Печальная повесть об ориентации Эрика

С самого начала Эрик не придавал этому значения: нравится ему мельком подглядывать за парнями в раздевалке, нравится смотреть на выпирающие рёбра, пресс или мужские бёдра, мечтая к ним прикоснуться. Какому парню не хочется помериться у кого больше или лучше? Все через это проходили, поэтому Эрик долгое время делал вид, что ничего не происходит. К сожалению, с возрастом желание прикоснуться к мужскому телу не пропало, а становилось всё сильнее. Из-за этого у «бедного девственника», как любили его называть друзья, развился комплекс икс под название «срочно найти себе девушку», по которому он слепо следовал, постоянно натыкаясь на множество вил, легко протыкающие его уже давно окровавленное сердце. Казалось, это было бесполезно, но Эрик не привык сдаваться, ведь это единственное, что у него оставалось. Обозленный и отчаянный, он слонялся по гоуконам как чокнутый, в надежде, что его судьба обязательно окажется где-то поблизости, упадёт в его руки и они обязательно останутся вместе с двумя кошечками, одной собачкой и маленькой непослушной дочкой, носящийся по маленькому двору их дома. Он будет вечно сжимать теплую женскую ладонь в своей руке, и складывать голову на макушку, оставляя на ней легкий поцелуй. Конечно, у Эрика было хорошо развито и воображение и фантазия, вот только они как-то вообще не сходятся с его безоблачной и угрюмой реальностью. Но бог существует, иначе никак нельзя оправдать тот факт, что сейчас рядом с ним сидит милая, привлекательная, а самое главное смешная девушка, дружелюбно разливающая саке по бокалам. Потрясающе. Давно Эрик не испытывал это чувство, будто его тело где-то не здесь, а голова не на своих плечах. Впрочем, кажется, он давно так не напивался. И этому явно не способствовала незнакомка, сидящая рядом и жертвенно подливающая алкоголь только ему в стакан, как будто завлекая в ловушку, собственноручно поставленную намного раньше, чем Эрик мог предположить. Именно поэтому он просыпается в чужом доме, совершенно не помня — как, зачем и кто — привёз его сюда, валяться почти голым на явно разваливающемся диване. Быстро мотая головой, Эрик садится и моментально жалеет об этом. Хватается руками за голову, пытаясь сдержать, бешено рвущуюся наружу боль. Больно настолько, что, кажется, это стучат ему прямо на ухо в огромную наковальню. Невыносимо. Эрик стонет и оглядывает помещение, в котором оказался по какой-то чистой случайности. Он ненавидит пить, но всё равно это делает. Комната не богата материально, но духовно. Множество наград свисают с полок, приколоченных очевидно плохим строителем, выглядит она так, будто грохнется прямо сейчас без малейшего намёка на это. Разбросанные исписанные листы бумаги по полу валяются так «по-фэншую», а огромный микрофон, приделанный к потолку выглядит точь в точь, как те знаменитые лампы, которые Эрик видел по телевизору однажды. И, конечно, его внимание привлекает гора одежды, небрежно набросанная от ленивости своего хозяина, но не это важно — важна лишь его верхушка. Форма футбольной команды университета, где непосредственно учится неудачник Эрик, лежит и маячит переизбытком красного. Горит. Живот привередливо урчит. Это первый и самый явный знак того, что у Эрика большие проблемы. Его живот очень чувствителен, когда понимает — задница в зоне опасности. Первая мысль: это бежать. Сейчас. Куда глаза глядят. Вторая мысль: хорошо подумать. Но Эрик делать этого не умеет, так что он переходит сразу к третьей. Третья мысль: это поесть. Конечно, он сейчас в чужом доме и на неизведанной территории, и эта мысль не внушает никакого доверия, но всё же это намного лучше, чем голодать. У Эрика вообще всегда еда в приоритете. — Так ты наконец-то очнулся? — до дрожи знакомый голос раздаётся позади, от чего парень резко дергается и подскакивает на ноги, сталкиваясь взглядами с человеком, которого совсем не ожидал увидеть. Ким Сону. Капитан футбольной команды. Подозрения живота как всегда подтвердилось. Это конец. Что здесь, чёрт возьми, забыл самый популярный студент университета?! Нет, подождите. Что Сон Эрик забыл дома у капитана школьной команды в одних трусах?! — Почему ты в одном чёртовом полотенце?! — почти что, закричав, спрашивает Эрик, и, кажется, это совершенно не то, что он должен сейчас сказать, но эмоции взяли вверх над здравым смыслом и слова вылетели быстрее, чем он сумел всё осознать. — Потому что это мой дом, моя комната и, например, мой диван? — усмехаясь, парирует Сону, оглядывая парня, как незнакомца. — Я помылся у себя в ванной, поэтому в одном полотенце, если тебе, действительно интересно, а ты до сих пор стоишь у меня в комнате в одних трусах. Уморительная картина. — Я знаю! Знаю, что выгляжу, как идиот. Эрик снова садится на диван и хватается за голову. Теперь она болит ещё сильнее. — Как идиот ты не выглядишь, — спокойно отвечает Сону, заставляя обратить на себя внимание, Сон непонимающе поднимает голову и триста раз жалеет об этом, потому что вид открывается прекрасный. Видимо, из-за переизбытка эмоций он не заметил сразу насколько хорош собой капитан футбольной команды. Большие плечи, стройная талия с заметными шестью кубиками пресса, округлые бедра и ноги. Накаченные ноги. — Но вот твой пристальный взгляд напрягает. Вау. На несколько секунд Эрик теряет всю свою гетеросексуальность. Точнее потерять то, чего никогда не было — невозможно. — Прости, — моментально извиняется Сон, опуская взгляд вниз и удручённо вздыхает. Его тело. Ах…его тело сложно назвать подтянутым. Поняв это, он моментально чувствует себя ещё ущербнее и прикрывается руками, что не укрывается от внимательного взора чужих глаз. Ким кидает парню футболку и штаны. Эрик смотрит. На одежду. Не на хитрую ухмылку на самодовольном лице. Футболка с принтом из того самого мема с «на, у тебя выпало», на котором изображен парень с мозгами. Эрик медленно соображает, когда голодный, сонный и мучающийся от похмелья, но в этот раз он понимает всё сразу же, от чего кровь закипает. Вот мудак. Сначала сказал, что не считает его идиотом, а потом всунул эту футболку, будто издеваясь. Нужно ли вообще задаваться вопросом, откуда у Сону эта до дури «смешная» футболка? Эрик не знает. И не желает как-то. — Спасибо, — зачем-то бормочет Сон и презрительно смотрит на довольного Сону, который уже минуты две подпирал дверь плечом, дожидаясь, пока Эрик приходил в себя после «удачной» шутки второго, а когда их взгляды встретились, вопросительно наклонил голову. — Долго ещё будешь тут стоять? — Сколько потребуется, а ты, одевайся давай, моя сестра приготовила тебе блинчики, — презрительно хмыкает Ким, явно недовольный таким раскладом событий, но Эрик концентрирует внимание только на одном «сестра-сестра-сестра». Сестра? У Сону есть сестра? Почему Эрик, маниакальный извращенец, наблюдавший за капитаном футбольной команды на протяжении целого года, не знал, что у того есть сестра? Так ещё и по пьяни пытался к ней подкатить, а потом и вовсе завалился к ним домой, как к себе. Теперь от стыда хотелось вообще провалиться сквозь землю. Налажал, так налажал. — Эй! Чего завис? — Можешь оставить меня одного? — просто просит Эрик, не намереваясь вступать в перепалку. — Я оденусь. — Смущаешься что ли? — Сону удивленно поднимает брови, взглядом говоря — ты сейчас передо мной в одних трусах стоишь — и выглядит при этом потрясающе, но Эрику как-то не хочется думать об этом. Он молчит, и парень это принимает за ответ. — Плевать, делай свои дела и приходи на кухню, а то звуки твоего живота слышно аж в ванной. Сон краснеет, провожает взглядом широкую спину и быстро надевает футболку, пряча в ней плечи, которые, кажется, тоже покраснели от пристального внимания. Впервые он попадает в такой просак. Оглядываясь, Эрик только сейчас понимает, что не знает, где его телефон. Ему бы срочно поделиться с Чанмином потрясающими новостями: он застрял дома у самого горячего парня их университета, на которого пускал слюни, ещё и проснулся здесь в одних трусах на его диване, а ранее пьяным в зюзю, пытался подкатить к чужой сестре. Стыд. Так и не найдя телефон, Сон глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и выглянул из комнаты в коридор, из которого увидел только часть кухни. Сглотнув, тот сделал шаг, затем второй, третий, четвертый и не заметил, как уже стоял прямо позади Сону. Тот дернулся, явно не ожидавший увидеть живого призрака, и, видимо, бессознательно ударил Эрика по животу. Удар оказался не сильным, но ощутимым и громким. Сестра Сону, чьё имя Сон так и не вспомнил, обернулась на них. Мило улыбнулась и снова отвернулась. — Боже, зачем так подкрадываться, — Сону пытался оправдаться и положил руку Эрику на спину, там, где она граничила с чужой талией, от чего второй вздрогнул, не ожидав, что ладонь окажется настолько горячей. — Извини меня. Садись. Место, где рука Кима прикасалась, ещё горела адским пламенем, когда Эрик устроился напротив парня и начал осматриваться, смотря куда угодно, но только не капитана школьной команды, который тоже не был заинтересован в собеседнике. Его длинные пальцы ловко стукали по экрану смартфона. Атмосфера в комнате Сону и в доме сильно отличалась между собой. Здесь было светло, благодаря многочисленным окнам, выходящим на шумную улицу, где жизнь уже кипела полным ходом, обои были поклеены в нежных тонах — персиковые с белыми незамысловатыми узорами, напоминающие облака. Сама мебель, явно сделанная на заказ, идеально вписывалась под дизайн. В комнате Сону же было темно и холодно. Одно большое окно, которое было единственным источником света, выходило на другую сторону улицы, из-за чего, видимо, Ким всегда оставлял его открытым, проветривая помещение. И забывал закрыть. Именно поэтому в комнате становилось прохладно. Всё то время, пока Эрик там торчал, он также понял, что комната полностью пропахла запахом Сону — мускатом, морозного воздуха и сигаретами. Сон осознал это, потому что сейчас так пахло только от одежды, надетой на нём. И Эрик соврёт, если скажет, что сейчас ему комфортней, чем было пару минут назад, когда он стоял почти голый в чужой комнате под пристальным вниманием темно карих глаз. — Кушать подано, — тарелка появляется на столе, и аппетитный запах свежих блинчиков горячим паром разносится повсюду, от чего парни жадно втягивая воздух носом, в нетерпении облизываются. — Я не знала, пьёшь ли ты это или нет, так что приготовила какао на всех, надеюсь, ты не против. Обращаясь уже индивидуально к Эрику, застенчиво произносит девушка, присаживаясь рядом с братом. Тот хмурился и внимательно следил за чужими действиями, но Сон был так рад домашним блинчикам, что только мило улыбнулся, энергично кивнул и ничего странного в атмосфере не заметил. Не заметил и мимолётную улыбку на лице Кима, которой он его одарил и тихий шёпот. Мило. Эрик всегда был не особо социален и навыки общения его знатно хромали на обе ноги, но под комфортную ауру их дома, его развезло так, что он начал болтать обо всём на свете. Сначала это было неловко, но чем больше он говорил, тем чаще в разговор подключались брат с сестрой, а вскоре кухня наполнилась звонким смехом и громкими дебатами. Эрик и Сону спорили, что круче — спать или есть. После завтрака они так не решили, что же круче, так что сестра Сону заставила их мыть посуду. И только, когда они остались одни, Эрик понял, что неловкость всё-таки существует. Казалось, Ким собирался поговорить о том, что произошло вчера, а это не очень хорошо, потому что Сон ничего не помнит. — Можешь не беспокоиться из-за того, что произошло вчера. Может Эрик ожидал услышать обвинения или какую-то позорную историю со вчерашней ночи, но точно не это. Что значит «не беспокоиться»? Он ничего не помнит, но явно доставил массу неприятностей из-за того, что был, во-первых, пьяным, во-вторых, не контролируемым и наверняка сделал какую-нибудь хрень. — Что это может значить? — Эрик поворачивается корпусом к парню, откладывая тарелку, которую мыл. — Объясни. Тебя не смущает, что незнакомый пацан завалился в твой дом пьяным посреди ночи вместе с твоей сестрой в обнимку? Я был бы чертовски зол. — Я и был, — отвечает Ким, и поворачивает голову так, что их носы почти сталкиваются, Эрик моментально реагирует, но не шарахается и смотрит, дожидаясь объяснений. — Но никогда не видел, чтобы она так улыбалась. — Что? — Сначала я думал, что ты такой же, как и все бывшие моей сестры, но ошибся. Оказалось, что ты довольно смешной парень. Обычно, я специально раздевал всех хахалей, чтобы на утро проверить, как они отреагируют на эту футболку, — Сону быстро опустил глаза вниз, взглядом указав на принт. — И они всегда называли меня сумасшедшим, кричали и кидались с кулаками, их гордость явно была задета, но ты не то, что ничего не сказал, так ещё и надел её. Это удивило меня. Эрик замялся, ведь признать тот факт, что он натянул это на себя из-за Сону, он не решался. Для себя, а для него уж точно. — А за завтраком так вообще выдал. Никогда ещё так не смеялся. Эрик улыбнулся. Ему было радостно слышать это от парня, которым он восхищается, но в груди предательски не хватало воздуха. Казалось, это не всё, что он хотел услышать. Или узнать. — Ты понравился моей сестре и проверку прошёл, так что дерзай. Понятно. Вот, что это за предательское чувство, когда из-за одного предложения рушится целый мир. Оказывается Эрик совершенно не заинтересован в сестре Сону. Он заинтересован в её брате. *** Когда это началось? Каждая их встреча для одного — ничто незначащая деталь повседневности, для другого — небольшая шалость или радость в монотонности серых дней. Первая встреча, как помнит Эрик, произошла рано утром на университетском пустом поле, где Сону гонял мяч, легко обходя воображаемых противником. Было прохладно и изрядно моросило, но это никак не мешало парню отдаваться своему любимому делу целиком и полностью. Он, будто горел необъятным огнём, а чужой взгляд решительный и упорный, приводил Эрика в восторг. От незнакомца невозможно было оторвать глаз. Однако его силуэт — такой далёкий — был невыносимо одиноким. Он стоял, почти полностью погрузившийся во мраке, освещенный только прожекторами на стадионе. Пропитанный отчаянием. Никто не знал, даже подумать не мог о том, о чём же незнакомец думал или размышлял. Непроницаемый. Несуществующий. Призрак. Да. Вот как описать то, что тогда ощутил Эрик, наблюдавший со стороны. Он встретил настоящего призрака. Подойдёшь ближе, и он исчезнет, растворится в утреннем сумраке, как нечто собой разумеющееся. И Эрик не мог, точнее не имел право, нарушать чужой покой. Покидая стадион, его одолела радость и нетерпение, когда он понял, что обязательно познакомиться с парнем на футбольном поле в следующий раз, но «следующий раз» так и не наступает в конечном итоге. Когда бы он ни приходил в последующие дни к стадиону, привлекательного парня, гоняющего мяч по футбольному полю — он не находил. Понуря головой, Эрик уходил, расстроенно разворачиваясь каждую секунду, в надежде, что незнакомец всё-таки объявится. Но одинокий стадион тоскливо смотрел ему вслед. Вторая их встреча происходит в огромной столовой, набитой сотней галдящих студентов, где протолкнуться просто фактически нереально, а неудачник Эрик, спотыкающийся на ровном месте, точно считал толпы непреодолимым испытанием. Впрочем, в тот день его тоже ничего не спасает: ни аккуратность, ни осторожность, ни внимательность. Всего за долю секунды, когда в него со всего размаху врезается чьё-то плечо, а рука с подносом предательски дрожит от сильного удара, Сон думает, что упасть и облиться столовским супом перед большим количеством народу не так уж и плохо. Никто же не осудит невнимательного первогодку, не смотрящего по сторонам, но Эрик в голове всё равно рисует множество вариантов событий, как его после такого позора будут ещё долго обсуждать. Но помощь приходит, оттуда, откуда её совсем не ждали. Кто-то очень внимательный выловил момент падения, крепко схватился за дрожащую руку и зафиксировал, чтобы поднос всё-таки не упал, а сам Эрик оказался в чужих объятиях. Сон был шокирован и тяжело дышал. Спасён. Это было первое, о чём подумал перепуганный парень, у которого вся жизнь перед глазами пролетела, но осознание всей ситуации уже произошло после того, как сверху раздался пробивающей до дрожи хриплый и низкий голос. — Совсем по сторонам не смотришь? Эрик вздрагивает. Поднимает голову и замирает. Его спас тот самый незнакомец с футбольного поля, с которым они встречались буквально несколько дней назад. Эрик никогда не верил в судьбу, но только от одной мысли об этом сердце заходилось бешеной скоростью, намереваясь разорвать грудь и выскочить. Футболист не смотрит на растерявшегося парня, его взор явно обращён к тому человеку, с кем Сон столкнулся пару секунд назад, поэтому совершенно не замечает, как в его руках начинает подрагивать чужое тело. Эрик боится, что он услышит, как громко и быстро бьётся его сердце, поэтому несознательно начинает выбираться. Только сейчас он понимает, что его кожа горит в местах, где пару секунд лежали чужие руки. — Со мной всё хорошо, — спокойно говорит Эрик, чувствуя необходимую свободу и медленно успокаивается. — Я уверен, что никто не хотел, чтобы это недоразумение продолжалось, так? Это обычное неудачное стечение обстоятельств. Парень, который его толкнул, быстро кланяется и искренне извиняется. Сон видит это по искрящемуся взгляду, от которого мурашки бегут. Даже страшно как-то становится. — Да, тогда… — Спасибо вам, — не давая «незнакомцу-с-футбольного-поля» заговорить, Эрик успевает его перебить и мило улыбается, скрывая волнение. — Если бы не вы, то я свалился бы на пол. Клянется и спешит уйти, но ему этого не дают сделать. Кто-то хватает его за руку. Оборачиваясь, Эрик надеется, что ему показалось, но нет — на него смотрят две пары взволнованных глаз, прожигающих своей настойчивостью и волнением, а руки оказывается две. Словно в замедленной съёмке парни переглядываются и замирают с глупыми выражениями лиц, продолжая пялиться друг на друга. Как же нелепо. Чего его им от него надо? — С тобой точно всё нормально? — первым отмирает футболист и теперь смотрит уже на Эрика. — Удар сильным получился. Может быть лучше тебе сходит в медпункт? Я могу помочь. Сон вздыхает. Единственным, чем бы мог помочь сейчас красавчик-футболист — это своим отсутствием. Эрик не очень уверен, что будет адекватным, хоть минуту, находясь рядом с ним. — Нет, спасибо, пожалуй, я откажусь. Неловкость повисает в воздухе. Третье колесо с интересом наблюдает за картиной, разворачивающейся перед ним, и неловко чешет затылок пятерней, не решаясь вмешаться, но всевышний явно на стороне Эрика сегодня. — Эй! Капитан! Женский звонкий голосок разносится по всей столовой, привлекая всеобщее внимание. Футболист мотает головой в поисках источника, отвлекаясь от первоначальной цели. Зовущим парня, оказывается миниатюрная девушка, сидящая почти в самом конце столовой, она интенсивно машет двумя руками в забавной манере и ярко улыбается, подзывая футболиста к себе. Эрик считает это хорошим шансом избавиться от назойливого хвоста, пока всё внимание не приковано к нему. Шаг, потом ещё один, и вот он уже оказывается в толпе студентов, где его навряд ли уже можно отыскать, поэтому он не замечает с каким огорчением и разочарованием «незнакомец-с-футбольного-поля» поля обнаруживает, что пострадавший уже сбежал. Присев на единственное свободное место подальше от центра, Сон уже собирался взяться за долгожданный обед, как перед глазами замаячил ещё один надоедливый персонаж. Тяжело вздохнув, он проигнорировал нового соседа, больше не собираясь участвовать в сомнительных разговорах, но преследователь думал иначе: — Меня Чанмин зовут. Я старше тебя на курс. У нас общая пара по искусству. Отлично. Эрик никогда не видел его. — Угу. — Спасибо, что спас меня, — вдруг благодарит новый знакомый, благодаря чему пазл странного поведения незнакомца складывается у Эрика в голове. — Ким Сону проблемный парень, поэтому у любого были бы проблемы с ним, так ведь? Я его побаиваюсь. — Почему? — удивлённо спрашивает Сон, загораясь интересом, что не укрывается от преследователя, который только хмыкает на это, быстро кивая в сторону шумной компании: — Потому что он популярный. Его видно издалека, понимаешь? Где бы он ни оказался, всегда в центре внимания, именно поэтому у него много, как последователей, так и врагов, которые при первой же возможности, перегрызли бы друг другу глотки. Предоставить, что с нами стало бы, если бы это недоразумение привлекло их внимание? Мы оказались бы в центре этой бури. От одной мысли Эрика передернуло: он боялся малейшего внимания к своей скромной персоне. Любая незначительная вещь, кажущаяся для кого-то мелочью, глубоко заседала у него в голове, выгрызая множество сомнений и тревожных мыслей в голове. Он боялся говорить что-то не то, боялся смотреть на людей, думая, что они подумают, что он ими либо интересуется, либо провоцирует, он боялся — людей. Осуждений. Мнений. Слов. Всего. У него, кроме ночного жора и еды, друзей больше не было. Никогда. Эрик оглянулся в сторону, где сидел капитан футбольной команды, на лице которого играла улыбка, излучающая множество эмоций и чувств, от которых у второго болезненно сжималось сердце. Он скрывает за ней абсолютно всё. Одиночество, боль, отчаяние и разочарование. Сону сильный, Эрику не нужно быть близко знакомым с ним, чтобы понимать, как нервно сжимаются кулаки, как тот бесчисленное количество раз оглядываться по сторонам, в попытках отогнать призрака его слабости, притаившегося у него за спиной, и, несмотря на это, Сону улыбался. И тогда Эрик осознает, что их миры совершенно разные. Они совершенно разные. *** После той ужасной пьянки и осознаний своих чувств, Эрик всячески избегал, на удивление, активного Сону — тот следил за ним, заговаривал первым под недовольство сестры и всячески пытался подружиться, но Сон всякий раз отказывал ему из-за страха и сомнений. Казалось, они поменялись местами. За исключением того, что Эрик не пропускал ни одной игры старшего, как обычно, только прячась там, где тот его никогда бы не увидел. А Сону видел, но молчал, внутренне почему-то очень радуясь. Ему нравилось это напряжение, повисшее между ними, но с каждой встречей, сопровождающейся неловкими переглядываниями или ненавязчивыми касаниями, когда Ким аккуратно хватал чужую легкую руку и чувствовал мягкую кожу всей ладонью, чтобы остановить и словить удивлённый или какой-то отчаянный взгляд младшего, внутренне горел и желал большего. Такие желания впервые вспыхивали в голове у Сону. Хотеть. Упиваться ожиданиями. От этого становилось страшно. Всего на секунду, пока никто не видел, как лучезарно улыбается Эрик, как вокруг глаз скапливаются морщинки, превращая его в милого пёсика, когда он дарит миру улыбку, как он лохматит свои, наверняка, мягкие волосы, Ким любовался. Сону не знал, почему уделял так много внимание парню, к которому его дорогая сестра испытывала отнюдь не дружеские чувства. И, если у неё были на то причины, то у Кима их нет. Никаких. Но сбежать от них не получается. В один момент Эрика в жизни Сону стало слишком много: он замечал его в коридорах, ловил взгляды в столовой, спрашивал других о нём, и спиной чувствовал неодобрительные смешки в их компании, будто он совершал самый нелепый поступок в своей жизни. Эти идиоты, даже не подозревают что девочка, за которой они упрямо бегают и жалостливо поджимают свои хвостики, думает только об одном неловком парне. — Я сегодня признаюсь ему, — как гром среди ясного заявляет сестра за завтраком, заставляя Сону замереть на месте. — Он, кажется, избегает меня, но может не всё потеряно? Ему хочется съязвить, что «да — потеряно», чтобы эгоистично пойти на поводу у раздражения и злости, чтобы отпустить их, но вовремя сдерживается, кусая щёку изнутри. Боль отрезвляет его и приводит в чувства. Ким-младшая не виновата. И он не хочет портить отношения. Не так. Не из-за него. Он только улыбается, выдавливая из себя все остатки здравого смысла, и желает удачи, потому что он хороший старший брат. Неважно, как сильно Сону пытался отвести наваждение и мысли о грядущем событии, его всё равно скручивало от осознания. Ему нравится Эрик? Почему он его так сильно волнует? Разве он не должен быть счастлив за сестру? Ким знает, что гадкое чувство, овладевающим им — это ревность. Она, подобно змее, обвивается вокруг шеи, сдавливает и приторно-сладко шипит на ухо, а он подавляет отчаянный вопль, который готов сорваться с его губ в любую секунду. Раз. Два. Три. Сону считает, отсчитывает, почти не касаясь стола, пальцами отстукивает счёт дальше, оставшийся на кончике языка, так не сказанный вслух. До конца пары ещё целых двадцать минут, что наводит Кима на скуку, он крутит головой и утыкается взглядом в открытое окно. За ним свобода. За ним пасмурно и спасает только едва приглядное солнце. За ним где-то улыбающийся Эрик. Как по волшебству Сону видит его. Но не одного. А с его сестрой. Я сегодня ему признаюсь. Тело двигается само себе и Сону вскакивает, роняя при этом стул с громким стуком; преподавательница смотрит снисходительно, сверкая глазами из-под очков, кто-то из однокурсников удивлённо переглядывается, кто-то прыскает в ладошку, а кто-то недовольно фыркает из-за прерванной пары. Ким чувствует на себе множество взглядов, поэтому успокаивается, поднимает стул и усаживается обратно, не забывая кинуть вялое «простите» куда-то в пустоту. Он всё также смотрит в окно, но от Эрика остается только одно упоминание, а солнце, уже успевшие выглянуть, теперь неприятно слепило глаза. Всю оставшуюся пару Сону неспокойно сидит на попе ровно, пытаясь вслушаться в то, что говорит преподавательница, но только теребит пальцы с едва заметной тревогой, зная, что та притаилась у него за спиной. Обернись он сейчас — почувствует. Возможно, даже прикоснется и больно обожжется. Ему не хватает воздуха. Он глубоко вдыхает, задерживает дыхание настолько сильно, насколько это возможно, чтобы голова закружилась сильно. И выдыхает — его легкие жалобно стонут. Когда звенит звонок, Ким вылетает из аудитории самым первым и, кажется, забывая перебирать ногами, несётся в то место, где в последний раз видел Эрика и сестру, молясь при этом всем богам, в которых он не верил, чтобы не сбылись его самые ужасные страхи. Его потряхивало от тревоги, хоть Сону и пытался, во-первых, это отрицать, во-вторых, подавлять, но нервны всё равно сдавали и заставляли возвращаться к пагубной привычке. Грызть ногти. — Извини, что побеспокоила, — неожиданно Ким слышит знакомый голос и замирает: их с Эриком отделяет всего одна жалкая стена, которая толще и прочнее, чем есть на самом деле, и сейчас Сону могут спокойно застать за подслушиванием, но, даже понимая это, он не сдвигается с места. — В любом случае, я приглашаю тебя на вечернику в эту пятницу. Ким хмурится, вспоминая о предстоящем мероприятии в честь окончания сезона, где он является главной фигурой. Он забывает о вечеринке, о которой не забыл бы в своей прошлой жизни и это наталкивает его только на одно. Во всём виноваты мысли об Эрике и его улыбке. Об Эрике и его сестре. Неважно: с кем или как. Сон Эрик главный герой. — Спасибо, я подумаю над твоим предложение. Слышится копошение: люди за стенкой, кажется, собираются уходить. Сону прислоняется к стене, чтобы слиться с ней, но забывает, что такое невозможно и бессмысленно, потому что рентгеновским зрением никто не обладал, а обходят эту стену только курящие. Ким знал, что никто из присутствующих, кроме самого Сону, здесь не курил, но всё равно пытался спрятаться, словно кто-то действительно собирался его искать. — Знаешь, думаю, я всё-таки приду. Голос Эрика доносится мягким эхом по безлюдной местности и глохнет где-то позади в университетском импровизированном лесу, который находился прямо за Сону. — Это из-за моего брата? — сестра почему-то понижает голос именно на слове «брат», от чего Кима всего передёргивает и его сердце опасно останавливается, потому что они говорят о нём. Зачем? Почему? Неужели чтобы рассказать о своих отношениях? Сону жмурится. Последующий чужой разговор эхом отдается, словно издалека, точнее он просто не в силах его больше слышать. Мысли путаются, а ладони нервно потеют: он обтирает их об штаны и понимает — пора уходить. Чтобы его не заметили, не поймали на подслушивании чужого, непредназначенного для других ушей разговора. Сону бежит, шаркая подошвой по асфальту, постоянно поправляя лямку рюкзака, отвлекая себя от мыслей о накрывающем с головой стыде. Он так наивно и самоуверенно был уверен в чувствах Эрика, как будто это само собой разумеющееся, что осознав реальность, та вдребезги разбилась на осколки. Дурак. Избалованный до внимания идиот. Сону бежал так быстро, как не бегал никогда; ему было плевать на ещё две пары, где препод-тиран за пропуски убивает, было всё равно на то, как он выглядит сейчас со стороны, он просто чувствовал, как его штормило от нахлынувших эмоций. Они огромной волной захлестнули его легкие, заполнили до кроев и только бег заставлял его отчаянно хватать воздух ртом, пытаясь выплыть. Дышать. Опоминается Сону только стоя посередине оживлённой улицы. Один. Он сбежал, избавился от противоречивых чувств, которые в толпе просто утихли из-за обилия других отвлекающих громких звуков — смеха детей, резвящихся на площадке, разговоры прохожих, едва чуть-чуть Сону даже улавливает, как какой-то мужчина со всей экспрессией спорит с кем-то по телефону — вспышки звуков яркие и впечатлительные. Отвлекающие. Приземляясь попой на пустую скамейку в парке, к Сону приходит осознание, что после огромного цунами ничего не остаётся. Разрушено, пусто и невыносимо больно. Остаётся только бессмысленно бродить по округу, пытаясь найти то, чего уже нет. Или отыскать то, что хотел бы потерять. Навсегда. *** — Ты мне нравишься. Херин милая, смотрит искренне и прямо, хоть её уши предательски горят ярким пламенем, свидетельствуя тому, что сейчас девушка очень сильно смущается и нервничает, поэтому Эрику не хочется ей лгать. Ему нравится другой. Ему нравится её брат. — Прости, боюсь, я не могу ответить тебе взаимностью, — Сон пытается звучать твёрдо, но не злобно или утешающе. — Мне нравится… Договорить ему не дают, девушка глубоко вздыхает и на выдохе произносит абсолютно то, что Эрик никак не мог себе представить: — Похоже, мои опасения подтвердились. Тот, кто тебе нравится, это мой брат? Парень застывает, поджимает губы в напряжение и отводит глаза, почему-то стесняясь смотреть Ким-младшей в глаза, но очень удивляется её проницательностью. За то время, как Сон успешно бегал от Сону, он успел сблизиться с Херин, и был крайне удивлён, понимая, как сильно они отличались друг от друга. Брат с сестрой в его глазах поменялись местами. Она — открытая, душа компании, не очень умная, но находчивая, временами обидчивая и ранимая, курила тонкие сигареты с кнопкой (мятные) за самым дальним корпусом университета, куда тащила несопротивляющегося Эрика подольше от своего назойливого брата на переменах. Однажды Херин, уговорами затаскивает его на вечеринку и предстаёт перед ним, как bad girl. Пьёт дешевое пиво, танцует, так, будто никого рядом не существует и много ухмыляется, пытаясь заманит парня вместе к себе на танцпол. Её харизма, энергетика и задор — потрясающий. Завораживающий. Всего на одну секунду, Сон задумывается, что влюбиться в эту невероятную девушку было бы правильно. Очевидно. А потом ловил чужой цепкий взгляд тёмных глаз, которые обжигали снаружи и сжигали, всё к чертям собачим внутри и, казалось, все предыдущие мысли о «правильности» — неправильные. Он — капитан футбольной команды, с отличной успеваемостью, хорош во всём, за что берётся, наверное, потому что подходит к этому с огромной ответственностью, парень с доброй душой, покрытой шрамами, скрывающийся за лживой вежливой улыбкой и наигранной уверенностью. Этот образ не был чем-то плохим. Сону научился с ним жить. Не подпускать никого близко. Держать дистанцию. Единственный, о ком Ким искренне заботился — была Херин. Эрик по глазам читает умело, поэтому ему не так сложно понять, с какой любовью и нежностью капитан смотрел на свою сестру. Сам он упорно игнорировал взгляды, которые кидал на него Сону, опасаясь, что мог бы с легкостью попасть под их очарование и неправильно всё истолковать. Его пугало повышенное внимание старшего, но он не был против, наоборот, сердце, грозясь утонуть в океане чувств, подсказывало правильный путь, которому Эрик боялось следовать. Он руководствовался головой. Пытался быть рациональным. Каков шанс, что это не его больная фантазия придумывает идеальный сюжет, где ему отвечают взаимностью? Как он мог растолковать эти взгляды? Как он мог растолковать их правильно? У Эрика, если признаться честно, опыта никакого. Особенно с парнями. Особенно с такими как Ким Сону. Сначала парню хочется отказаться, попадаться на глаза Сону он не горел желанием, но и избегать разговора тоже не хотел. Или держать свои чувства взаперти, так и не озвучить их. — Так ты и правда пойдёшь на вечеринку, да? — спрашивает Чанмин, своевольно разложившись на чужой кровати и жуя любимое печенье, кроша его на покрывало, из-за чего Эрик кидает на него быстрый и злобный взгляд, как бы приказывая быть аккуратней. — Уверен, скоро пойдёт снег, раз Сон Эрик, наш стеснительный милашка, собирается признаться в любви красавчику капитану школьной команды. — Сейчас лето, — раздраженно ведёт плечом Сон, поворачиваясь к зеркалу, оценивая свой сегодняшний прикид. — И я не стеснительный милашка. — Вот именно, сейчас лето и ты не стеснительный милашка, но сохнешь по этому мистеру «идеальность», как маленькая девчонка. — Чанмин, — строго осекает того Эрик, смотря на него через зеркало. — Хватит болтать, и лучше скажи, как я выгляжу? — Как принцесса, — хмыкает друг и машинально прикрывается руками, потому что Сон хватает первую, попавшуюся под руку подушку, и налетает, намереваясь ударить ею Чанмина. — Очень красивая принцесса. — Заткнись, ты не помогаешь. — Пере-стань…нерв-ничать… — кряхтит парень под Эриком, пытаясь вырваться из крепкой хватки и с успехом освобождает половину тела, снова вдыхая полной грудью. — Ты всё слишком усложняешь. Если он тебе откажет, то это избавит тебя от страданий безответной любви, а если ответит взаимностью, то избавит от переживаний из-за ответной любви. В любом случае, ты останешься в выигрыше. — Ага, и с разбитым сердцем. Они замолкают. Каждый погружается в размышления и думает о своём: Эрик о предстоящей вечеринке, а Чанмин о раздавленном печенье в пластиковой упаковке, на которое он, кажется, навалился всем своим телом. Он ощущает, как неприятно и больно вонзаются концы пластика ему прямо в спину. — Печенье, — выдавливает из себя Чанмин и Сон вскакивает, моментально осознавая, что они только что наделали. Целая пачка вкусного печенья с шоколадной крошкой, видимо, перевернулась, когда ребята начали драться, и сейчас была придавлена с обратной стороны, из-за чего остатки размазались по всему покрывалу. Эрик тяжело сопит, но ничего не говорит — чувствует и свою вину за случившиеся. — Ты уберёшь. — Так точно. Они смеются, а Чанмин начинает тщательно убирать за собой. Проходит ещё полчаса и Эрик с ужасом осознаёт, что ему пора выходить, а от смелости ничего не осталось: вся напыщенная уверенность, переданная ему Херин после её признания — испарилась. Руки потели, и Сон нервно поджимал губы. Что он будет говорить? Как будет себя вести? Он пытался представить наилучший результат, прокручивал в голове сотни сценариев своего идеального признания, но ничего не помогало. Он боялся ещё сильнее, чем раньше. Стоя на крыльце и, ожидая, когда Херин за ним приедет, Эрик ощущал, как время ожидания буквально давило на него всем своим весом. Впервые его одолели такие противоречивые чувства. Сон с удивлением понял, что ощущают абсолютно все влюбленные люди. Джи неожиданно налетает на друга сзади, хватает того за плечи и легонько встряхивает. Приводит в чувства. Оказывает поддержку. Эрик ответно сжимает руки на своих плечах и улыбается, как бы говоря — «всё нормально». — Вот и карета приехала, — смеётся Чанмин. — Для принцессы. Вот только за рулём сама королева на мерседесе, а не рыцарь на белом коне. Сон без слов бьёт друга под дых и начинает спускаться вниз по лестнице, радуясь маленькой победой, когда оглядывается через плечо посмотреть, как друг складывается в три погибели от боли. Машет рукой, не поднимая головы, а потом скрывается за дверью, обещая присмотреть за дворцом в его отсутствие. Скрытая поддержка немного приводит парня в сознание и руки уже не потеют так сильно. Слова Чанмина медленно настигают его. Если ему откажут — это поможет преодолеть безответные чувства, если ему ответят взаимностью, то это станет ещё большей радостью. За небольшой промежуток времени они с Джи стали намного ближе, чем Эрик мог себе представить, когда только впервые пересёкся с ним в университетской столовке. Странный и дурной студент, врезавшийся в него и чуть не убив, оказался потрясающим человеком. — Это Чанмин? — вдруг спрашивает Херин и приветливо улыбается, смотря куда-то за спину Эрика в открытые окна дома. — Он милый. — Этот парень, как заноза в заднице, — хихикает Сон, залезая на переднее сиденье и быстро цепляя пальцами ремень, пристёгивается, — если тебе нужен ребенок или ты возомнила из себя мамочку, — он ёрзает, поудобнее устраиваясь на мягкой поверхности и поворачивается к девушке лицом. — То он, точно, отлично подойдёт. — Очень остроумно, я просто пошутила. — А я нет. Херин ничего не отвечает, лишь трогается с места немного резче, что совершенно не ожидает Эрик, поэтому ударяется головой об сидушку и схватившись за затылок, жалобно стонет от боли. Это было совершенно неожиданно и подло. Так по детски. Всю оставшуюся дорогу они молчат, поэтому Эрик даже сначала не понимает, что они уже приехали. В его голове не осталось мыслей, он думал только о Сону, который сейчас определенно вливал в себя очередную бутылку пива с вишневым вкусом. Сон запомнил это, так как не каждый пятый пьёт пиво с ароматизаторами, так ещё — как бы сказали пацаны за гаражами — с бабским вкусом. Но Эрика волновал не тот факт, что пиво вишневое, а то, что Сону попивал его из трубочки и мило втягивал щёки, каждый раз, когда сам напиток заканчивался, и парень пытался высосать последние капли со дна. Выглядело это очень мило. Живая и знакомая картина, представшая перед глазами, почему-то вселила спокойствия, ведь Сону был совершенно не таким, каким его пытался построить в своих мыслях Эрик. Тот Сону, которого он знает: никогда не обидит, он будет переживать в первую очередь о других, а уже потом о себе, поэтому Эрик уверен, после его признания Ким кинется утешать — обнимет нежно и успокаивающе зашепчет «не расстраивайся», сделав дыру ещё пустынней. И Эрик поддастся чужим теплым рукам и убеждающим словам, обманется и останется ни с чем. Сон боится, что ему сделают больно, поэтому он придумывает Сону плохой образ, ведь только так он сможет ненавидеть. Его. Не себя. В доме душно, жарко и тесно. Эрик пытается протолкнуть сквозь толпу пьяных танцующих людей, чьи руки беспрепятственно тянуться повиснуть на его шее, попутно пытаясь выследить взглядом Херин, которая сбежала от парня ещё на кухне, когда они только зашли. Ненависть к вечеринкам совсем не правильная формулировка тому, что он испытывал, находясь на них, но если бы в данной ситуации существовал выход — Эрик остался бы тухнуть на диване вместе с Чанмином, пересматривая «Тепло наших тел» в сотый раз. Но сейчас у него была цель. Цель, стоящая шанса. И потных тел, прислоняющихся к тебе со всех сторон. Выбраться из толпы пьяных тел сплошной гемор. Эрик уже сдается, когда его неожиданно резко выдергивают крепкой хваткой за руку и ведут куда-то подальше. Он с одной стороны испытывает облегчение, ведь может вдохнуть полной грудью, но это не дает сделать сердце, которое бьется прямо в глотке из-за человека идущего впереди и аккуратно сжимающего его руку. Сону выглядел потрясающе. Он, конечно, всегда хорошо выглядит, но сейчас особенно. Наверное, из-за обстановки. Или обострённых до предела чувств. Они проскальзывают на второй этаж, и Ким заталкивает несопротивляющегося Эрика в первую попавшуюся дверь и закрывает её на замок. Щелчок выводит из транса и Сон понимает — попал. Что говорить? Как себя вести? Он не успевает удивиться, даже тому факту, что они с предметом его воздыхания сейчас в одной закрытой на замок комнате. Все его мысли сосредоточены на дальнейших действиях. — С тобой всё нормально? — обеспокоенно спрашивает старший, подходя немного ближе. — Прости за грубость. Я сильно сжал твою руку? Эрик потерянно глядит сначала на Сону: скользит по стройному силуэту, внимательно разглядывая закатанные рукава свободной рубашки и открытые коленки в дырках на джинсах, цепляется взглядом за серёжки-каффы, которые придают образу более соблазнительный вид. Эрику хочется потянуться и провести по серебристому аксессуару, ощутить контраст тепла тела и холода железа. Сон сглатывает и всё-таки поднимает глаза, чтобы встретиться с чужими: пристально и обеспокоено направленными на него. Старший до сих пор взволновано смотрел на руку. — Всё нормально, — хихикает Эрик. — Я не фарфоровый. Сону облегчённо опускает плечи, и до него поздновато доходит, что в комнате они одни. Ещё позже до него доходит, что он автоматом закрыл дверь на замок. Идиотами не становятся — ими рождаются. Ким в этом уверен. — Прости еще и за это, — Сону делает несколько больших шагов, в мгновение ока оказываясь у двери и поворачивает замок в исходной положение, давая Эрику уйти. — Это привычка. — Значит, ты часто такое проворачиваешь? — спрашивает Сон, подходя ближе, снова закрывая этот несчастный замок и опирается на дверь, насмешливо смотря на старшего. — И получается, ты пытался использовать свои проверенные методы на мне? Эрик внутренне весь сжимается, понимая, как сейчас прозвучал его подрагивающий от волнения голос, он также прекрасно знал, что всё его лицо горело, а сам он уже не выглядел таким уверенным, как пять секунд назад. В то мгновение, когда его переполнял азарт. Ответа не следовало, и Сон уже было забеспокоился, что он всё испортил, но чужая голова плавно опускается ему на плечо, опалив шею горячим дыханием и у Эрика, кажется, подкашиваются ноги от неожиданной атаки. И, если бы не рука Сону, придерживающая его за талию, он наверняка бы рухнул на пол. — У тебя сердце быстро бьётся. — Было бы странно, если бы оно не билось. — Да, — хмыкает Сону над абсурдностью разговора, поднимает голову и рукой проводит по груди там, где трепыхается сердце. — Вот только я бы хотел, чтобы оно остановилось. Из-за меня. Или для. Эрик совсем не слушает, что там говорит Ким, он пытается, и правда сейчас не откинуть кони. Слишком уж это нереально. Сону сейчас здесь, прижимается к нему, как кот и чуть ли не мурлыкает на ухо. Это сон. Правдоподобный сон. Вот только, когда чужая рука нежно скользит по щеке, останавливается там и совсем невесомо, кончиками пальцев оглаживает скулу — это попахивает уже лютым сумасшествием. Для сна всё слишком реально: стены, окна, дверь и стоящий перед ним живой Ким, а для реальности всё слишком идеально. Например, тот же самый Ким Сону, гладящий его скулу и чему-то улыбающемуся. И так не бывает. Сону задумывается, продолжая рассматривать парня напротив, что сначала не замечает, как он под ним начинают копошиться. Ким выпрямляется, ставит руки по обе стороны от своей добычи, и отпускать её не собирается. Не сейчас. — Зачем ты это делаешь? — стонет Эрик, прикрывая красное от смущения лицо, что Сону находит крайне очаровательным. — Потому что ты мне нравишься. Это так просто. Просто признаваться. С языка Кима эти слова слетают без запинки, смятения или страха; Эрик ему не верит и смотрит в пол, прокручивая произнесённое в голове. Выставляет руки вперед, как защитный барьер, чтобы спрятаться от смешанных бурлящих чувств. — И я не шучу, не смеюсь и не играюсь. Ты мне нравишься… Под конец его голос становится тише и голову Сон поднимает рефлекторно, желая увидеть смущение на чужом лице, чему никто из них явно не был готов, потому что расстояния намного меньше, чем они думали. Эрик чувствует, как Сону прерывисто выдыхает ему прямо в губы. Резко дергаясь, старший спешит отдалиться, от чего становится холодно. И от этого почему-то предательски больно саднит в груди. Эрик не отдает отчета своим последующим действиям, когда крепко сжимает ткань рубашки и рывком притягивает ошарашенного парня к себе, затягивая в неловкий поцелуй. Они не двигаются. Точнее они бояться сдвинуться хоть на миллиметр, чтобы не потерять момент. — Ты мне нравишься, — шепчет Сон, первым отстраняясь от желанных губ. — Очень сильно нравишься. От осознания Сону улыбается. Это неожиданно, но приятно. Взаимность — это волшебное чувство, которое может почувствовать каждый, но к сожалению, по воле судьбы, так никогда и не испытывает. Ким тоже не думал, что когда-нибудь полюбит. И его полюбят в ответ. — Я рад, — смеётся Сону, прижимая смущающегося парня ближе к себе. — Тогда, если я тебе нравился, почему ты шугался меня? — Ха, а ты как думаешь? Я не очень уверенный в себе человек, тем более, я даже представить не мог, что тебе могут нравиться парни, поэтому, когда ты начал проявлять интерес, конечно, я испугался. Да, и с какой-то стороны мне было совестно перед Херин. Я видел, как она тянулась ко мне, но ничего не мог предложить ей взамен. — Поэтому ты решил избегать меня? — понимающе протянул Ким, гладя парня по волосам, ему очень нравилось, как хорошо Эрик умещался в его объятиях. — Но твоё равнодушие почти заставило меня сдаться, хотя думаю, что это просто я всё себе надумал. — Что ты имеешь в виду? — Я подслушал ваш разговор, когда Херин тебе призналась. — Что? — возмущенно пискнул Сон, поднимая голову. — Ты слышал весь разговор? — Я не знаю, — честно признался Сону. — Я услышал часть с «это из-за брата», подумал, что ты ответил ей взаимностью, и вы хотели всё рассказать мне, поэтому сбежал. Одна мысль о том, что у вас всё получилось, вызывала гнев. И я ненавидел себя за это. Он хотел сказать что-то ещё, но когда поймал возбуждённый взгляд Эрика, решил ничего не говорить, а теснее прижать желанное тело к двери. Эрик громко втянул воздух ртом, взволнованный тем фактом, что оказался взаперти, но нисколечко не возражал, наоборот, закинул руки на плечи, пальчиками взъерошил волосы на затылке, от чего Сону вздрогнул. Сон улыбнулся, довольный реакцией и притянул парня для нового поцелуя. Никто из них не торопился: они медленно пробовали друг друга на вкус и Эрик мог поклясться всем богам, что губы Сону и правда, отдавали вишневым пивом. Его хотелось пробовать снова и снова. Углубляя поцелуй, Эрик не обращал внимание на протесты старшего, пока тот не укусил его за губу. Недовольно отстранившись, Сон тяжело дышал, смотря на Кима снизу, совершенно не представляя какой эффект взымал его раскрепощенный взгляд. Эрику было мало. Он хотел почувствовать чужое тепло, исходящее из разгоряченного тела, поэтому прижался сам, ощущая причину смятения. Понятно. У Сону встал. — Быть причиной чужого стояка, оказывается и правда очень приятно. — Очень смешно, — закатывает глаза Ким и в ответ смотрит вызывающе, явно не собираясь что-то делать дальше. — Что будем делать с этим? Собрав всё своё мужество в тиски, Эрик одной рукой потянулся к ремню на чужих брюках, а второй задрав рубашку, проскользнул под неё и плавно провёл по рельефу мышц на животе. Сону, не ожидавший уверенных действий младшего, возбужденно выдохнул и неосознанно поддался касаниям. И сам не оказался в долгу. Схватив за шею, он поцеловал младшего; сначала грубо, покусывая податливые губы и вылизывая чужой рот своим языком, от чего у Эрика ещё сильнее сносило голову, и ремень, расстёгнутый на полпути, так и остался без внимания, а потом нежно слизывал кровь, извиняясь за свою нетерпеливость. Сону усмехнулся своей маленькой победе и отстранился. — Не сегодня, детка. — Фу, не надо только этих странных словечек, — мгновенно отозвался Эрик, с раздражением вырываясь из объятий: ему явно не нравилась сложившаяся ситуация. — А со стояком своим, что делать будешь? От моей помощи ты отказался. — Ага, — Ким помедлил, раздумывая о чём-то и усмехнулся. — Вот только я больше доверяю своей правой руке. Сказать, что Сон таким заявлением не был разозлён — значит — соврать. Он был зол. Получается Эрик теперь неопытный девственник? Нет, конечно, он такой. Но слышать это от парня, который тебе нравится — крайне неприятная хрень. Этот идиот боится чего? Что Эрик ему член оторвёт? Ха, может раньше он бы этого и не сделал, но сейчас чесались руки. Но не успел он что-то сделать, как его губы накрыли быстрым поцелуем и Сон почувствовал, как старший улыбается. От этого почему-то сердце пустилось в пляс, запевая стрёмную лирическую песню на радостях любви. — Не злись, — Сону отстранился и заглянул своему парню в глаза. — В следующий раз всё будет. И Эрик больше не злился. Улыбнувшись, он потрепал Кима по щеке и злорадно произнёс: — Но за такую шутку в другой ситуации, я бы оторвал тебе причиндалы, которыми ты думаешь, понял? — Сон сильно сжал воздух в кулак, изображая, как бы избавил Сону от «дружка», а потом повалился на огромную кровать и развалился на ней, глупо пялясь в полоток. Жизнь сложная штука. — Так ты не пойдёшь со мной? — Проваливай! Подушка одиноко пролетела целую комнату и ударилась об дверь, за которой скрылся Сону. Эрику лишь оставалось дождаться. И он знал: теперь всё будет хорошо.