Хрупкий

Аппараты равномерно пикают, где-то громко и надломленно, а где-то равномерно и ровно. Где-то появляется на свет новая жизнь, а где-то угасает. Но для сгорбившейся над постелью фигуры всё это не важно, для него существует только бледный мужчина на больничной койке и его состояние. Весь опутанный проводами, перебинтованный и бледный мужчина совсем не был похож на себя прежнего. Дима тяжко вздыхает, хватается за голову и низко склоняется. Он не смог уберечь его. Не смог защитить того, с кем обещал разделить все невзгоды. - Арсюш, прости, — шепчет надломленно Дима, осторожно касается чужих пальцев. - Я должен был быть рядом. Должен был оберегать тебя и нашего ребёнка. А вместо этого обхаживал твоего друга. Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить? И даже если простишь, смогу ли я себя простить? Будто в ответ на эти слова Арсений еле дернул пальцами, под веками заходили глаза и Арсений их чуть приоткрыл. - Арс, — облегченно выдохнул Дима, осторожно взяв его ладонь в свою. - Погоди немного, я сейчас вызову врача. - Ребёнок? - еле прохрипел Арсений, стараясь сжать пальцы, но ладонь Димы быстро пропала и пальцы Попова сжали лишь воздух. - Сначала нужно вызвать врача, — мотает головой Дима, спеша к двери. - Доктор! Он очнулся! Поспешите! В коридоре раздаются шаги в палату влетает уставший мужчина в белом халате, а за ним пара медсестёр. Они сразу обступают больного и начинали свои процедуры, пока Дима на ватных ногах вышел из палаты в коридор. Ему позвонили позавчера и сообщили о том, что Арсений попал в больницу, когда упал с лестницы. Врачи долго боролись за его жизнь и за жизнь их ребёнка, но всё же ребенка они не смогли спасти. Дима после звонка сразу сорвался в больницу, еле уговорив Серёжу остаться дома, и всё это время ждал: сначала возле операционной никак не мог найти себе место, а позже в палате, после того как ему всё же разрешили увидеть мужа. Дима совсем не спал за всё время, боясь пропустить момент, когда Арсений очнëтся или ему станет хуже. Сидел словно на иголках и судорожно ловил каждый вздох, подбадривающе шептал какую-то ерунду, всё не отпуская прохладную бледную ладонь из своих рук. Он потерял счёт минутам и часам, ведь его мир тогда сузился до одного человека, который всё ещё не приходил в себя. Доктор вышел через пару минут, посмотрел печально на Дмитрия и со вздохом начал: - О том, что Ваш супруг потерял ребёнка Вы уже знаете. Так же при падении он сломал средний и указательный пальцы левой руки, видимо пытался защитить голову, но всё равно у него трещина в затылочной области. Сильно вывернул голеностоп и берцовая кость левой ноги сломана. Так же множество ссадин и кровоподтёков, а ещё... Потеря крови при потере ребёнка. Вы ему не сообщили ещё? - Нет. Просто боюсь за его состояние, — поясняет растерянно Дима, хотя только потом понимает, что времени сообщать пока не было. - Даже если так, то скажите. Он уже всё понял, — настоятельно советует доктор, глядя устало и грустно. - Хорошо, — только и может ответить Дима, закусывая губу. Дима осторожно входит в палату, садится рядом с Арсением и долго на него смотрел. Омега выглядит потерянным, но всё равно бойко подмигивает альфе, хотя в глазах у него пустота и боль. - Спорим, что я сейчас выгляжу даже лучше, чем ты? - слабо улыбнулся Арсений. - Спорим, милый. А на что? - ласково спросил Дима, старательно улыбаясь и осторожно присаживаясь рядом. - Что мы попробуем ещё раз, — шепчет с надеждой Арсений, тянет руку к альфе. - Да-да, я знаю, что у тебя отношения с другим и близится развод, но мне хочется ребёнка. - Таааак, с чего ты взял, что я вообще буду с тобой разводиться? - притворно возмущается Дима, сразу же беря омегу за руку, осторожно сжимая его ладонь. - Но ты ведь любишь Серëжу. Я ведь не слепой и не бессердечный. Я хочу, чтобы вы были счастливы, — мягкая улыбка появляется на лице Арсений, когда он это говорит, и в его голосе нет ни капли сожаления. - Арсюш, если мы разведемся, то вскоре твой отец вновь... - качает головой Дима, прижимается губами к его ладони, закрывая глаза в ожидании неизбежного. - Я знаю, — шепчет убийственно спокойно Арсений и сразу пытается пояснить причину. - Просто если я забеременею, то шансов вновь стать чьим-то мужем будет очень мала. Отец буду счастлив, если у него будет внук. - Если ты забеременеешь - я останусь рядом. Я буду рядом до тех пор, пока могу, — обещает Дима, открывая глаза и решительно смотря на омегу. - Вот уж спасибо, обойдусь. У тебя скоро первенец родится, — фыркает Арсений, осторожно высвобождая руки из чужой хватки. - Своего первенца я потерял, — настаивает Дима, тяжко вздыхая. - Да и Серёжа только на втором месяце, а ты... Это ведь был пятый? - Допустим, — тихо соглашается Арсений, хотя по лицу сразу видно, что поспорить готов. - Но какая разница? Просто я попробую ещё раз. - Мы попробуем, — мягко поправляет Дима, осторожно касаясь пальцами руки омеги, будто спрашивая и тот тут же раскрывает ладонь. - И я всё равно буду тебе помогать. - Да ну ради Бога, — закатывает глаза Арсений, наконец хоть немного оживая. - Можешь хоть сколько помогать. - Вот и хорошо, — улыбается Дима, благодарно целуя кончики пальцев. - Идиот. Я больше не хрупкий. Перестань так надо мной трястись, — вздыхает Арсений, отдергивая руку и морщась, когда плечо пронзает боль. - Никогда не перестану, потому что для меня ты навсегда останешься ледяной дикой розой: такой прекрасной и опасной, но такой хрупкой, — заботливо шепчет Дима, наклоняясь ближе и целомудренно целуя омегу в лоб.