Реми и Бандл

Реми поставила тюбик с помадой на тумбочку, глянула на себя мельком в зеркало и вышла на балкон. С наслаждением потянулась всем телом вверх, навстречу солнечным лучам последних теплых деньков убегающего лета. Сентябрь выдался в этом году на удивление отличным! Позади раздался звук. В палате открылась дверь и послышались легкие шаги. За ней пришли провести её на утренние процедуры и гимнастику. Как же не хочется садиться в инвалидное кресло! Но еще рано ей пока ходить самой на длинные дистанции. Перелом в шейном отделе позвоночника и вживленный титановый тазобедренный сустав на только сросшихся костях собранных, как мозаичное панно – это не шутки. Ей здесь еще три месяца находиться придется пока, наконец, её выпустят на свободу. Ага, с чистой совестью – улыбнулась сама себе Реми и повернулась. - Мадам Шимада, к вам посетитель. Вот его карточка. Вы готовы его принять? Он говорит, у него есть новые сведения по вашему делу. Процедуры пока могут подождать – известила её темноглазая хорошенькая молодая дежурная по этажу в строгой, но красивой униформе цвета морской волны. Реми приняла из рук Урсулы визитную карточку. Качественная бумага, деловой стиль оформления, ничего лишнего. Простая и строгая надпись под известной всему миру дамой с весами в руках и с завязанными глазами гласила: «Адвокат Артур Виржиналь» Что в её деле может быть нового? – не поняла Реми. И, при чем здесь другой адвокат? Она своих знает уже не первый год. Она повертела в руках карточку, немного подумала и решила выслушать гостя. Мало ли? Лишняя информация лишней не бывает. Особенно в её случае. - Да, зовите – кивнула она девушке. Дежурная медсестра кивнула ей в ответ, и заспешила в мягких тапочках к выходу, исчезнув в открытом дверном проеме, прикрыв за собой дверь, а Реми устало провела рукой по волосам. Настроение столь прекрасно начавшегося дня – испорчено. Проблемы имеют свойство портить всё хорошее, а их у неё хватает… Полоса солнечного света от окна тепло по-домашнему согревала краски на мягком ковре цвета топленого молока с ненавязчивым цветочным рисунком, и хрустальная ваза на журнальном столе около дивана переливалась своими резными гранями, отбрасывая прозрачное дрожащее серебро бликов на столешницу из орехового дерева. Реми посмотрела на большой букет из красных роз в рифленой бумажной обертке и осторожно переступила невысокий порог балкона, заходя в гостиную. И не скажешь, что это больничная палата. Спальня в соседней комнате. Здесь уютно, как дома. Сама бы она себя это всё позволить не сумела даже будь у неё на руках страховка США, которой разумеется у неё не было – она прилетала в США всего на три дня. Она жизнью обязана своим друзьям, которые оплатили её лечение! Заоблачное по стоимости само по себе и поместили в этот реабилитационный центр при университетской больнице, принадлежащий одному из них. Взяли все расходы на себя. Она не вчера родилась. В обычной публичной больнице, куда она попала сразу после той страшной автокатастрофы - она бы не выжила. С ней бы даже возиться не стали. Её случай относился к категории безнадежных. На фоне комы у неё прогрессировал сепсис менингита в тяжелой форме. Она подхватила инфекцию у себя в Африке лет десять назад, и та начала разрушать ей мозг, приводя к прогрессирующему параличу в правой части тела. Пока еще только периодически немела кисть правой руки. Она как раз поэтому не справилась с управлением машиной и попала в аварию, но она пропила у себя дома однажды курс таблеток в самом начале и на том всё закончилось. Паралич начал проявлять себя позже и эпизодами. Она связывала причину его появления не с инфекцией, а с полученной, когда на Готсандр травмой, когда она упала с большой высоты и получила сотрясение мозга и позвоночника, поэтому думала, что теперь дело в ней и с возрастом травмы дали о себе знать, поэтому к травмам, полученным во время аварии, присоединилась еще и высокая температура с осложнением. Оперировать её в том состоянии, что она находилась четыре месяца назад обычные врачи её, боялись. Опасались брать на себя ответственность на случай её смерти прямо на операционном столе, и подсоединили к системам искусственного жизнеобеспечения дожидаться пока она выйдет из комы. Вызванной то ли менингококковой инфекцией, давшей ей температуру в сорок градусов, то ли травмами после аварии. По сути оставили умирать в реанимации. Её и при помощи оборудования по последнему слову медицинской техники, едва вытащили с того света лучшие хирурги больницы при этом центре в который её перевезли из той больницы, а уж говорить о той высококвалифицированной реабилитации, что она теперь проходит – и вовсе не приходилось. Это тоже стоит целое состояние. Даже выживи она каким-то чудом, осталась бы пожизненным инвалидом, а благодаря помощи друзей ей уже неделю назад сняли шейный корсет. Если бы не постоянные напоминания про бедро и шею, она бы чувствовала себя уже почти совершенно здоровой! Она даже выглядеть здесь стала лучше. Точно лет десять с плеч долой! Реми пересекла небольшой зал и с облегченным вздохом села на диван, положив на стол перед собой визитную карточку. Пять минут на ногах, а в бедре уже появилась тупая боль – всё-таки еще болит…. Она уже не раз приходила к выводу, что зря тогда поспешила ввязаться в тот инцидент на дороге, но она опаздывала на встречу с друзьями и стоять в пробке ей надоело. Дорожная полиция заблокировала движение, открывая путь для бандитов, чтобы вести их по определенному маршруту, но она подняла свою машину, перелетела через впереди стоявшие машины и помчалась. Она уже и без того опаздывала, а люди должны были приехать в музей, посвященный памяти Готсандр спустя аж сорок лет, как они все расстались, и это когда-то была её инициатива! По пути нагнала грабителей, ну и… Похулиганила немного, а потом не справилась с управлением и вылетела с автострады… Она глянула на стопку визитных карточек рядом с той, которую она положила сейчас и передернула плечами. Телевидение, газеты, журналы – все наперебой мечтали с ней пообщаться и от них же дарились цветы, которые теперь украшают её комнаты. В конце концов, её популярность много лет назад была на уровне известных политиков и кинодив. О её прежней славе «Реми Шимады с Готсандр» не раз вспоминали на протяжении сорок одного года, но ни разу никто не обвинял Готсандр в мировых проблемах. Обидно, слов нет! Точно мир перевернулся с ног на голову! Как она им теперь может доверять? Она скажет одно, а они могут придать её словам совсем другой смысл. Далекий от правды. А ведь правда в том, что сорок один год назад Готсандр победил страшное зло, и она на протяжении тех трех лет, пока длилась война, едва ли не каждый день ради той победы рисковала своей жизнью! Но откуда экипажу Готсандр было знать, что такое Докуга на самом деле? Откуда было знать, что Готсандр по самую макушку ввязался в выяснение отношений элит между собой и нарушил стройность их планов? Реми провела ладонью по лицу и разочарованно вздохнула. Эх! Вот теперь она и Килли с Шинго пожинают настигшие их плоды той, своего рода ошибки, допущенной их командиром. Но они были всего лишь солдатами, взятыми для исполнения минимума обязанностей, и ничего еще про себя не знали. Сразу после войны Сабарос исчез вместе с базой Готсандр и оставил их в полном неведении относительно чего бы то ни было. Командир Готсандр не стал их ни во что посвящать, видимо, сочтя, что того, что они знают, для них уже вполне достаточно и позже причина его молчания выяснилась сама. Истины стали раскрываться одна за другой, и уже позже стало известно, почему в Докуга было принято решение сделать Готсандр символом победы над той Докуга, которой та предстала перед всем мировым сообществом, не без их с экипажем участия. Победа Готсандр над Докуга была признана официально, а экипаж Готсандр официально награжден единогласным решением ООН. А теперь, её Килли и Шинго выставляли, едва ли не террористами. Теми самыми, кем они официально значились во времена противостояния Готсандр и Докуга – военизированной экстремистской террористической группировкой. Мировое сообщество тогда присвоила базе Готсандр и членам экипажа базы этот международный статус. После войны он был снят решением ООН. Не зная еще ничего, она тогда на волне личного патриотизма отказалась от своей награды, и теперь даже тот её отказ сорок один год назад рассматривали иначе. Она на церемонии награждения тогда сказала, что не считает свои действия достойными отдельной награды – весь мир стремился избавиться от гнета Докуга, и точно такой же награды достойны миллионы людей. Она не имеет права принимать её одна. Её примеру последовали Килли и Шинго, а теперь из каждой розетки звучало, что они постыдились принимать награду, потому что сами считали себя виноватыми, и даже ставили им это в плюс! Даже Катнар пока затрудняется дать вразумительный ответ и лишь раздраженно машет рукой в ответ на её вопросы, хотя вроде бы, как бывший генерал Докуга обязан знать, что происходит, но старику стыдно смотреть ей в глаза, когда тот приходит делать ей укол каждый день. Заботится, но молчит, проклятый… Уже слышались приближающиеся шаги и Реми поправила на коленях светло серые мягкие теплые спортивные брюки, немного досадуя, что не подумала попросить ей дать время переодеться во что-то более строгое. Она одета слишком по-домашнему. Это всегда выглядит… не собранно, а представать перед незнакомыми людьми уязвимой она не привыкла. Через секунду в дверь снаружи постучали… Гость оказался стройным миловидным молодым мужчиной чуть выше среднего роста и в очках. На Реми с его появлением сразу пахнуло приятной бодрой и радостной телесной энергией, свойственной молодости или людям, ведущим спортивный образ жизни. Мужчина и правда производил впечатление спортсмена. Неброского теплого шоколадного оттенка с рисунком в мелкую елочку, оксфордского стиля пиджак из мягкого твида с кожаными вставками по краям лацканов и крупными на тон темнее ткани обтянутыми кожей пуговицами, скрывал под собой по-спортивному сухощавое, хорошо тренированное тело. Это было очевидно и по крепким мускулам длиной шеи, и по свободным уверенным в своей силе сдержанным движениям гостя. Реми откровенно залюбовалась юношей. Давно она не видела таких красивых людей! Ухоженных, что еще важнее. Кого она видела у себя дома в Кении? В последние годы она преподавала на подготовительных курсах, готовивших егерей, до этого входила в состав национальной природоохранной комиссии, и её привычный контингент не отличался изысканностью, а молодой мужчина явно умел за собой следить, следовал модным тенденциям и обладал чувством стиля. Реми понравился его темно бардовый галстук мягкой бабочкой и лиловый кончик платка, выглядывавший из левого нагрудного кармана на несколько тонов темнее пастельно-лиловой сорочки. Скорее всего, она из батиста – решила Реми, заметив теплый блеск ткани. Светло песочного цвета брюки из более плотной ткани, чем твид, мягкие замшевые светло коричневые ботинки с пастельно вишневым верхом уже из гладкой кожи, где открытая шнуровка, и тонкий плоский портфель для бумаг цвета слоновой кости... С его появлением, в комнате сразу проявились едва уловимые первые нотки ненавязчивой мужской туалетной воды с легким волнующим сладковато-бодрящим ароматом. Густые блестящие волосы, цвета золотистой карамели, укорочены с боков, а немного более длинные на макушке, и над лбом, гость зачесал на боковой пробор, и они лежат у него аккуратной тщательно профилированной стрижкой. Реми невольно улыбнулась. Без укладки с такой шевелюрой из дома не выйти... Во время её молодости, мужчины не носили подобные прически, и одевались тоже иначе – более строго, а гость сумел в себе сочетать одновременно и классику и современный уже свободный стиль. Называется – деловой стиль кэжуал. Она такой видела в модных журналах, и он ей не нравился. Может быть потому что она уже стареет… Когда семь лет назад начались проблемы с рукой, начала жить уединенно, перестала ездить на работу и совсем отвыкла от людей. Теперь она только раз в неделю ездила за продуктами и гуляла по ближайшему к ней городку. Людей посмотреть и себя показать. Ей порой хотелось поехать в большие города и ненадолго вырваться на волю, но вместо этого она уже несколько лет назад перестала ездить даже в Найроби. Что-то уже сдерживало. Что-то робкое, что поселилось внутри. Слово мир убежал от неё вперед, а она, или уже не хочет его догонять, или боится, что, обернувшись, мир покажет ей своё чужое лицо. Как бывает, когда обознаешься на улице… Глядя на юношу, представшего перед ней теперь во всей своей красе, она пожалела, что в её африканской глуши увидеть мужчин, одетых по такой моде, как в журналах, которую она осуждала до этого в душе - ей еще ни разу не доводилось. Вживую – совсем другое дело. Одно дело картинка – другое дело, живой человек. Мода и впрямь изменилась. Она это заметила уже здесь, когда прилетела в Вашингтон четыре месяца назад, и она ей совсем не понравилась. Мода стала проще и как-то примитивней, но в основном это касалось не слишком обеспеченных обывателей. А вот для тех, кто мог себе позволить изыски, она стала словно еще разнообразней и свободней. В разы лучше – теперь она это видела воочию. Реми сразу отметила цену тканей и качество шитья. Парень явно относился к категории не бедных! - Добрый день, я адвокат Артур Виржиналь. Меня нанял один ваш друг, пожелавший остаться неизвестным – приветливо кивнул ей гость, с доброжелательной располагающей улыбкой, и у Реми точно гора с плеч свалилась. Вот оно что! Генералы Докуга наконец предприняли активные действия! Молодцы, мальчики! Она с большим облегчением улыбнулась в ответ и немного приподнявшись, протянула адвокату руку, наклонившись вперед через овальную зауженную столешницу журнального стола с полоской из темной матовой позолоты по внешнему закругленному ребру, предварительно извинившись, что приветствует его сидя. - Мадам, всё в порядке – понимающе улыбнулся гость в ответ и накрыл её руку сверху своей, нагнувшись над столом. Когда он прикоснулся, Реми ударило, как током! Рука у Артура оказалась небольшой, холеной и теплой, а рукопожатие – мягким и обхватывающим. Он плавно развернул её руку, поданную ему ладонью вниз, как для поцелуя. Несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, задержав рукопожатие на доли секунд, потом улыбнулся и выпустил её кисть со словами – Рад знакомству. Я много слышал о вас. - Надеюсь, только хорошее? – не удержалась Реми от кокетства, сверкнув глазами, но её прямо-таки тянуло с пококетничать с этим мальчиком после соприкосновения их рук, и еще раз увидеть улыбку в его глазах. Парню на вид было от силы лет двадцать пять – двадцать шесть. Явно только недавно получил свою практику. Последнее, правда, немного удивляло. Генералы не могли выбрать человека постарше и опытнее? И, кто тот «друг, пожелавший остаться неизвестным»? Все трое генералов, или кто-то один из них? Она уже про себя гадала, кто бы это мог быть. Кернагул? Принц Бандл? Или Катнар? Но Катнар бы к ней прежде зашел и предупредил. Благо, идти не далеко. Клиника принадлежит Университету, а Катнар – его директор. - Конечно, - уже более сдержанно улыбнулся мужчина и указал рукой на кресло рядом – Позволите? Реми кивнула и тихо с сожалением вздохнула про себя – парень вычислил её заигрывания и дал понять, что они ему неприятны. Что поделаешь… Логично! Ей 71 год. Она почти в три раза его старше! Но в душе ей столько же, сколько и ему, только тело уже другое… Пока гость устраивался и ставил портфель рядом с винтовой ножкой стола, Реми его разглядывала с неподдельным интересом. Она готова была поклясться, что он ей знаком. Еще и его голос. Неторопливый, плавный, твердый и ласкающий слух, как бархатом. Неужели они встречались? Но, где и когда? Может быть он - один из туристов парка? Парнишка – типичный городской метросексуал. Так теперь называют мужчин, тщательно ухаживающих за своей внешностью. Над ними за это больше не смеются. Но они не домашние котятки. Их жизненная позиция весьма активная, и они охотно посещают парки, где имеются возможности к экстремальному туризму. Кения к тому располагает. Вот он повернулся к ней, и Реми на всякий случай спросила - Вы случайно не бывали в Африке? Парень чуть приподнял левую бровь, вычерченную, как по ниточке и в его серых глазах промелькнула прохладная заинтересованность. Он явно начинал держать с ней дистанцию – сделала вывод Реми и ей стало немного грустно. - Я много где бывал. Что именно вас интересует? - Мне ваше лицо кажется знакомым. Я живу при национальном парке Абердэр в Кении. Вы случаем, не гостили в наших местах? - Это Центральная провинция к северу от Найроби, если я правильно помню… - Да – кивнула Реми, уже не сомневалась в ответе, но парень оказался способен говорить много и вместе с тем, не односложно. Отвечая и – не отвечая на поставленный вопрос. Приемчик! - Меня родители возили в Кению смотреть на слонов. Мне тогда было лет десять или девять. А потом я ездил туда уже с… племянниками. Но мы были в Амбосели. Дети любят животных…, а я люблю места, в которых время останавливается… Тут её гость подавил едва уловимый вздох, свободно облокотился на спинку кресла, положил локти на подлокотники и повернулся к ней почти в профиль. Приветливо улыбнулся кончиками красивых губ, согнул правую руку в локте и продолжал, сопровождая свои слова плавными и изящными неторопливыми движениями в воздухе кисти с длинными красивыми пальцами музыканта, как дирижер, управляющий оркестром, и в такт его плавным жестам, скользили модуляции его голоса, ставшего бездонным, а взгляд больших глубоко посаженных глаз стал далеким и немного отрешенным как у человека, обратившегося к воспоминаниям. - Африка меняется, как и сама жизнь вокруг, но в её парках обновляются только гостиницы и машины. Когда я смотрю на гору Килиманджаро, и вижу, как за её вершины цепляются облака, я думаю о тех людях, кто жил за тысячи лет до меня. Они видели всё то же самое, и я чувствую, что когда мой час придет и я уйду, новые поколения будут стоять там, же, где стою я и будут смотреть на те же облака над горным пиком, и то же небо над головой. В мире мало осталось мест, к которым еще не приложил руку человек, а в таких особых местах время словно замирает. Дыхание вечности прекрасно. Чувствуешь себя её частью. Вы не находите? Реми слушала его неторопливую немного рассеянную речь, смотрела на острый удлиненный профиль, на длинные, как у девушки ресницы, на чуть опустившихся веках – ресницы у парня почти касались стекол очков в тонкой золотистой оправе – на тонкую ставшей доброй и потеплевшую улыбку на красивых губах, и чувствовала какую-то странную зарождающуюся в себе дрожь. Нет, она не могла видеть этого человека мельком. Она – его знает! Вот он закончил говорить, посмотрел на неё, и она невольно охнула про себя. Не может быть… Таких совпадений не бывает! Те же правильные и утонченные, по-мужски крупные черты были у еще одного человека. Но из её далекой теперь уже молодости! У принца Бандла! С той лишь разницей, что тому сейчас столько же, сколько и ей – у них один год рождения. Принц её старше всего на три месяца. Не важно, что генерал носил длинные волосы до плеч. Иногда итальянец их убирал в хвост и становился виден его широкий и высокий лоб, обычно частично скрытый за лежащими вдоль лица густыми золотистыми светлыми прямыми прядями. У Артура – такой же лоб. Или похожий, но она могла и подзабыть – все-таки сорок лет прошло. Еще, похожее продолговатое треугольное лицо с острым подбородком. Бандл не носил очков, и всё, что она помнит – это, что у того были большие томные глаза красивой миндалевидной формы, и над его длинными светлыми ресницами тогда посмеивались они все. Ну, когда судьба свела вместе экипаж Готсандр и троих генералов Докуга. «Женоподобный» - так принца называл грубоватый и откровенный Катнар. На фоне мачо, какими проявляли себя остальные четверо мужчин, утонченный в своих манерах и внешности, тщательно ухаживающий за собой, как кошка, аристократ, и правда смотрелся чуждым элементом, но всё это – мелочи. Он был настоящим рыцарем. И по рождению, и по духу. Воином до мозга костей и одиноким странником во времени, подарившим ей своё сердце без остатка и без надежды получить что-либо взамен. Лишь прожив жизнь, и пройдя через не самый удачный и потому короткий - брак, она поняла, что самое лучшее, что способен подарить мужчина женщине – это чувство теплой уверенной безопасности. Такой, которая рождается исподволь на уровне подсознания, когда появляется особое ощущение, что есть тот, кто бережет твою душу, как величайшую драгоценность, а всё остальное – уже не имеет значения. Реми судорожно сглотнула. Сейчас она чувствовала то же самое. Взгляд Артура – был взглядом того человека. Сорок лет разлуки не дали забыться тем особым ни с чем не сравнимым ощущениям близости. Реми машинально подалась вперед, словно Артур потянул её за невидимую протянувшуюся между нить, протянула в его сторону руку немного приподняв с колен, как бы, спрашивая своим жестом, мол – «ты ли это?» и замерла на доли секунд, как зависла между прошлым и настоящим. Внезапный стук в дверь вывел её из транса, и она, тряхнув головой, сразу отодвинулась всем корпусом назад, быстро провела рукой по лицу и волосам, как бы отгоняя от себя морок, и глянула на дверь. Вот это да! Её этот мужчина прямо-таки ввел в транс! Поразительно! Но она-то, как подобное допустила! Он гипнотизер? Этого ей еще только не хватает! - Да! – произнесла она громко и резко с большим облегчением и не без доли разочарования. Правда, в себе самой. - Мадам…, простите, что прерываю, но господина адвоката просит выйти на несколько минут господин директор – объявила появившаяся на пороге миловидная Урсула. Артур тут же поднялся с деловым выражением на лице. Разочарования Реми в нём не заметила. Но заметила своего рода облегчение, как и у неё самой. Словно их отвлекли очень вовремя для них обоих. Легкий непринужденный кивок в её сторону, - Мадам…, - и Артур вышел за дверь. Реми заинтересованно и с большим желанием узнать, отчего вдруг, объявился Катнар, и чего, вдруг, захотел от её странного гостя, остановила взгляд на двери с классическим рамочным орнаментом по шпону из натурального дерева. Она бы сейчас много дала, чтобы узнать, о чем за ней говорится! Одна беда – двери здесь, как и стены сделаны из материалов с повышенной шумоизоляцией. Центр-то элитный! Потянулись долгие секунды ожидания. Безуспешно прождав гостя не меньше нескольких минут, за время которых она сидела с совершенно опустошенной головой, Реми забеспокоилась. Почему так долго? Когда к ней приходит её адвокат по её делу о автокатастрофе, их ни разу не прерывали, поэтому думать, что дело в опасности волнительных для неё разговоров – не приходится, а она еще как после них переживала! Шутка-ли было узнать, что её дело рассматривается судом, как нападение на тех грабителей, да еще с отягчающими последствиями? Они на неё первыми не нападали... Один погиб на месте, второй, умер в больнице, а двое остальных получили травмы различной степени тяжести. В её защиту говорило только то, что действовала она в состоянии аффекта, и у неё уже была температура под сорок градусов. По этой причине, и то, что она находилась в этот момент между жизнь и смертью, суд вынес по ней заочный приговор о беззалоговой мере пресечения в связи с её полной недееспособностью. Реабилитационный центр принял на себя обязательство передать её в руки полиции, когда она будет уже полностью здорова, а на входе на территорию центра дежурит полицейский. Лишь по самой предварительной минимальной степени оценки всех последствий, ей в лучшем случае грозит условный срок, выплата штрафа и компенсаций пострадавшим и их семьям. Это если её еще удастся избавить от залога. В любом случае, все выплаты тянут минимум на два-два с половиной миллионов долларов, а то и больше. Катнар обещал, что они помогут с деньгами – снова генералы, у её ребят нет таких денег. И у неё – нет. Разговаривать на эти темы было не просто тяжело – а очень тяжело, но Катнар распорядился давать ей таблетки и успокоительное, когда после первой встречи у неё поднялось давление и усилить прием лекарств, чтобы держать его на стабильно ровном уровне. Она раньше никогда не была гипертоником. Вот еще к чему привела её авария. У неё вообще первое время было такое чувство, словно тело у неё, как чужое. Но оно и понятно. Она две недели провела прикованной к постели сразу после аварии, и еще потом столько же в общей сложности. Уже после второй операции по вживлению сустава. Мышцы атрофировались. Она первое время могла передвигаться по палате только с подпоркой на четырех ножках, а затем – на специальных костылях с упором под локтями. Реми приложила руки к щекам – горят. Значит, давление снова поднимается. Еще бы! И сидит она уже, как на иголках. Очень хотелось подойти и выглянуть в коридор. Что там происходит? Она озадаченно почесала висок, нашла повод обратиться к Катнару, как своему лечащему врачу, и решительно поднялась. Широкий коридор с анфиладой больших окон до потолков и ковровой дорожкой – был пуст. Реми посмотрела в обе стороны, прислушалась не доносятся ли голоса из гостевого фойе в самом конце коридора, но услышала только нашептывания телевизора у дежурной сестры на посту с другого его конца. Нахмурившись, она вернулась обратно и закрыла за собой дверь. Дела! Почему-же Катнар увел Артура? Возвращаясь, Реми точно споткнулась. Оставленный тем портфель у ножки стола приковал взгляд. Ну, нет… Не будет же она шарить по чужим вещам? Она еще до такого не опустилась… Но ведь когда-то она работала разведчицей до того, как попасть на Готсандр… Училась в разведывательной школе… Нет. Стыдно! Воровато оглянувшись на дверь, Реми быстро к ней прошла, позабыв о бедре, открыла, огляделась, оставила приоткрытой, вернулась и схватила портфель, не забывая прислушиваться к тому, что творится снаружи… Портфель оказался на молнии с трех сторон. Не мешкая она положила его на стол, присела рядом на корточки и с трепетом открыла. Чистые листы бумаги. Второе отделение? Есть! Нотариально заверенная копия адвокатской лицензии! Швейцария. Получена… пять дней назад! Она что? Его первый клиент? Ну и дела… Апостиль США. Ну, хотя бы настоящий адвокат. Не мошенник. Уже хорошо. Карманы? Только шариковая ручка. Несколько знакомых ей уже визиток… В одно мгновение проделав обратные манипуляции, Реми вернулась обратно к столу и налила себе воды – кружилась от напряжения голова и почему-то тоскливо сжималось сердце. Она уже жалела, что поддалась искушению. Разве сразу было не ясно, что человек просто похож? На того, другого? Ей померещилось. Менингит дал ей осложнение по всей центральной нервной системе, и она стала более чувствительной. Еще до конца не вылечилась, и не вылечится никогда, но может жить в состоянии постоянно ремиссии. Копия. Артур – копия. Неонерос призвал Бандла на службу, когда тому было 24 года, казнив его предшественника, и Бандл проработал под началом своего страшного покровителя три года, пока Готсандр не победил. Она видела принца, когда тому было двадцать шесть лет. Почти мельком. Во дворце Сантоса. Несколько раз видела по видеосвязи, но тоже в общей сложности не больше минуты. Потом, видела, когда он подошел к ней сразу после проигранного Докуга боя в Женеве. Хотел помириться и продемонстрировать, что ему ничего не грозит. Нахал. Тогда она можно сказать, тоже почти на него не смотрела. Год они не виделись. А потом три года подряд прожили на базе Готсандр бок о бок... Она допила воду и поставила стакан с цветочным рисунком обратно на поднос рядом с графином. Если до появления Артура, она о принце не думала, то теперь, взбаламученная память рисовала ей облик её давнего друга уже почти до мелочей, словно она видела его только вчера. Но мало ли двойников у людей на белом свете? Реми резко выпрямилась и уставилась перед собой в пространство невидящим взглядом. Двойников… ЧТО!? Двойников!? Память выпустила свой новый залп, разорвавшись внезапным взрывом бомбы в глазах и в затылке, и у Реми сердце ухнуло куда-то вниз, а сразу потяжелевшие ноги стали, вдруг, ватными. Он умер! Тот, другой… Реми схватилась за лоб и покачнулась. Окно с пастельного цвета голубыми шторами, перехваченными шнурами и с белой занавеской поплыло в сразу ставшим очень хрупком почти прозрачном воздухе с серебристыми мушками, звуки начали становиться глуше, в ушах появился слабый звон, и со сладковатым привкусом начала наваливаться дурнота… Как слепая, Реми зашарила вокруг себя рукой, в поисках опоры, еще раз покачнулась, где-то позади раздался глухой удар и когда она поняла, что падает, её подхватили, оторвав от пола и вся комната разом пронеслась перед глазами. Она провисла спиной через чью-то сильную руку, голова у неё запрокинулась подбородком в потолок, но в последний момент она успела заметить мелькнувшее знакомое лицо в очках, и прошептала, как выдохнула из последних сил – Ты! Резкий аммиачный запах резанул мозг, как ножом, как следующий стоп-кадр, и она дернула головой в сторону, слабо застонав. Шевеление рядом и шорохи движений. Взволнованный голос раздается совсем рядом - Очнулась? - Да. Помоги мне её перевернуть на бок и придержи в таком положении за плечо и бедро, пока я буду делать укол. Это уже Катнар и слышны чьи-то приближающиеся шаги. Яркий свет проникает под ресницы и сквозь кожу век. Нет сил открыть. Она лежит – тело чувствует кровать. Нет сил шевелиться и пустота в голове, а сама голова тяжелая-претяжелая, точно в неё закачали не менее тонны цемента и тот ссохся. Даже не повернуть. Зато в две пары рук легко, как пушинку поворачивают её на бок. Брюки вниз, ватка на левой ягодице и – ой! Больно… Брюки возвращаются, куда им положено и следует команда Катнара - Медленно опускаем… Всё. Уходи. Не маячь. Шаги поспешно удаляются и спустя минуты тяжесть постепенно отпускает и становится легче и вместе с тем - всё прохладнее и прохладнее. Она уже может пошевелить пальцами. Скрежет манжета измерителя давления, её левое предплечье оказывается захваченным и рукав манжета надувается, а потом с шипением сдувается. - Реми, я знаю, что ты меня слышишь – говорит Катнар спустя несколько секунд – У тебя был гипертонический криз. Ты потеряла сознание на одну минуту. Сейчас у тебя давление нормализуется. Поспи теперь. Реми приоткрывает тяжелые веки, которые с каждой секундой становятся легче. Артур. Адвокат. Лицензия. Бандл… При чем здесь очки? Ах, да… Бандл теперь носит очки. Но перед ней сидящий рядом с её кроватью старый седой одноглазый Катнар с черной пиратской повязкой на правом глазу. Тоже служил Неонеросу вместе с Бандлом. Прекрасный врач. Во времена Докуга ему было сорок два года. В путешествии на Готсандр он принял участие в сорок три года, соответственно, будучи уже Президентом США. Все думают, что старику восемьдесят три года, но на самом деле, ему на три года больше. Потому что, когда они вернулись все обратно домой, выяснилось, что здесь прошло всего десять минут. И она старше – ей не 71. Ей 74. И Бандлу столько же… Было. - Суэнни? - Что, моя дорогая? - Пусть Бандл зайдет… Старик погладил её по руке и ласково сказал совсем не каркающим голосом, как еще минуты тому назад. - Моя хорошая, ты всё правильно поняла, но я разрешу ему тебя навестить, когда ты проснешься. Договорились? И не спорь. - Не буду. А тот… Когда? - Он не умер. Ты знаешь. Он перенес создание в новое тело, а это разные вещи. Она слабо кивнула, шевельнув подбородком - Но Хранители сказали, что не будут его перерождать… Это его последняя жизнь… - Реми, он сам научился. Он теперь от их воли не зависит. Он тебе всё сам расскажет. Всё хорошо. Замри и спи. Отдыхай. Тебе понадобятся силы, чтобы дальше с ним разговаривать. Я тебя укрою одеялом. Разденешься, потом сама. Я к тебе буду заходить. Реми слушала слова друга, как сквозь сон. Она уже и правда засыпала и ей стало очень легко на душе, когда она услышала, что сказал Суэнни Катнар. Улыбнулась счастливой улыбкой - Почему адвокат? - Чтобы деньги зарабатывать. Я закрою шторы, чтобы тебе не мешал свет.