14.07.2016 Огайо
— Мне нужно будет уйти. — Я знаю, — Елена положила голову на плечо сестры. Они были в Огайо. Она не думала, что когда-либо вернётся сюда. Потому что никогда не думала, что будет достаточно свободной для этого. Но вот — она здесь. Сидит на качелях со своей сестрой и прижимается к ней так отчаянно, что наверняка выглядит жалко со стороны. Но ей на секунду плевать. Она знает, что это не надолго. Знает, что Наташе нужно будет уйти. Знает, что опять останется одна. Но так не хочется, ох как не хочется. — Я не хочу тебя оставлять. Хочу, чтоб ты была рядом, — Наташа принимается щекой к голове сестры. Она действительно не хочет уходить. Она бы осталась здесь, в этом мгновении, с сестрой. Она бы вечно любовалась этим закатом. Но жизнь устроена не так, а потому ей нужно уйти. — Но мне нужно уйти. — Я знаю, — Елена закрывает глаза и слабо улыбается, Наташа скорее чувствует это, чем видит. — Я бы хотела уйти с тобой. Знаешь, я бы хотела обычной жизнь. Без всего этого, просто жизни. Наташа знает. И от этого становится еще более грустно. В душе расцветает вина: она не спасла Елену, не защитила, оставила. Но она уже совершила эту ошибку. Больше не будет. — Думаю, я бы могла забрать тебя, — Наташа отрывается от сестры и тянет ее за подбородок, вынуждая смотреть на нее. — У нас с Вандой есть дом, ты можешь побыть там какое-то время. Освоиться. А я вытащу свою девушку из тюрьмы. А потом мы вместе выясним, что тебе делать, хорошо? У Наташи взгляд такой нежный-нежный, а у Елены душа рвется от любви, от чувств. Она кивает и утыкается носом в шею сестры, обнимает ее двумя руками и жмется так близко, словно стараясь слиться с телом сестры. Наташа влажно смеется и обнимает Елену в ответ, вдыхает запах травяного шампуня. Шепчет сестре в волосы: — Будь свободной. Научись жить. — Я не знаю, что это значит. — У тебя есть шанс узнать. А я всегда буду тут, чтоб помочь тебе в этом. — Спасибо. У Елены на глазах стоят слезы. Её жизнь только начинается. Она будет рада прожить её, а сестра будет здесь, чтоб помочь.21.11.2016 Нью-Йорк
Погода в Нью-Йорке оставляет желать лучшего. Лужи, холод, грязь и эта вечная серость уже действовали на нервы. А людей на улице не меньше. Все куда-то торопятся, толкаются, спешат. — Мэм, вы обронили! Кейт спешит за девушкой в длинном меховом пальто, ловко лавируя между прохожими. — Ну как же она быстро идёт, — бормочет Кейт себе под нос. Она же помочь хочет. — Подождите, девушка, подождите! Девушка останавливается и оборачивается. И Кейт не может дышать, и не потому, что только что бежала, а потому что это самый красивый человек, которого она когда-либо видела. — Да? — Вы уронили, — Кейт благодарит Бога, что ее голос не дрожит, как у какой-то школьницы. Она протягивает красавице ее перчатку и старается не краснеть. Давай же, Кейт, соберись! — Спасибо, это очень мило с вашей стороны, — девушка забирает перчатку и улыбается. Кейт кажется, что эта девушка хочет ее убить, настолько прекрасна ее улыбка. — Всегда пожалуйста, — Какое 'всегда пожалуйста', а? Боже, она безнадёжна. Они стоят посреди улицы, смотрят друг другу в глаза и молчат. Напряжение нарастает, и Кейт чувствует, как из горла рвётся кашель. Она только открывает рот, чтоб что-то сказать, но девушка её опережает. — Ну спасибо, ещё раз, я пойду, хорошего вечера, — она вновь улыбается Кейт, разворачивается и уходит. — И вам, — шепчет Кейт в спину девушки. Она действительно никогда ещё не встречала таких красивых людей. А может, то был не человек? Вдруг все эти рассказы про зеленых инопланетян — правда? Ну, Тор же есть, например. Он, конечно, не инопланетянин и хороший, но. — Девушка, простите, вы так и будете стоять посреди дороги? — Её грубо пихают в сторону и она вдруг вспоминает, где находится. — Ох, простите, — но её уже никто не слушает. Кейт вздыхает и старается выкинуть девушку из головы. Какая разница, они же всё равно больше не увидятся.27.11.2016 Нью-Йорк
Она невообразимо опаздывала. Опять. Мама ее убьет. Однозначно. И это дождь. Когда уже в Нью-Йорке будет нормальная погода? Вся эта серость, мрачность, туманность.. Помойка какая-то, а не город. И нет, это не вся эта грязь и страх скорой смерти от рук матери на нее действует. Она всегда так думала. Да. — Мисс Бишоп, — охранник любезно пропускает ее внутрь. Кажется его зовут Шон. Или Джон? Боже, не важно. Главное как можно скорее снять этот плащ. И молиться, чтоб этот "важный" ужин был именно таким. "Важным". Она делает все так быстро как только может. Но конечно, конечно, она цепляется за этот чертов стул. И всё. Стул на полу. Кейт на полу. Ее самооценка на полу. Но ладно. Как там говорится? Не давай стулу испортить тебе день. Явно не так, но ее это мало волнует. Она входит в столовую как раз в тот момент, когда Элеонор усаживает гостя за стол. Она даже не опоздала! Ну, немного. Потому что они явно должны были встретиться до обеда. Ну это мелочи. Всегд час. Ничего страшного. Все нормально. Все хорошо. Ладно. Все нормально ровно до того момента, пока Элеонор не ловит ее взгляд. Первое желание Кейт это как можно скорее покинуть этот дом. Развернуться и бежать прочь без оглядки. Но видимо, в другой жизни. — Прошу прощения за опоздание, — она очень старается, чтоб ее голос звучал так, словно она раскаивается в содеянном. — Вы знаете, пробки, все такое. — Сядь, — мать резко прерывает ее и указывает на стул рядом с собой. Кейт садится и впервые поднимает взгляд на этот "важный" ужин. И у нее сразу же перехватывает дыхание. — Кейт, знакомься. Это Елена. Она здесь, чтоб обсудить ее трудоустройство. — Очень рада вас встретить, мисс Бишоп, — гость, "важный" ужин, самая красивая женщина, которую Кейт когда-либо видела заговаривает. И Кейт кажется, что она не может дышать дважды. В комнате воцаряет тишина. И лишь через минуту Кейт понимает, что женщины ждут от нее ответа. — Изивните, я.. — "засмотрелась на ваше красивое лицо?", "потерялась в своих похотливых фантазиях?", "уже распланировала всю нашу жизнь до старости?" Какой, черт возьми, ответ будет считаться уместным? — Я задумалась, — о, ну да, это же лучше! — Приятно встретиться с вами тоже. Хотя я слабо понимаю, почему я вообще должна здесь быть. Последнее предложение она адрессовывает матери, но та не отвечает: Ларри, их повар, выносит еду. Пока три женщины приступают к трапезе, Кейт украдкой разглядывает Елену. Вау. Как бы. Ну. Вау. — Видишь ли, — Элеонор вырывает Кейт из ее сладких фантазий, — Елена здесь, потому что я предложила ей работу. Ты здесь, потому что она будет работать на тебя. Кейт переводит взгляд с Елены на мать. И обратно. Как бы, что? Зачем этой женщине работать на нее? Она учится! В колледже! Она даже не изучает бизнесс, чтоб Елена могла быть ее бухгалтером. Или что-то вроде того. — Я не понимаю, — потому что она не понимает. Эта Елена вообще кто? Может, она художник? И будет рисовать обнаженные натуры Кейт.. — Ваша мать имеет в виду, мисс Бишоп, — когда эта женщина говорит, все внимание Кейт приковано к ней. И не важно, что это происходит даже если Елена молчит. — Что я была нанята ей в качестве вашего телохранителя. Кейт нужна минута, чтоб понять, что это вообще значит. Но когда это происходит, в ней вспыхивает гнев. — Что? Зачем? Мама! — она готова взорваться. Но ни одна из женщин не обращает на нее внимания. Это злит ее еще больше. — Мне не нужен телозранитель! — Это не обсуждается, Кейт, — ее мать всегда была властной, но это.. Это уже ни в какие рамки! — Я не хочу! — Простите, мисс Бишоп, — Елена опять вмешевается. На ее лице играет тонкая усмешка. Она что, считает ее ребенком? — Уверена, вам не нужна наседка, — нет, она так не считает, очевидно, — но под моим присмотром вы будете хотя бы приходить вовремя. И она улыбается. Улыбается! Кейт задыхается. Да что это вообще значит! — Я.. Вы.. Там были пробки! — Как скажете, мисс Бишоп, — мда, было бы так неплохо прикоснуться к этой улыбке губами.. — Меня зовут Кейт! Не мисс Бишоп. Мне не сорок. — Это рабочий профессионализм, мисс Бишоп. — Как твой работадатель, я приказываю тебе остановиться! — Хватит! — ох, она и забыла, что Элеонор все еще тут. — Приятного аппетита. После обеда мы обсудим все детали. — Да, мама, — она все еще смотрит на Елену. А Елена смотрит в ответ. Что ж. По крайней мере, это будет весело.28.12.2016 Питер
— И она толкнула меня прямо в лужу, представляешь? В ответ последовал смех. Наташа и Елена сидели на просторном диване в доме Мелины. Бывшие вдовы решили отпраздновать Рождество и Новый год здесь, под Питером, вдали от людей, криков и шума. В тишине, в уюте. Семьёй. Елене было так тепло, так здорово, что она невольно расслабилась. В её глазах отражались огни гирлянды, ёлка и улыбки матери и сестры. Она наслаждалась этим, и ей бы очень хотелось продлить этот момент надолго. Но ничто не вечно, а потому она с блеском глаз ловила нежные движения рук Мелины, прятала глубоко в душе смех Наташи, эти тёплые взгляды. — Когда мы увидим твою девушку? — Голос Наташи вырвал Елену из размышлений. Сестра смотрела на неё со смесью азарта и реального интереса. Елена прищурилась. — Прости? — Ну о ком мы сейчас говорим? Я думала, эта Кейт твоя девушка, — Наташа ухмыльнулась и откинулась на спинку дивана, не спуская глаз с сестры. Елена растерялась. Кейт не была её девушкой. Да их подругами было сложно назвать. Кейт была её работой. Да, они сблизились, стали непозволительно близки. Но Кейт уж точно не была её девушкой. И не важно, какое сильное разочарование этот факт приносил Елене. Елена ничего не чувствует. Она не должна быть расстроена. Она вдова. Она сделана из мрамора. — Эй, вернись ко мне, — Елена резко подняла голову и столкнулась с взволнованным взглядом зеленых глаз сестры в десяти сантиметрах от ее лица. Елена втянула воздух через нос и медленно выдохнула. Она становится такой чувствительной. — Э, прости, я немного задумалась, — Наташа не стала выглядеть менее взволнованно — она точно знала, о чём думала её сестра. — Кейт мне не девушка, что за глупости! Елена нелепо рассмеялась и попыталась отдалиться, но рука сестры держала её крепко. Две девушки остановились, смотря друг другу в глаза. Наташа выдохнула и отпустила сестру. Елена попыталась ободряюще улыбнуться. Она хотела провести праздники, без мыслей о Кейт. Но, очевидно, этот блеск в глазах сестры ей этого не позволит. — А кто тебе Кейт? Мне кажется, вы так близки, — Наташа хитро улыбнулась. Елена закатила глаза. Нужно было срочно менять тему. — А твоя девушка где? Кажется, она обещала какой-то невероятный подарок на Новый год, — перевести тему на Ванду было гениальной идеей. Наташа никогда не упускала шанса поговорить о смысле всей её жизни. — Не вздумай переводить тему, моя сестрёнка влюбилась, мне необходимо всё знать, — не прокатило. Елена вздохнула. Может удастся улизнуть на кухню, пока Наташа отвлечётся? — Елена влюбилась? Ничего себе, и кто эта счастливица? — Из кухни зашла Мелина. Да, улизнуть точно не получится. Елена закатила глаза, наверно, в тысячный раз за этот вечер. Чем дольше она смотрела на двух женщин перед ней, тем больше понимала, что ей не отвертеться. Чёрт её за язык потянул. — То есть факт того, что это может быть парень, вы даже не рассматриваете? Женщина, если у меня сестра лесбиянка, это не значит, что я такая же! И вообще. — Елена, мы ждём, — да, последняя попытка перевести тему с треском провалилась. Ох, как же Елене хотелось стереть эту наглую ухмылочку с лица сестры. Ох, как руки чесались врезать Наташе. Елена глубоко вздохнула. — Я повторяю, у меня нет девушки, и я ни в кого не влюбилась. — Да-да, продолжай врать. — Я не вру! — Да у тебя это на лице написано. — Ах, у меня написано? Да я тебе сейчас сама на лице понаписываю такого, так твоя девушка. — А ну успокоились, — Мелина грозно возвышалась над двумя девушками, что в любую секунду были готовы кинуться друг на друга. — Вы что за балаган развели? Елена, мы тебя не заставляем, захочешь — расскажешь. Но нам бы очень хотелось узнать, что за девушка околдовала нашу Еленочку. Наташа, отстань от сестры. Сёстры синхронно закатили глаза, что заставило Мелину в сотый раз задаться вопросом, как они могут быть не кровными родственниками? — У меня действительно нет девушки. Мы с Кейт подруги. Она милая и хорошая. И веселая, и готовит мне макароны с сыром. Но я не влюблена! — Ага, и это не у тебя тут сердечки из глаз сыпались, да? — Не сыпались! — Ну да, ну да. Да я с таким ж выражением лица про Ванду рассказываю, но я не отрицаю, как идиотка, что безумно влюблена. — Так я теперь идиотка? Ах ты! Когда в бой пошли подушки и крики стали громче, Мелина вышла из комнаты. Да, две её дочери полные идиотки. Мелина закатила глаза и улыбнулась. И всё-таки Еленка влюбилась!06.01.2017 Нью-Йорк
— Как прошли твои праздники? — Елена плюхнулась на диван в центре квартиры, с бутылкой какого-то русского напитка в руках. Кейт надеялась, безалкогольного. Но спросить побаивалась, кто знает, что этой русской в голову взбредёт? — Скучно. Ещё один рождественский прием. Все эти чопорные люди, заносчивые взгляды. Терпеть их ненавижу, — Кейт присела рядом с Еленой, с ногами забравшись на диван. Елена кивнула и протянула Кейт бутылку. Брюнетка с опаской покосилась на протянутый предмет, затем перевела взгляд на блондинку. Та ей подмигнула и сделала ещё один глоток. Долго думала, значит. Это был не первый вечер, который они проводили так: сидя на диване, в квартире Кейт. Елена пила, Кейт наблюдала за ней. Это почти вошло в привычку. На фоне всегда шёл какой-то фильм, но им обычно никто не был заинтересован. Конечно, работа Елены — присматривать за Кейт днями и ночами, но это не мешает Кейт бесконечно болтать о своем дне, людях и еде. Елене это, видимо, тоже нравилось, если судить по её тонким улыбкам, смеху и нежному взгляду. Её глаза сияют, и Кейт не может думать ни о чём, кроме того, как ей хочется её поцеловать. — Ты опять смотришь, — Елена смеётся, откидывая голову, и её волосы так красиво рассыпаются. Как тут отвести взгляд? Кейт смущается и краснеет, заставляя Елену смеяться громче. — Я не смотрю. — Смотришь. Знаешь, моя сестра сказала кое-что, — Елена делает ещё один глоток и хитро поглядывает на всё ещё красную Бишоп, но не продолжает говорить. Кейт теряет терпение. — Ты провела с ней праздники, уверена, она явно что-то сказала. Если это что-то важное, может, ты скажешь уже? — Ты такая нетерпеливая, — А она ещё и издевается! Кейт вздыхает и думает, как её мать могла ей нанять такого ужасного телохранителя? Елена на другом конце дивана давится напитком и смеется, бросая нежные взгляды в сторону Кейт. И нет, они совершенно не смущающие. — Ты такая забавная, Кейт Бишоп! Мне это в тебе и нравится, — Кейт моргает. Сердце ускоряется. Она никогда раньше не говорила, что Кейт ей нравится. — Моя сестра сказала что-то очень забавное, — Елена вдруг становится серьезной, и Кейт, несмотря на внутреннюю радость и волнение, напрягается. — Она сказала, что ты моя девушка. — Она. что? Кто? Что. Почему, ты? Чего? — это явно не то, чего она ожидала. Это было явно последним, чего она ожидала. Очевидно, это слишком красочно отразилось на её лице, потому что Елена издала странный смешок и отвела взгляд. — Видимо, я слишком много о тебе говорю. Но это ничего не значит, ну да. Это так просто, чтоб ты знала, — в её глазах мелькает такая уязвимость и неуверенность, что Кейт хочется её обнять. Но если она думает правильно, то. Кейт подвигается к Елене ближе на диване и разворачивается к ней лицом. — Эй, посмотри на меня, — она осторожно касается пальцами подбородка Беловой, разворачивая её к себе лицом. В глазах напротив мелькает что-то такое удивительно родное и нежное, что желание поцеловать Елену становится практически неуправляемым. — Знаешь, это может кое-что значить. — Правда? — Елена шепчет, находясь в десятке сантиметров от лица Кейт. Кейт улыбается и наклоняется чуть ближе. Елена смотрит ей в глаза и всего на полсекунды отводит взгляд вниз на ее губы, но Кейт хватает этого мгновения. — Можно я тебя поцелую? — Бишоп тоже шепчет почти в губы телохранителя. Ответом ей служит лёгкий кивок головы. Она больше не медлит, прижимаясь губами к губам девушки напротив. Поцелуй быстрый, неглубокий, но нежный. Они отстраняются друг от друга, но не отходят далеко. Кейт забирает бутылку из рук Беловой, не разрывая зрительного контакта, и улыбается. Глаза Елены сияют. — Я бы очень хотела, чтоб это что-то значило, — Кейт надеется, что это будет что-то. Потому что это же Елена. Потому что если есть хотя бы шанс, она не готова его упустить. — Я бы тоже, — сильные руки притягивают Кейт ближе, и признание Елены тонет в новом поцелуе.16.06.2017 Нью-Йорк
— Эй, ты, — слова ударяют Кейт в спину, и она сразу напрягается. Обычно за этим не следует ничего хорошего. Но она не оборачивается, а просто продолжает идти вперед. — Перестань пугать девушку, — раздается другой голос, явно женский. Вероятно, они не хотят причинить ей вреда. Но это могут быть какие-нибудь попрошайки. А ей точно не хочется иметь с ними ничего общего. Особенно сейчас. — Да я не пугаю ее! — первый голос опять говорит. Это тоже женщина, понимает Кейт. — Я не виновата, что она пугается. Да постой же ты! Она чувствует прикосновение к плечу и сразу отскакивает. Руки автоматически становятся в стойку. Но еще через секунду она понимает, что никакой опасности нет. Однако в ответ на ее мысли ее сердце начинает биться два раза чаще. — Привет! — ее голос слишком высокий? Ее голос слишком высокий. О Боже. Это же Черная Вдова и Алая Ведьма. Но что более ужасно. Это Наташа, сестра Елены. И Ванда, жена Наташи, сестры Елены. О Боже. А чточ если они скажут, что Кейт не подходит Елене? А что, если.. — Эй, ты, салага, — Наташа протягивает ей руку для рукопожатия. — Давно хотела с тобой познакомиться. Моя сестра говорит о тебе не замолкая. Кейт уставилась на руку шпионки. У нее, наверно, сердечный приступ. Или инфаркт. Что-то явно не так. — Кейт, — она с трудом отрывает взгляд от руки Наташи и смотрит на Ванду. Та тепло улыбается, и Кейт немного расслабляется. — Давайте зайдем в кафе? Тут холодно. Мне срочно нужен горячий шоколад. Наташа нежно смотрит на жену, и Кейт невольно улыбается. Они такие милые! Да и горячий шоколад звучит неплохо. Возможно, все будет не так плохо, как она ожидала.Октябрь 2023 Где-то в глубинке
Холодно. И тихо. Тут всегда тихо, но сегодня особенно. И её это пугает до безумия. Рядом Кейт шепчет что-то простое, наверное, утешительное, но она не может разобрать и слова. Она спешит вперёд. К дому сестры. То место, которое она может назвать своим вторым домом. Она ускоряет шаг и молится, молится всем Богам, чтоб её мысли не сбылись. Она старается вообще не думать. Тропинка поднимается в гору, она не сбивает шага. Кейт следует за ней по пятам. Ей тоже страшно, она может чувствовать её страх на кончиках пальцев. Иногда она проклинает своё умение читать людей. Ей иногда страшно видеть чужие эмоции. В отличии от своих. Их она боится видеть и чувствовать всегда. Они поднимаются на крыльцо. В окнах темно. На крыльце грязно. Она старается дышать. Стук. В ответ тишина. Нет-нет, рано паниковать, они просто не услышали! Сейчас она постучит ещё раз, они услышат, её сестра откроет дверь и улыбнётся. Скажет, как она скучала, обнимет её. И всё будет хорошо. Она стучит ещё раз и ловит взгляд Кейт. Он, на удивление, пустой. Она старается не думать, что это значит. И стучит ещё раз. Её терпения не хватает, она готова выломать дверь и ворваться. Но тут слышатся тихие шаги. Сердце стучит быстрее. Замок проворачивается, и двери открываются. Ванда. Непривычно тихая и грязная. И выглядит такой пустой и одинокой. Она смотрит ей в глаза и понимает. Понимает, но не верит. Потому что это её сестра, это Наташа. Но она всё ещё смотрит в глаза Ванды. В глаза девушки Наташи. А глаза у неё опухшие, красные и такие совершенно больные, что Елена рушится в мгновение. Она чувствует, как Кейт хватает её за локоть, видит, как Ванда опускает голову. Перед глазами плывет. Звон в ушах. Она видит себя будто со стороны. Что за звук? Через мгновение она понимает, что это её крик. Она падает на колени. Ногти впиваются в ладони. Она поднимает голову и смотрит на Ванду. Та шепчет ей одними губами. Плачь. И она ломается окончательно.19.12.2025 Нью-Йорк
Дома тепло и хорошо пахнет. Дома Елена и Лаки, удобно устроившийся у нее на коленях. Дома фоном шумит телевизор и пицца стынет на столе. Дома приятно. Дома не должно быть секретов. Поэтому Кейт не может сидеть ровно. Она хочет, так хочет рассказать, поделиться. Но ей так страшно, что страшно от того, что страшно. Поэтому Кейт продалжает ёрзать и смотреть в телевизор, совершенно не замечая, что происходит на экране. — Так, что происходит? — Елена смотрит прямо на брюнетку с беспокойством в глазах. Когда Кейт не отвечает, блондинка продолжает: — ты сегодня сама не своя. Чего ты дёргаешься? Расскажи мне. Ох, Кейт так хочет. Но ей так страшно. Но это же Елена, верно? Она ее любит. Они любят друг друга. Всё должно быть хорошо, верно? Даже если все совсем не хорошо. — Я.. Я не знаю, как об этом сказать, — наконец удаётся сказать Кейт. И она тут же понимает, что совершила ошибку. В глазах Елены мелькает что-то непонятное и она напрягается. Вся она будто готовится к прыжку. Ох, кейт должна была знать лучше, с Елентной-то историей с предательством и отказом, что это не лучший выбор слов. — Нет, стой, это не то, о чем ты подумала! — она спешит успокоить свою девушку, пока не стало слишком поздно. — Это обо мне. О моей работе. Точнее. Боже, я не знаю.. я.. — Кейт, — мягкость в голосе блондинки заставляет кейт замолчать, — что бы ты ни собиралась мне сказать – я выслушаю. И помогу, ты же знаешь. Глаза напротив светятся такой добротой, что Кейт плакать хочется. — Я встретила кое-кого. Мы вроде как работаем вместе теперь. Ну, мы познакомились случайно, и я теперь ему вроде как помогаю. Я имею в виду, что он мне помогает. Ну, то есть, — она путается в словах и старается не смотреть на Елену. Потому что если она спросит.. — Эй, милая, — говорит Елена, и Кейт поднимает голову, — не торопись. Кого ты встретила? Пульс Кейт учащается, глаза начинают бегать. И не отвертеться. И Елена замечает это, хмурится. — Кейт, кого ты встретила? — Елена.. — Кейт. Кейт отводит глаза в сторону, и голос ее тише шёпота: — Клинта Бартона. — Кого? Кейт? Елене наконец удается поймать взгляд девушки. Она видит в ее глазах столько много разных эмоций, но не может их прочесть. От этого она начинает переживать еще больше. — Кого, кейт? — Клинта Бартона. На минуту воцаряет тишина. Кейт смотрит на Елену, видит, как на ее лице сменяются эмоции. Кейт все еще страшно. И по взгляду Елены она думает, что не зря. — И ты ему помогаешь? — голос Елены лишен привычной нежности. Только строгость и формальность. — Елена, послушай.. — Нет, ответь мне, — ее поза жесткая и глаза смотрят слишком серьезно. Но за этой серьезностью скрыта такая боль, уж кейт-то не знать.. — Да, я ему помогаю, но это.. Она обрывается, когда Елена встает. Лаки падает с ее колен и недовольно воет, но ни одна из девушек не обращает на это внимания. — Нет. Ты ему помогаешь. Он убил мою сестру, а ты ему помогаешь, — Елена даже не пытается скрыть своей обиды и боли, и Кейт от этого умирает внутри. Она этого и боялась. — я не хочу слушать оправдания, Кейт. Сейчас я не хочу от тебя ничего слышать. — Нет, Елена, послушай, пожалуйста, — Кейт старается, чтоб ее голос не звучал слишком отчаянно, но это вряд ли выходит. — Я не хочу тебя сейчас слушать. Я люблю тебя, но мне нужно подумать, — искренность и боль в голосе Елены просто обезоруживают, и у Кейт не находится слов, чтоб ее остановить. Она молча стоит у своего кресла, хотя она и не заметила, когда встала, пока Елена хватает телефон с тумбы и прыгает в окно. Телевизор все еще идет на фоне. Лаки скулит на уже пустом диване. Всё так же тепло, но без нее уже не дома. Кейт, наконец, даёт волю слезам. Именно этого она и боялась.20.12.2025 Где-то в небе
Руки чесались написать. Уже второй день. Боже, она же знает. Знает, что она не виновата. Знает, что он не виноват. Она поняла это в тот момент, когда в тот же вечер ссоры с Кейт разыскала этого Бартона. Когда увидела, как он сломан. Да, она никогда не была экспертом по человеческим чувствам, но даже она могла сказать это по нему. Она слабо понимала на что она вообще злилась. Она даже не злилась. Ей просто было обидно. Что тот человек, которому она доверяет всё и чуточку больше мог ее предать. Ну да, это даже не предательство как таковое, но ведь на тот момент они обе думали, чьо это он убил Наташу. Но Кейт ведь пыталась сказать ей, что он не виновен, а она не дала ей сказать. Она виновата, она знает. И эта чертова гордость.. Черт, не было бы этого задания, она была бы уже в их квартире. Она бы придумала тысячу и один способ извиниться перед Кейт. Но она не может, потому что летит на высоте несколько тысяч метров без возможности связи. Она напишет ей, нет, позвонит. Сразу, как только приземлится. Позвонит и извинится, что погорячилась. Обязательно. Они поговорят, она простит ее и всё будет хорошо. Все будет, это точно.22.12.2025 Нью-Йорк
Елена выбегает из такси и мчится туда, где мелькают огни пожарных машин. Она старается дышать, старается не дать своим эмоциям взять верх. У неё плохо получается, но она старается. Здание огорожено, дорога перекрыта машинами. Вокруг столпилась пара зевак. Елена протискивается мимо них и направляется прямиком в их квартиру. — Мэм, вам сюда нельзя, — её останавливает за руку спасатель. Злость закипает в ней, буквально, в доли секунды. Мужчина преграждает ей дорогу, мешает пройти туда, где она должна быть. Она просто очень надеется, что её Кейт там не было. Она просто очень старается об этом не думать. — Это моя квартира, придурок, — возможно, ей не стоило огрызаться, но волнение в ней дошло до точки, и если этот наглый мальчишка посмеет ей указывать и дальше, она перестанет сдерживаться. — Простите, мэм? Вы Кэтрин Бишоп? — в его голосе сквозит насмешка и какая-то затаенная печаль, что раздражает Елену больше. — Это моя девушка, придурок, — его лицо меняется в мгновение, но она на него уже не смотрит. Резкий удар рукой в живот, а потом коленом по подбородку, и она проскальзывает мимо. Она поднимется вверх по обгорелой лестнице и останавливается перед входом в их квартиру. Она выдыхает и делает шаг вперед. Она ступает на пепелище. Два других спасателя, что до этого разгребали то, что раньше явно было шкафом, останавливаются и смотрят на неё. Все её силы направлены на сдерживание эмоций, она не может ничего сказать и просто ждёт, когда ей объяснят. Когда же они скажут, что она в порядке. — Кто вы? — Один из мужчин подходит к ней, но на неё не смотрит. — Как она сюда попала? Она оглядывается и видит того спасателя, что пытался её задержать. Он выглядит странно взволнованным, и проявление эмоций на его лице пугает её. Но это было бы не то, в чём она призналась бы. — Она ударила меня! И она говорит, что она девушка хозяйки квартиры. На мгновение воцаряется тишина. Елена переводит взгляд с одного спасателя на другого. — Что ж, — второй спасатель отходит от шкафа. — Если это так, то вам, в любом случае, скоро позвонят. Елена забывает, как дышать. Как по волшебству звонит телефон. Она на автомате отвечает на звонок. Голос в трубке. — Мисс Белова, как контактному лицу, мы должны вам сообщить, что сегодня ночью в центральную Нью-Йоркскую больницу была доставлена Кэтрин Бишоп, находящаяся в критическом состоянии.23.12.2025 Нью-Йорк
У Елены тряслись руки. Нет, это невозможно, пожалуйста, пожалуйста. Не забирайте ещё и её. Она — всё, что у неё осталось. Дайте им ещё времени, пожалуйста. Пусть она будет в порядке, пусть она будет жить. Молю, дайте нам ещё мгновение, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Она слышит шум вокруг, но не может его определить. Перед глазами всё белое. Какой идиот придумал делать больницы белыми? Белый. Ужасный цвет. Она так боится обернуться… боится увидеть его, услышать то, что он скажет. Потому что она — всё, что у неё есть. Всё, что у неё осталось. Она не может потерять её. Её смысл жизни. Но она тут. Она старается не думать, но её так учили, она ненавидит это. Она видела квартиру. Она знает, какой будет вердикт. Она знает, каков её приговор. Она знает, а потому боится сильнее. Она молится об ошибке. Молится тем богам, о которых никогда и не слышала. Она так хочет к ней прикоснуться, она хочет её обнять. Она боится, что те прикосновения были последними. Она надеется так отчаянно, так сильно, что грудь рвётся. Она надеется на счастье. Она надеется, что она сможет идти. Она, блядь, живёт ей, и она умрёт, как только её сердце перестанет биться. Она не может. Не может быть здесь. Она ненавидит это место всей душой, ибо оно отнимает. Она молится, молится и молится. Это всё, что ей остается. Ей кажется, что она спит и не спит одновременно. На часах давно за четыре утра. Её трясёт. Перед глазами всё белое и красное. Пятна и пятна. Она не хочет ничего видеть и слышать. Ей хочется исчезнуть. Она слышит, как открываются где-то двери. Ее разрывает от надежды и страха, она не может поднять головы. — Мэм. Она через силу встает, всё ещё не готовая посмотреть на врача. Она шатается, ноги не слушаются. Доктор молчит, что пугает её ещё больше. Она смотрит на него всего на мгновение. И разбивается в следующее. На лице мужчины напротив — горе, сочувствие, сожаление и смерть в глазах стоит. А у неё все чувства резко исчезают. Она не чествует Ни че го Вообще. А это куда страшнее. Она закрывается, как цветок за секунду. Она уже точно знает, но не может, не может этого понять и принять. — Мне жаль, мэм. Вы можете уходить. Мы свяжемся с вами. Она видит, как он уходит. Она стоит ещё несколько секунд. Резко разворачивается и уходит. На диванчике в зале ожидания остаётся зелёное пальто. Больничный белый заливает все мысли и чувства. И остается только три слова. Кейт Бишоп мертва.24.12.2025 Нью-Йорк
Он стоит перед ней на коленях. По его лицу стекает кровь, взгляд загнанный и смирившийся. Он не пытается бежать, не пытается сражаться. Знает, что бесполезно. Она настроена решительно. Она отомстит ему. За всё то, что он сделал. За всё то, чего он не сделал. Её сестра. Её чудо, её благословение. Её образ, её идеал. Её дом и лучшее место. И она мертва по его вине. Он убил её, его руками или косвенно, но убил. И она мстит за неё. Она лишит его жизни так же жестоко, как он лишил её. Ей плевать на всё. Она убьёт его, и ничто её не остановит. Он убил Кейт. Маленькую глупую Кейт. Он убил её. Она мертва по его вине. Он втянул её в эту глупость, в этот беспредел. В эту заварушку. И она мертва. Мертва по его вине. Если бы не он, она была бы жива. Она бы жила, дышала и улыбалась. Он лишил её всего. Её смысла жизни, её кислорода. Он нагло растоптал её чувства. Он убил всех тех, кто был ей так дорог. Он причинил боль всем тем, кого она так любила. А она за это убьёт его. Она разрушит всю его жизнь, она убьёт его, она сломает его. Её некому теперь остановить, а он виновен. Она сама судья, сама выносит приговор. А потому Клинт Бартон умрёт этой ночью. В небо взлетает дубинка. Она же наносит последний удар. Бездыханное изуродованное тело падает на лёд.25.12.2025 Нью-Йорк
Она думала, что станет легче. Думала, что сможет дышать хоть на секунду. Но этого не произошло. Но должно же было! Она отомстила — тот, кто лишил её жизнь смысла, наказан и гниёт в могиле. Так почему же так тошно? Почему она не может сдвинуться с места, не может есть и пить. Не может спать. Сон — отдельная пытка. Она пытается дышать, сосредоточиться, отвлечься. Но как только она закрывает глаза, всё заливает красным и чёрным. Она слышит крики. За ней тянутся сотни рук, сотни убитых ею, сотни случайных жертв. Ей снится Наташа, Наталья. Ей сниться Кейт. Её Кейт. Её малышка, её детка. Любовь всей её жизни. Её душа и сердце. Её воздух и вода. Она улыбается ей, и Кейт улыбается в ответ. Она пытается её коснуться, пытается хотя бы что-то сказать, но слова не выходят, а руки проходят сквозь. И это убивает сильнее. С каждым днём существовать, не жить, уже нет, становится всё труднее и труднее. Она пытается, правда пытается. Но ничего не выходит, и она тонет, тонет сильнее и глубже.06.01.2026 Письмо
Мне так жаль. Мне просто так жаль. Я. Мне жаль, прости. Просто прости, прости меня. Я умоляю о прощении, зная, что уже никогда не получу ответа. Я наговорила много лишнего того, что не имела в виду. Прости. Мне так так жаль. Я знаю, что это бессмысленно, но мне так жаль. Самая моя ужасная ошибка, которую я никогда себе не прощу. Я оставила тебя. Ушла, когда ты так сильно нуждалась во мне. А потом не смогла вернуться, когда тебе никого, кроме меня, не надо было. Мне жаль. Я молюсь на коленях, зная, что я не заслуживаю прощения. Прости. Я знала, что я не заслуживаю всего этого. Знаю, ты говорила другое, но это была самая очевидная ложь из всех. Мне жаль, что я поняла это слишком поздно. Прости. И прощай. Я должна сказать это. На этот раз окончательно, навсегда. Выдохнуть и забыть. Простить и быть прощённой. Мне жаль, но я не могу сделать этого. И никогда не смогу. Ты слишком глубоко в моём сердце. Прости. Но не прощай. Любви всей моей жизни от Елены Беловой.04.03.2026 Где-то в глубинке
Мелина. Мне не хотелось бы сообщать вам такие новости. Мне бы вообще не хотелось когда-либо сообщать такие новости. Но я должна, потому что обещала. На самом деле, я никогда не хотела этого обещать, но меня не спросили. Но это не обо мне. Оказывается, я экстренный контакт Елены. Мне позвонили вчера вечером. Тело Елены было найдено в одной из ванных комнат в Нью-Йоркском отеле, в котором она остановилась. Я не поверила. И не верю до сих пор. Но я видела тело, Мелина. Это она. Они сказали, что она выпила какой-то сильнодействующий яд, опознать который у них пока не получилось. Мне жаль, что я не смогла усмотреть и за ней. Вы доверили мне обеих своих дочерей, а я свела их в могилу. Я передаю вам шефство. Кто-то должен заняться похоронами. За последние полгода это будут мои третьи похороны близкого мне человека. Но это всё ещё не обо мне. Вы потеряли дочь. Я не могу знать, что вы чувствуете, но могу представить. Я подвела вас и Наташу. Я подвела Кейт. И конечно, я подвела Елену. Но я должна оставаться сильной, да? Я должна оставаться. Хотя всё, чего хочется, это уйти туда, где они все. Но это всё ещё не обо мне, простите. Ванда Романофф — та, что не умеет хранить людей. Да и хоронить я их не умею.