Значение

Когда все закончилось, Моб ложится подле него. Тишина наполняется их сбитым дыханием, пока усталость медленно уходит из мышц, пока их сердца возвращаются в ритм. У Моба судорога в правой ноге, и он разминает ее, распрямляет и разводит пальцы, возвращая кровь в тело. В доме темно; тонкая полоска света просачивается сквозь щель в шторах и разделяет комнату ровно посередине. Часы на прикроватной тумбе показывают двадцать три тридцать девять. Моб находит его ладонь под одеялом, еще влажную и горячую, ощущая биение пульса под кожей. Спустя удар Рейген сжимает ладонь в ответ. — Аратака. — Мм? — шепчет он, все еще пытаясь отдышаться. Моб выдыхает. — Ничего. — А? — Рейген поворачивается к нему. В темноте Моб не видит его, но слышит шорох подушки, чувствует близость его голоса. — Ты такой странный ребенок. — Мне тридцать один. — Все еще странный ребенок. Моб переворачивается и закидывает на него руку, притягивая ближе и утыкаясь носом в изгиб шеи. Рейген пахнет утренним парфюмом, благовониями и ими. — Ничего больше не скажешь? — Нет. — Он задевает губами кожу. — Ну хорошо, — Рейген похлопывает его по руке, — Спокойной ночи. Но ему не спится. Он лежит, развалившись на Рейгене, всматриваясь в знакомые очертания комнаты в темноте. С улицы доносится тихий гул проезжающих машин. Часы на кухне тикают, минуты становятся осязаемыми и уходят обратно в небытие. Мобу хочется поговорить. Рейген любит поболтать на ночь, о новом способе привлечь клиентов в агентство, о сезонных скидках в продуктовом. Его голос всегда успокаивал Моба. — Аратака, — шепчет он. Тишина. Рейген уснул, и телом Моб чувствует, как его грудь мягко поднимается и опадает. У Рейгена чуткий сон, Моб легко может разбудить его. На мгновение он хочет поддаться порыву, но потом передумывает. Он не то чтобы постоянно нуждается во внимании Рейгена. Мобу хватит его тепла и дыхания. По сравнению с ним Моб спит глубоко. Он прикрывает глаза и проваливается в сон. Когда он просыпается, все еще темно, но Рейгена рядом нет. Моб слышит, как в глубине квартиры хлопает дверца шкафчика, как шумит вода из кухонного крана. Его взгляд ловит зеленоватое свечение откуда-то слева, и Моб щурится, ожидая увидеть электронные часы на тумбочке. — Ямочки, — тихо произносит он. — Йо. — Давно не виделись, — Моб переворачивается на спину, утыкаясь взглядом в потолок. — Тебе виднее, — соглашается он. — Для духов время течет по-другому, знаешь ли. — Да, — выдыхает Моб, — время течет, несмотря ни на что. — Потянуло на философию в старости, а, Шигео? — ухмыляется Ямочки, — Скоро станешь совсем как я. — Я не хочу становиться таким, как ты. — Ауч. — Ты мог бы покинуть этот мир, если бы хотел. — Это угроза, Шиге? — Шигео. И нет. Мне просто... интересно, чувствуешь ли ты себя одиноко. — Агх, теперь я жалею, что пришел. — Ямочки проходит сквозь пол. — Бывай. — Пока, — говорит он запоздало. Он не может понять, задел ли он его чувства. Ему всегда казалось, что Ямочки не из тех духов, которые завидуют живым. — Ты с кем-то говорил? — Рейген возвращается со стаканом воды. Моб видит его в тусклом свете прикроватных часов, в желтом росчерке уличных огней. Боксеры Моба низко сидят на его бедрах. — Всего лишь Ямочки. — Давненько его не видел. — Да. Но мне кажется, я его обидел. И он ушел. — Разве его можно обидеть? — Я спросил, чувствует ли он себя одиноко. — Думаешь, чувствует? — Я не знаю. Зачем тогда ему появляться посреди ночи? Рейген жмет плечами, возвращаясь в постель. Он хорошо разбирается в людях, не в духах. Ямочки когда-то был человеком, но Моб никогда не задумывался, настолько давно это было. Время бежит вперед, и в своем течении уносит и его, и Рейгена, которому почти сорок пять. У него седина на висках, и его тело потеряло угловатость, стало мягче и податливее. Моб обнимает его со спины, положив подбородок на плечо. Рейген откидывается к нему в объятия. — Ты в порядке, Моб? Он качает головой. — Да, просто… задумался. — Про Ямочки? — Нет. Как сказать... — Моб хмурится и прижимается ближе к нему. Ему приятно обнимать Рейгена, чувствовать его тепло в кольце рук. — Я просто вспомнил кое-что. Случай из прошлого. — Ты про тот раз, когда я не заплатил тебе, или... — Нет. — И слава богу. — Когда я впервые встретил Ямочки, — произносит Моб, пропуская слова Рейгена мимо ушей, — у него был свой культ. — Звучит одиноко. — Да, довольно. — Моб, если ты до сих пор чувствуешь за это вину, не стоит. Ты правильно сделал, что уничтожил культ. Те люди не смеялись по-настоящему. — Не в этом дело, — говорит Моб, — Я помню, что ты тогда сказал — что я спас людей, которых мог спасти только я. — И это правда. — Я знаю. Но... тогда Ямочки очень рассердился, потому что я не смеялся, и мне пришлось драться с ним. В конце концов я тоже вышел из себя. И потерял контроль. — Ну, черт, Моб, сколько тебе было? Четырнадцать? — Да, но я не помню, чтобы когда-нибудь злился на обычного духа. Сейчас мы хорошие друзья, но тогда Ямочки не представлял из себя ничего особенного. Не как Могами. — Видимо, он задел тебя за живое. — Видимо. Он сказал, что я не смогу разделить ни грусть, ни радость с любимым человеком. Рейген смеется. — Ну, насчет этого он был совершенно не прав! — Я знаю, — он вздыхает, — просто вспомнилось и все. Мне интересно... жалеет ли Ямочки об этом. — О чем, о сказанном? Уверен, он пожалел в тот момент, когда ты пробил дыру в нем. Моб недовольно сжимает его в объятиях. — Я имею в виду, — говорит он твердо, — что, если он сам жалеет об этом. О том, что не радовался и не грустил, пока был живым. О том, что не был рядом с дорогими людьми. — Возможно. Спроси его как-нибудь. Рейген поворачивается к нему и оставляет поцелуй на линии челюсти. — В интересные времена тебе на ум приходят интересные мысли, Моб. Я надеюсь, ты не прокручиваешь у себя в голове каждый раз, когда я вел себя по-свински. — Постоянно, — невозмутимо отвечает он. — Я не сомневался, — Рейген похлопывает по обнимающей его руке и высвобождается. — Давай, пойдем спать. Я вставал сходить за водой. Моб ложится, приподнимая одеяло для Рейгена. Рейген забирается в постель и прижимается к нему. Моб знает, что иногда по ночам Рейген бродит по квартире, или курит на балконе, наблюдая за пустынными улицами, ощущая как течет время, час за часом. Моб рад, что он сейчас лежит рядом с ним. За окном сентябрь, ночь со среды на четверг, и им завтра с утра на работу. Время не имеет значения. В конце концов, значение имеет лишь смысл, которым оно наполняет нашу жизнь.