Сломанное Небо или Неправильное Облако

Никто из них не знал что он пережил. Никто не догадывался какую боль он скрывает за масками, за своим гримом и поведением. Все Аркобалено считали Скалла глупым, крикливым, трусливым гражданским. Его насмешливо называли лакеем, кривя губы в ухмылке. В него стреляли, из-за чего ему потом приходилось в ванной вынимать пули из себя и безмолвно кричать в свою руку от моральной боли — ведь физическую он давно уже перестал ощущать. Те, кто должны были стать его семьей ненавидели его только из-за того, что он не принадлежал к мафии. Они считали, что у него нет никаких талантов, что он бесполезен и в то же время они не видели то, что скрывается за его масками, за его актерской игрой. Если бы они знали его прошлое — хотя этого бы, конечно, никогда не случилось бы, про себя в который раз добавляет каскадер, — то они… Что они? Пожалели его? Не-е-т, ему не нужна их жалость. Дали бы ему еще больше работы? Возможно. Ведь после правды он бы уже не смог вести себя до жути неуклюже и глупо. Стали бы относиться к нему иначе? При этом вопросе Скалл кривит губы в горькой усмешке и думает «Зачем?». Ведь они же поменяют свое мнение из-за его необычного гражданского прошлого, но не увидят ничего другого… Каждый раз он только усмехался про себя на глупые замечания Аркобалено, мечтая, чтобы они закрыли свои поганые рты, чтобы они перестали напоминать ему его отца. Каждый раз он наигранно — хотя это знал только он — дрожал от наставленного на него пистолета Реборна, желая, чтобы тот наконец-то выстрелил ему в голову, как всегда обещает. Каждый раз он надеется, что именно эта миссия будет для него последней и каждый раз смерть не забирает его. Каждый раз он… Каждый раз он… Каждый раз он… Каждый раз Скалл становится все более и более разбитым и опустошенным, морально выжатым. И он не переставал удивляться тому, что все еще может чувствовать. Ведь после всего пережитого — и до вступления в чертову «Избранную семерку», и после — он просто не мог быть живым. Да-а-а… Облако и правда был мертвым, но как-то не правильно. Ведь иначе он не может объяснить те ощущения, которые испытывает при взгляде на людей, которые так и не стали ему — хотя бы — товарищами. Ведь иначе он бы не чувствовал, как в его сердце каждый раз вставляется тонкая, острая игла. Ему бы не стоило строить планы, только один — перерезать себе вены и наконец-то закончить все страдания. Но он, как мазохист, думает о том, что будет после последнего задания, куда он отправится, что будет делать. Ведь он точно не останется здесь, с людьми, которым наплевать. А потом происходит проклятье и все они — вся эта Избранная Семерка — превращаются в младенцев. И пока другие Аркобалено опустошенные и не знают что делать дальше, куда двигаться, пока они ругаются, обвиняют Луче во всех смертных грехах, Скалл молча сбегает. В первую очередь он приходит в свою заброшенную квартиру, берет алкоголь и напивается-напивается-напивается, несмотря на то, что это напоминает ему его гнусного отца. Детское тело довольно быстро пьянеет и отвергает жидкость, которая однозначно не предназначена для двухлетнего ребенка, но он не обращает на это внимание. Его запой проходит через неделю — столько ему потребовалось, чтобы прокрутить всю свою жизнь. А когда он становится абсолютно трезвым, Скалл берет свой мотоцикл и тренируется-тренируется-тренируется, пытается своему до омерзительного детскому телу привить то, что было у него взрослого. Он забывает про пищу, про сон, про другие обыкновенные нужды человека. Он тренируется до состояния полуобморока, пытаясь забыться в боли и поте. Он получает травмы, самые различные переломы, которые пламя довольно быстро сращивает, несмотря на то, что он не Солнце. В конце концов его тело не выдерживает и он вырубается прямо на улице. Просыпается неправильное Облако в чужой квартире на удобном диване и уютно прикрытым пледом, а также полностью здоровым. Скалл непонимающе осматривается вокруг, одновременно с этим леденея внутри от того каким расслабленным он стал, и замечает парня, стоящего в проеме двери. Теперь он уже настороженно вглядывается в человека, который, даже не зная его, позаботился о нем, когда даже Аркобалено не сделали этого ни разу. Возможно, тот сделал это из-за тонких, почти незаметных уз Истинного Хранителя Солнца. К сожалению, Небо Скалла слишком сломано, чтобы открыться и принять кого-либо. Молчание прерывает вопрос: — Почему? Парню не нужно уточнять ничего, ведь по его взгляду и так ясно, поэтому Скалл, впервые за всю свою жизнь, доверяется и рассказывает все. От его настоящего детства до того как он снова стал ребенком. Он плачет, но говорит, захлебывается в истерике, но из его рта продолжают доноситься слова. Из горла то и дело вырывается задушенный хрип, по щекам текут слезы, но он не обращает на это внимание. Он не понимает зачем выливает свою душу незнакомцу и почему тот продолжает слушать, а не говорит ему заткнуть рот. И в конце концов он оказывается в утешающих объятиях, а ему на ухо нашептывают какие-то милые глупости. И он вырубается, так сказывается большое количество потрясений — несмотря на целительную силу Пламени Солнца, он был истощен. Во второй раз Скалл просыпается, но теперь уже испуганно смотря в округ. Он хватается за свои волосы и чуть ли не рвет их, так как понимает, что сделал глупость. Ему нельзя было доверяться этому человеку — узы ничего не значат, они не полные и ужасно хрупкие, — так как доверие всегда заканчивается плохо. Он не знает что ему делать, так как, к сожалению, он не может отмотать время назад и поступить иначе. А этот человек — этот странный, необычный человек — просто говорит, что никто не узнает об этом. На вопрос в глазах тот просто пожимает плечами и таинственно бормочет о том, что некоторые вещи нужно держать в секрете до лучших времен. Расходятся парни почти друзьями и Скалл думает, что некоторые глупости не всегда выливаются в проблемы.

***

Неправильное Облако не знает что делать, ему хочется только уйти в царство Вечной Невесты. Так что он занимается восстановлением своего имени как самого лучшего киллера на планете. Он незаметно намекает нужным людям, что снова в деле. Он работает-работает-работает. И через месяц весь преступный мир снова пытается или нанять его, или убить, весь преступный мир с содроганием вспоминает о бессмертном киллере — так его прозвали спустя кучу лет работы, когда людям пришло понимание того, что никто не может умертвить его. Скалл никогда не промахивался, даже тогда когда только учился стрелять из оружие. Стрельба — его врожденный талант и он всегда убивает жертву, несмотря на то кто она. Он берется за любой заказ, кроме Аркобалено — те единственные, кто могут помочь ему стать снова физически взрослым — и возможно — только возможно — он немного — только немного — привязался к ним. Он размышляет над тем, что многие, наверное, будут в недоумение от того факта, что он не хочет избавиться от второго лучшего киллера в мире — Реборна. Но ему наплевать. Зато Реборн берется за заказ на него, видимо, хочет вернуть себе звание первого лучшего киллера или тому просто интересно узнать его личность. Но Скалл мастерски скрывает свои силы и свою внешность — впрочем, как и всегда. Он играет с Солнцем в догонялки и знает, что никто из них не сдастся первым, не примет свое поражение. А потом — спустя десятилетия — он, не успевая ничего понять, оказывается в комнате со всеми другими Аркобалено. Пока его мозг обрабатывает ситуацию — точнее похищение от Вайпера прямо на улице, посреди кучи гражднаских — люди вокруг что-то бурно обсуждают. Когда Скалл вслушивается в разговор, то понимает, что уже через час он будет выглядеть на двадцать. И он не знает радоваться ему или истерически смеяться.

***

Они уже второй раз за день сидели в гостиной и разговаривали. Облаку было наплевать на планы других, поэтому он даже не вслушивался. У него никто не спрашивал, чем он будет заниматься, так что он молча ждал времени, когда все начнут расходиться. И в конце концов бывшие Аркобалено договорились о встречах каждый месяц, где они будут обсуждать важные новости. Скалл не понимал зачем, ведь… все, они свободны от общего проклятия и могут разойтись как корабли в море. Но нет, почему-то им нужны эти глупые собрания и явку те сделали обязательной — он бы просто проигнорировал это заявление, но ему не хотелось еще раз быть похищенным Вейпером, ведь, pour l'amour de Dieu, это может произойти даже в самый неудачный момент. Это только в этот раз ему повезло, что он находился в своем обычном гриме и стандартной одежде и просто-напросто шел в магазин. От размышлений его оторвал тот факт, что все встали и начали расходиться — Фонг в аэропорт на рейс в Китай, Колонелло с Лар к себе домой, Верде в лабораторию, а Вайпер как всегда отправился в том направление, где можно заработать побольше денег. Скалл тоже поднялся с кресла и почти последним направился к выходу — Реборн так и остался сидеть и пить эспрессо. Облаку было откровенно наплевать на то, чем будут заниматься бывшие Аркобалено, так что он даже не обратил на причуды второго лучшего киллера — его немного смешил тот факт, что Солнце всего за месяц скинули с первого места, поэтому в голове он называл его только так. Скалл не сразу уходит из дома, так как он заходит в свою комнату и осматривается там. Он рассматривает все свои вещи, разыскивает собственные тайники и размышляет-размышляет-размышляет. Он лежит на кровати и смотрит в потолок, передается в плен меланхоличных мыслей. Он надеется, что другие не заметили, что он ведет себя иначе — хотя кого он обманывает, те однозначно не заметили, так как им все равно. Выходя из выделенного ему помещения, он еще раз окидывает его взглядом и тихо прикрывает дверь, наслаждаясь мыслей, что у него в кармане сейчас находится много разного оружия, которое он не мог раньше забрать. Он вспоминает о том, кто его следующая жертва и размышляет о том, куда ему будет лучше всего подъехать для убийства, так что парень не сразу замечает, что не один в коридоре. А когда видит Реборна, то дергается. Не от страха, нет, от неожиданности, но мужчина-то этого не знает, так что тот хмурится. Скалл внутри пугается от этой странной перемены в поведении и пытается быстро уйти. Но его хватают за руку, из-за чего у него все внутри леденеет, так как он ненавидит когда его касаются. Ему приходится повернуться к Реборну и застыть с вопросительным взглядом, который появился не от того, что ему интересно, что от него хотят, а от того, что у мужчины виноватый взгляд, который не скрыт федорой. Но тот, конечно, об этом не знает. — Эм-м... Ла... Скалл, — неожиданно растеряно говорит Реборн, но продолжает уже спокойней. — Ты не поступал на связь все это время, — получается у того чуть обвинительно, так что не понятно что именно мужчина хотел этим сказать. — Но я рад, что с тобой все в порядке. И после происходит то, чего Облако однозначно не ожидал — его обнимают. Руки Реборна сцепляются на его талии, нос мужчины зарывается в его волосы. А Скалл застывает статуей, его мозг переполняют воспоминания. Рука с талии ползет на поясницу, другая проводит по бедру. Забытое, потерянное, сломанное пламя Неба предупреждающе звенит внутри Скалла. Руки двигаются по бокам, а к заднице прикасается возбужденный ствол. Его тошнит, но он может только позволять литься слезам. Пламя Неба предупреждает, говорит, что нападет и звенит-звенит-звенит. В его тело вбиваются со всей силы, из него течет кровь, все вокруг смеются над тем, что делает его отец. А перед глазами даже нет темноты, только труп его Урагана, его милого, дорогого Урагана. Пламя Неба вырывается из него и с огромной — ужасающей — силой обжигает человека, который посмел вторгнуться в личное пространство его обладателя. И Реборн отскакивает, смотрит на него с непониманием, спустя минуту — с страхом и какой-то непонятной эмоцией. Скалл же смотрит на свои оранжевые с красноватым оттенком руки и почти плачет. Он быстро бормочет о том, что ему нужно спешить и убегает со всех ног. Он, ничего не замечая вокруг, спотыкаясь, спускается с лестницы, он бежит до входной двери и вырывается из дома с огромной скоростью. Он быстро достает уменьшенный мотоцикл и делает его больше, а потом садится, давит с силой на газ и уезжает. Он слышит панический крик Реборна, но не обращает на это никакого внимание и едет-едет-едет. Скалл останавливается возле леса. Он припарковывает возле какого-то дерева мотоцикл, слезает с него и, не уходя далеко, пытается вызвать свое сломанное, потерянное, почти забытое пламя Неба. Ему наплевать на то, что оно говорит, что не может, что не выйдет, что пригодно только для одного — нападения на тех, кто вызывает воспоминания о том, как он потерял огромную частичку себя. Ему хочется его вернуть, ему хочется снова почувствовать его, ему не хочется снова его терять. Но ничего не получается. Он плачет, бормочет извинения, умоляет не уходить, дергает свои волосы до боли и кричит.