***
— Это публичный дом?!.. — оторопел Кику, когда они вошли внутрь. — Ну да, — спокойно ответил Корея. — А что? — Ëн Су! — Спокойно, — Корея похлопал брата по плечу. — Здесь не так уж плохо. Глянь, какие красавицы. И Ëн Су действительно не соврал. У стены, украшенной различными ветвями, стояли две довольно красивые девушки. Увидев новых посетителей, они улыбнулись и бросили в сторону гостей игривые взгляды. Кику был готов провалиться сквозь землю. И убить Ëн Су после. Не то, чтобы Япония стеснялся женщин… А нет, всё верно, он стеснялся женщин. Дело даже было не в том, что Кику редко с ними общался. Они его просто… Не привлекали. Да, милые. Да, красивые. Но влечения в сексуальном плане не испытывал. Однажды чëрт дëрнул Кику за язык, и он рассказал об этом Китаю. Яо всё свёл к тому, что Хонда просто не дорос до того, чтобы представительницы прекрасного пола его привлекали. Хотя старшего брата в сопровождении женщин Кику, к слову, тоже ни разу не видел. Корея потащил брата к той самой стене. Кику заупирался, однако Ëн Су всё же пересилил его. — Девушки, скучаете? Те лишь усмехнулись и раскрыли веера. — Это мой брат, Кику Хонда, — Корея улыбнулся и указал на растерянного Японию. — А этот молодой человек производит впечатления воспитанного мужа, — вдруг заговорила одна из красавиц, кивнув на Японию. — Чего не скажешь о его брате, — хихикнула другая, и обе удалились. — Вот видишь, только пришёл, а уже пользуешься популярностью, — шепнул брату на ухо Ëн Су. — Завидую! — Корея, прошу, давай уйдём, — взмолился Хонда, схватив Ëн Су за рукав. — Никуда мы не пойдём, — строго ответил Корея. — Ты ещё даже не выпил! — Не буду я ничего пить! — Хотя бы разочек! — Корея усадил Японию с собой за стол. — Эй, принесите нам байцзю! Желательно, не одно! Кику осмотрелся по сторонам. Несмотря на непривычную и от того пугающую атмосферу, Хонда всё же отметил, что здесь было красиво. Помимо женщин, тут так же находились и мужчины, и судя по одеждам и разговрам, которые краем уха уловил Кику, они занимали не последние должности. — А вот и байцзю! — Корея живо разлил его по пиалам. — Итак, за нашего малыша Кику, который наконец-то вырос! До дна! Хонда сделал глоток. Однако от глаза Ëн Су это не скрылось. — До дна, я сказал! — Я не хо… — Пей! Понимая, что выбора у него, собственно, и нет, Япония выпил всё залпом. Горло резко обожгло. Кику закашлял. — Какая гадость… Я пил байцзю у Китай-сана на празднике. Оно было совсем не таким. — Ну, тут оно не такое качественное, горчит немного, согласен. Но что делать? — пожал плечами Корея, заполняя опустевшие пиалы. — Я больше не буду. — Как не будешь?! — возмутился Ëн Су. — У нас ещё три бутылки, мы обязаны это выпить. — Мы?! Я столько не заказывал! — Не возмущайся. Пей. Вторая порция пошла намного легче. А после третьей Хонда и вовсе понял, что тут не так уж и плохо на самом деле. И женщины довольно красивые. Ну и что, что куртизанки? Зато образованы. С ними было говорить явно интереснее, чем с Кореей, который не замолкал ни на минуту. «Надо у себя такое тоже сделать», — и эта мысль стала последней мыслью, которая пришла Хонде на трезвую голову. Что было дальше Кику помнил смутно. Он помнил Корею, который пел что-то на весь дом, чиновников, которых это пение явно отвлекало. Потом в памяти всплыла женщина, которая каким-то образом оказалась на коленях у Кику. Как так произошло? Чёрт знает. А потом Корея решил, что Кику непременно стоит научить танцевать. И именно здесь, и именно сейчас. Отбив Кику ноги, а гостям последнее желание находиться в данном заведении, Корея явно остался доволен. Осуществить следующую задумку, а именно спеть с братом вдвоём, ему помешал уже сам хозяин, который выставил слишком шумных посетителей за дверь. Снаружи, опьянëнные свежим воздухом, они всё же спели. Правда, Кику надолго не хватило. Он свалился с ног. Буквально. Ëн Су ничего не оставалось, как взвалить брата на свои плечи, и понести его до самого дома. — Вот научит меня Китай-сан строить храмы, я такую красоту построю… — тихо бормотал Япония. — Мне Китай-сан ещё и завидовать будет… — Ты их построй сначала, — усмехнулся Корея. — И вообще, почему я должен тебя тащить на своей спине, а? — Кто меня споил — тот и тащит, — Кику самозабвенно улыбнулся и закрыл глаза. Домой Корея дотащил уже спящего и ни на что не реагирующего Кику.***
— С добрым утром, солнышко. Это было первое, что услышал Япония, когда раскрыл сонные глаза. Голова ужасно болела, да так сильно, что даже зрение не могло нормально сфокусироваться. До сих пор неприятно подташнивало, а о том, чтобы быстро встать и подняться, не могло быть и речи. Он больше никогда не будет пить. Ни за что. Ни в жизни. Перед Кику стоял Китай. Его лицо, ровно как и тон голоса, были сладко-ласковыми. Чересчур ласковыми. Это не предвещало ничего хорошего. — Итак, где вы вчера были с Кореей? Впрочем, можешь не рассказывать мне, я и так знаю, — нежные нотки сразу же пропали, уступая место более суровым. — Добрые люди нашептали. Кику молчал. Китай знал, где они были и что делали, так что оправдываться было бесполезно. Да и незачем. — Мало того, что вы проводили вечер в публичном доме, так ещё и пели на всю улицу, возвращаясь домой, позоря мои седины. Не стыдно? Щëки Кику вспыхнули в одно мгновение. Ему было не просто стыдно. Ему было ужасно стыдно и неловко перед братом. — Кроме того, всё это вы делали втайне от меня, без моего разрешения. И меня даже чисто из вежливости не пригласили! Хонда почувствовал, как у него загорелось всё лицо и даже шея. Боги, как стыдно… — Всё это поступки, которые заслуживают наказания, — подытожил Яо. — Не находишь? Кику продолжал хранить молчание. Конечно же, он понимал, что теперь от наказания он не уйдёт и отпираться бесполезно. Хонда опустил голову ещё ниже, стараясь избегать взгляда Яо. — Поэтому идём со мной. Кику нервно сглотнул накопившуюся слюну. Ему было прекрасно известно, куда они идут. В комнате Яо стояла большая скамья. При желании на ней можно было не только сидеть, но и спать. Настолько она была длинной. Однако вместе с этим скамья была довольно жëстко и лежать на ней долгое время чисто физически не получалось, но инструментом для наказаний она была отличным. Все воспитанники Яо, даже такие воспитанные и примерные, как Кику, рано или поздно ощущали на себе тяжесть руки (и не только руки) учителя. Япония, морально настроив себя на боль, уже было сел на скамью, намереваясь лечь, но Китай быстренько его остановил. — Что ты делаешь, Кику? — Яо сел на свою кровать. — Разве вы не собираетесь… — а дальше слова будто бы застряли в горле. — Собираюсь, если ты об этом, — кивнул Яо. — Однако, ты ж не настолько провинился, чтобы получать на этой неудобной скамье. Да и потом, — на лице Китая вдруг появилась улыбка, — я вижу, как тебе стыдно, Кику. Ты уже наказал сам себя. Поэтому иди сюда. Япония вздрогнул, но подошëл. Не успел он ничего ответить, как самым молниеносным образом оказался перекинутым через колени Яо. Боже, теперь ему вдвойне стыдно. Лучше бы Китай сделал это на скамье, честное слово. Быть перекинутым через колени учителя — не самое лучшее ощущение, так скажем. Однако рассуждать было некогда. Яо не любил долгих прелюдий, поэтому на ягодицы Кику сразу лëг удар, обжигая кожу. Хонда закусил губу, дабы не вскрикнуть. Рука у Яо всё же тяжëлая. Дав Хонде немного отдышаться, Китай нанëс второй весомый шлепок, который заставил Кику вцепиться в одеяло. После третьего удара Япония зашипел, всё так же кусая губы. На четвëртом он зажмурился до искр перед глазами. Кику не знал, однако предполагал, какой цвет приобретут его ягодицы и как замечательно ему будет сидеть потом. После пятого шлепка Япония прекратил их считать. Губы были уже искусаны до маленький ранок, а вспотевшие руки, не разжимавшие одеяла, кажется, скоро порвали бы несчастную ткань. Китай поражался мужеству своего воспитанника. Наверное, из всех Япония был самым стойким. На каком-то по счëту шлепке Кику всё же тихо заскулил. Будь они в комнате самого Хонды, он бы схватил в зубы подушку, однако комната и всё, что было в ней, принадлежало целиком и полностью Китаю, а портить чужое не в стиле Кику. — В порядке? — спросил Яо, и Хонда внезапно ощутил, как его нежно поглаживают по спине. Не в силах что-либо внятно ответить, Кику лишь простонал тихое «угу». — Ты молодец, — Яо улыбнулся. Голос вновь зазвучал ласково. — Твоё наказание окончено. Пойдём завтракать. Прелесть воспитания Яо была в том, что после подобных экзекуций сводились все счëты. Больше Китай не вспоминал о случившемся и ни в коем случае не пытался высмеять этим кого-то из подопечных. Мало того, Яо всегда становился добрым. — Может, ты хочешь ещё поспать? — осведомился Китай, вставая с места. Ага, поспишь тут, когда задница горит будто на ней восстание устроили. — Нет, я выспался, — слукавил Кику и поднялся с кровати. За завтраком Хонда так же смотрел в пол. Он по-прежнему боялся поднять глаза на Яо. Теперь, когда он получил своё, ему было стыдно вдвойне. Была бы возможность, Кику бы где-нибудь спрятался и не показывался бы на глаза учителю лет так… Сто. Самая малость. — Хм, помнится, кое-кто хотел научиться строить храмы? — как бы невзначай сказал Яо, отпивая чай из своей пиалы. Сердце Кику будто остановилось. А потом ожило, начиная биться с невероятной скоростью. Он боялся верить своим ушам. — Китай-сан… — Хонда робко поднял взгляд на учителя. — Вы… Не шутите? — Каких уж тут шутки, — усмехнулся Яо, взлохматив чëрную шевелюру брата. — Допивай чай и возвращайся в мою комнату. Я вчера тебе книги подходящие нашёл, объясню тебе по ним всë подробно. Япония был готов прямо упасть на колени перед Яо. И упал бы, если бы они и так не сидели на коленях за маленьким столиком. — Китай-сан, как я могу вас благодарить? — глаза Хонды загорелись воодушевлëнным блеском. Сразу забылись и Корея с его глупыми затеями, и публичный дом, это кошмарное место, и даже наказание, которое Кику принял недавно. — Не за что пока, — и с нежностью посмотрел на брата. За окном ярко светило солнце. Птицы громко щебетали, перелетая с ветка на ветку. Люди суетитись и куда-то спешили. А в комнате, с персиковыми веточками и ароматом сандалового дерева, сидели двое, склонившись над огромной книгой. И не было никакого счастливей в этот момент. А Корее Кику это обязательно ещё припомнит.