу жалеть об этом. Ну и радости из-за этого концерта он не испытывал изначально: одно дело концерт в клубе или на импровизированной маленькой уличной сцене, где тебе не дышит в затылок еще групп пять, среди которых и «Некома», — а в связи с последними событиями отдельно покоя басисту «Карасуно» не давало присутствие Куроо в принципе — и на этом концерте соберется явно намного больше людей. Эти перспективы скорее вызывали тревогу нежели восторг. Особенно Кея нервировал вариант, что если он облажается, то Тетсуро может это заметить и брюнет не упустит потом возможности понасмехаться с младшего, ведь надежды на доброе сердце, совесть или отсутствие внимания у вокалиста «Некомы» у Кея не было совсем. — Кстати, а вы не знаете с какой песней будет выступать «Некома»? — спрашивает Кагеяма, доедая бургер. — Кей, он ведь всё также продолжает пить в кафе, где ты работаешь? — смотрит на басиста Ямагучи и Тсукишима уже чувствует на себе изумленный взгляд Хинаты. — Да, но он ничего не рассказывал о планах на концерт, — пожимает плечами блондин. — То есть все это время ты каждый день лично общался с Тетсуро и ничего об этом не говорил? — возмущенно спрашивает барабанщик. — А зачем? У него ж должна быть личная жизнь, где его не преследуют фанаты вроде тебя. Ко мне-то он добровольно приходит, — самодовольно ухмыляется Тсукишима. Да, если бы перед ним был не Шое, то он сказал бы, что с радостью променял бы компанию брюнета на что-угодно. — Да ладно? И что же он тебе такого говорит? — не унимается рыжий. — Всякий бред обычного человека: шутит, выпивает, флиртует с разными девушками, — о том, что Куроо ведет себя как придурок и подкатывает только к бармену, последний решает скрыть: мало ли. — Позавчера, правда, пиво подарил. Вообще он не каждый день приходит, — Кей говорит совершенно не придавая значения словам, но он видит как во взгляде Хинаты светится зависть и… Тсукишиме это нравится, определенно нравится. — Он всего пару раз говорил про рок, но и то всего лишь возмущался, что мы так быстро стали популярными. — А про меня он что-то говорил или про кого-то из нас, кроме тебя? На этом вопросе блондин еле сдерживает улыбку, ведь Тетсуро кумир Хинаты, а Куроо не очень-то впечатлен барабанщиком «Карасуно»: — Ага, сказал, что барабанщиков и так почти не видно, а ты еще и карлик. Да и что раздражаешь своей гиперактивностью, но играешь неплохо, — Шое меняется в лице и Кею это доставляет огромное удовольствие. — А, он еще, кажется, просил передать что-то тебе и Кагеяме насчет вашей парочки, — Вспоминает басист и привлекает внимание уже и Тобио. — А, точно. Он сказал: «Передай им, пусть ссорятся правдоподобнее, а то слишком переигрывают», — почти слово в слово пересказывает парень, допивая колу и и наслаждаясь возмущенными лицами сладкой парочки. — А он не говорил, что прошлый наш басист был лучше? — Кривится Кагеяма. — Напротив, он сказал, что я лучше, — пожимает плечами блондин. — Что-то это больше похоже на твою выдумку, Вреднешима, — фыркает Хината. — Эй, он «Тсукки», а не «Вреднешима», — внезапно звучит из-за соседнего столика и к группе оборачивается Куроо. Тсукишима поперхнулся. — Он, кстати, — вокалист кивает в сторону басиста «Карасуно», — сказал всю правду. Ну, почти, — на лице брюнета появляется фирменная хищная улыбка и видя ее Кей прощается со своим авторитетом. Хотя, нет, авторитет он потерял с первой же фразы Тетсуро. — Но, я думаю, его маленькая незначительная для вас ложь останется между нами в баре, — вокалист «Некомы» подмигнул блондину, тот лишь отвел взгляд стараясь скрыть легкий румянец, что сам по себе появился на щеках. — И да, «Тсукки» его могу называть только я, а не всякие младшеклассники, которых почему-то взяли барабанщиками в группу, или бревно-гитаристы, крутящие роман с младшеклассниками, — смотря как рыжеволосый давится от смеха, говорит брюнет. Когда Хината ошарашено затихает, а Кагеяма злобно хмурится, вокалист переводит взгляд на Тсукишиму и растягивает губы в ласковой улыбке. — Мы можем ненадолго выйти? Мне нужно Вам сказать пару слов, — просит Кей вполне спокойно, но в его выдает раздражение в голосе. — Ох, конечно, луна моя, можем, — смеется старший. Под проводом любопытных взглядов они выходят из забегаловки. — Ну, так, что ты хотел мне сказать, куколка? — поигрывая бровями спрашивает мужчина. Тсукишима хмурится. — Вы специально? — «Специально» что? — наклоняет голову набок брюнет. — Ну, ладно, Вы приходите в бар и не затыкаетесь со своими тупыми шутками и подкатами, потом встречаете меня в супермаркете и опять не даете покоя, а сейчас нагло берете и… — от возмущения Кей не находит подходящих слов, — И ведете себя словно я ваша девушка! — Ну, ты, вроде, мальчик, так что бойфренд более уместно, — поправляет вокалист. — Я, конечно, не снимал с тебя трусы и паспорт не видел, но тем не менее. — Суть не в этом, — кривится блондин. — А в том, что Вы бесцеремонно рушите мою репутацию, еще и, такое чувство, что преследуете! — Детка, я тебе не сталкер, чтобы следить за каждым твоим шагом, — хмыкает Куроо, а басист закатывает глаза. — Ну, Тсукки, ну, прости, мой лунный мальчик, я не хотел доставлять тебе неудобства. — Да, что Вы говорите, — фыркает блондин. — Я думал, что это Ваша работа. А оно вот как даже. — Ну, совсем немного побесить разве что, но я ничего не рушил! — Куроо — взрослый мужчина и он никогда не оправдывается за свои поступки. — И вообще, чего это какой-то рыжий карлик обзывает моего любимого бармена, когда это моя привилегия! — возмущенно хмурит брови брюнет. — Да и чего этот гитарист предъявляет, что моя куколка хуже чем какой-то ноунейм. Если бы мы с тобой афишировали наши отношения я бы дал ему по хлебальнику, но только во имя твоих последних фанаток… — Подождите, подождите, — перебивает вокалиста Тсукишима. — Это еще какие «наши отношения»? И когда это я стал «Вашей куколкой»? — недоумевает он. — Ну, моей куколкой ты стал с тех самых пор как поселился в моем сердце, Тсукки, — мужчина подходит чуть ближе чем стоило бы, заставляя Кея прижаться спиной к стене здания. Глаза старшего горят странным огнем и блондин никак не может понять, что в этой патлатой голове творится. — Да и вообще, я уже придумал дизайн нашей гипотетической квартиры не для того, чтобы твои товарищи по группе ставили под сомнения твои рассказы обо мне! И меня вообще-то оскорбило то, что ты сказал, что я флиртую с разными девушками, а не только с тобой, — Куроо вновь обиженно хмурится. — Тетсуро, Вы… — Кстати, давай на «ты», детка. То мне неудобно, — просит мужчина. — А и еще… Ты случайно не куришь? У меня сиги просто закончились. И деньги немного. Но я потом тебе обязательно куплю что-то! Можешь просить что угодно. — Оплати сначала хоть один счет в баре, — хмыкает блондин, а Куроо прожигает его самым невинным и жалостливым взглядом. — Нет. — Пожалуйста? — пробует Тетсуро с неуверенностью в голосе. — Да я не курю. Ямагучи и Кагеяма курят, — он кивнул в сторону входа в Мак. — Но я не думаю, что Тобио захочет поделится с тобой чем-то большим чем ненавистью и пиздюлями, а меня он изначально недолюбливал. Я его тоже, — брюнет виновато чешет затылок. — Не, ну, он первый начал. Напомним: Куроо не оправдывается за свои слова никогда. Кей на секунду задерживает взгляд на мужчине и начинает смеяться. — Видел бы ты себя сейчас, — объясняет басист на недоумевающий взгляд старшего. — Да ладно, мне так-то все равно на чувства этого придурка. Он такой тупой, ты бы знал. Бесит невероятно. — Иронично, что он гитарист в вашей группе, а главная красотка и умник — басист, — улыбается вокалист, а блондин вновь немного краснеет. Они стоят непростительно близко для парней из конкурирующих между собой групп — стоит кому-то из них сделать полшага вперед и их губы соприкоснутся. — А что насчет второго парня? Ямагучи, да? — немного подумав о чем-то своем спрашивает Тетсуро. — Он лидер группы, да и не любит в принципе делиться сигами, — вздыхает Тсукишима. — Прости, ничем не могу тут помочь, — добавляет он. — Ладно, схожу у Бо попрошу, — принимает решение вокалист. — Не парься по этому поводу, детка, — весело говорит он, кладя руку на плечо младшего. — И прости сейчас, что нарушаю личное пространство, — говорит мужчина прежде чем быстро чмокнуть Кея в губы. Это было действие буквально длинной в несколько секунд, но этого достаточно чтобы заставить блондина оторопеть. После этого Куроо чуть ли не бежит прочь и даже на секунду не оглядывается. Басист тут же заливается краской, сползает по стенке и закрывает лицо ладонями. Его сердце бешено стучит, словно собирается выпрыгнуть. Благо людей не так уж много, да и никто не обращает особого внимания. — Конченый придурок, — тихо говорит басист. Он еще какое-то время сидит на корточках, чтобы немного успокоиться и возвращается к группе, словно ничего не было. Но странное чувство внизу живота, словно там внезапно завелось тысячу бабочек — которых туда, к слову, никогда не пускали, да и не особо собирались заводить и дальше. Тсукишима игнорирует любопытные взгляды друзей, а на вопросы лишь острит, уходя от темы.