***
Попытка Вторая Суббота была последним днем, когда они могли сходить в Хогсмид до начала зимних каникул, поэтому, помимо обычных походов за сладостями, снаряжением для квиддича и припасами для пранков (последнее Римус ни разу не лицезрел, показательно скрываясь в другом магазине, пока его друзья рыскали по Зонко), нужно было закупиться подарками. Поскольку было трудно купить подарок для друга, когда тот стоит рядом с тобой, Питер куда-то ушел, а Сириус отвязался от Джеймса, бросив «вернемся через пару минут», и утащил Римуса за рукав. Он вытащил Римуса на улицу и завел в переулок между магазином котлов и «Дэрвиш и Бэнгз». Сириус встал к другу лицом и закрыл собой выход из переулка. Его щеки заалели, кончик носа покраснел, а яркая шапка выглядела по-дурацки и в то же время жутко возбуждающе. Так она могла выглядеть только на Сириусе. Облачка теплого дыхания вырывались в холодный воздух. Почему-то это успокаивало. — Не самое подходящее место искать подарки, — сказал он. — Ты мне поцелуй задолжал, — ответил Сириус, вторгаясь в личное пространство Римуса. И правда, задолжал. И пусть сердце скакало как бешеное, а желудок наворачивал в животе сальто, Римус был не против отплатить долг. Однако его голосовые связки решили по-другому. Когда Сириус над ним склонился (может, чтобы лучше видеть), и его закутанные в перчатки пальцы схватились за предплечья Римуса, Римус сказал: — Я решил купить Питеру новых перьев. Он постоянно сгрызает концы, а в «Писарро» они продаются по праздничной скидке. Сириус пораженно на него взглянул. — Прости. Не могу перестать. Сириус прищурился: — Чего ты боишься? Римус не сразу ответил. Близости. Отказа. Навредить тем, кого я люблю. Потерять единственных друзей. Что обо мне узнают. Он оглянулся через плечо Сириуса на местных и проходящих учеников. — Людей. — Они не заглядывают в переулки. — А твоя семья. — Что моя семья? — Оборотень. — Не глупи. — Парень. — Тебя это волнует? Римус покачал головой. Сириус ухмыльнулся. — Я заметил, что ни одно из твоих оправданий не связано с тем, что тебе не хочется вкусить моего потрясающего тела. — Какой ты скромный, — сказал Римус, тут же краснея. — И возбужденный, — охотно согласился Сириус. И прижался губами к горлу Римуса. Сириус был на несколько сантиметров выше, поэтому ему пришлось наклониться и вывернуть шею, чтобы это сделать, и в процессе его шапка оказалась во рту Римуса, а шарф на его подбородке. Римус тяжело задышал и, возможно, невольно вдохнул парочку шерстинок, и затем спросил: — Тебе неудобно? — Тсс, — сказал Сириус, обжигая дыханием его кадык. Римус прикрыл глаза. Открыв их спустя всего секунду, он заметил чью-то тень на входе в переулок, и его сердце чуть не остановилось. — Сириус! — зашипел он. — Так-то лучше, — сказал его спутник, утыкаясь носом в челюсть Римуса. — Сириус, — сказал он испуганно. — Кто-то смотрит. Или пытается посмотреть. — Эй! Бродяга! — позвала тень. — Иди сюда! Сириус выпрямился. Это был один из немногих разов на памяти Римуса, когда он не был рад видеть Джеймса. Джеймс продолжил: — Я знаю, что вы там, я слышал Лунатика. Давайте, вам понравится! Сириус повернулся к Римусу. Римус пожал плечами. Не могли же они оставаться в этом переулке, когда почти весь Хогсмид слышал крики Джеймса. Они вернулись на главную улицу, и Джеймс объявил, что всем близ находящимся старостам лучше отойти. Поэтому Римус проследил, как ни о чем не подозревающий вторженец увел Сириуса (тот быстро обернулся, пошел спиной вперед, беззвучно вывел губами «позже» и подмигнул Римусу). Затем Римус перешел дорогу и пошел в «Писарро». И этим все кончилось.***
Попытка Третья В понедельник вечером они занимались картой. Сириус взял Римуса себе в напарники, чтобы зарисовать остатки восточного крыла и его подземелий. Это было необычно, но Джеймс не удивился, наоборот, он заговорщески переглянулся с Сириусом, и стало ясно, что Сириус поделился с ним своими тайными планами. (Может, Римус пока не разобрался в тайном невербальном шифре Блэка и Поттера, но суть сообщений он уловить мог.) Его предположение подтвердилось, когда Джеймс взял Питера за плечо и сказал: — Давай попробуем проверить те пыльные комнаты на четвертом этаже, а эти двое пусть попробуют что-то другое. И так они с Сириусом оказались в уже зарисованной части подземелий, проверяя, есть ли на стенах или на полу трещины или странные портреты, которые они не заметили, и сверяя их с черновиком карты в руках Сириуса. Когда они прошли опасный участок рядом с кабинетом Слизнорта, Римус не сдержался. — Вы с Джеймсом придумали этот план, чтобы ты меня домогался? — С чего ты взял, Лунатик? Разве я такой? — Разве не ты целуешь людей по переулкам? — Не людей, человека. И ты был не против. Не отрицай. — Это не… Он не договорил; Сириус остановился и веселое выражение тут же соскочило с его лица. — Что такое? — Филч! — прошептал Сириус. — Филч? — Идет сюда. Идем, — он протянул руку. — Я ничего не… Сириус приставил к его губам палец, схватил Римуса за руку и ловко провел его по коридору, сверяясь с картой, а потом жестом попросил Римуса потушить палочку. Не успел Римус сказать «Нокс», как Сириус открыл дверь, утянул его внутрь и запер их внутри. Он толкнул Римуса и прижал его плечи к холодной стене. Эта кладовка была сравнительно большой, учитывая, что принадлежала она домашним эльфам. Как и в любой другой кладовке, в которой приходилось прятаться без «Люмоса», было темно; свет исходил только от серповидной луны в маленьком высоком окошке. Они стали ждать. Никаких шагов. Его глаза привыкли к темноте. Сириус пристально наблюдал за ним. Он без лишних сомнений сложил карту и спрятал её в мантию. Он не выглядел напуганным, нет, он выглядел голодным, и съесть он хотел не сегодняшний пудинг из патоки. Сириус склонился, опершись левой рукой о стену над головой Римуса. Подозрения Римуса оправдались. — Сириус? — Тсс. — Мне кажется… — Тсс, — Сириус не смог перебороть ухмылку и перестал притворяться. Римус вздохнул: — Поверить не могу, что ты… — Тсс… — Только чтобы мы… Сириус приложил палец к губам Римуса. — Это так не работает, — заметил Римус, доказывая свою правоту, пусть из-за пальца его слова прозвучали сдавленно. Он скривился от следующей мысли. — И я точно не хочу знать, где сегодня были твои пальцы. Ну или не только сегодня. Сириус преувеличено драматично вздохнул и откинул голову, отчаянно бросая взгляд на потолок. Он убрал руку ото рта Римуса и завозился с чем-то на уровне бедер. С легким страхом Римус пытался понять, что Сириус собирается сделать. Он не знал, стоило ему облегченно вздохнуть или встревожиться, когда Сириус достал из кармана палочку. — И что ты собираешься с ней делать? Сириус неодобрительно повертел головой. — Ты хоть когда-нибудь закрываешь рот? — Когда сплю? — несмело ответил Римус, прижимаясь спиной к стене, как только Сириус поднес палочку к его лбу. — И на уроках, и на экзаменах, и когда ем в отличие от некоторых… — Мерлин, — сказал Сириус, обжигая нос Римуса своим горячим дыханием. — Заткнись уже, — палочкой он отвел волосы Римуса за ухо, а потом провел ею по лицу — от левого виска и вдоль по щеке, потом снова вверх по линии челюсти, до середины подбородка, проходясь по губам и кончику носа, и наконец приставил ее к впадинке над верхней губою. Римус неуверенно усмехнулся и заерзал между Сириусом и стеной. — Ну и фетиши у тебя, — прошептал он. Сириус прикусил его мочку и прошептал. — Силенцио. Римус возмущенно открыл рот, но, конечно, не смог произнести и слова. Сириус отстранился, чтобы криво ухмыльнуться, спрятать палочку, снова наклониться и впиться в нижнюю губу Римуса. Римус рефлекторно двинулся вперед, ткнулся носом в щеку Сириуса и задрожал всем телом. Сириус прикусил его губу, засосал её, вылизал, снова засосал, снова вылизал, укусил и выпустил, и когда Сириус отстранился, губа казалась вдвое больше, чем была, но это не было неприятно. Римус втянул воздух, которого так не хватало, и впился глазами в довольное лицо Сириуса. Больше и не на что было смотреть. Перед глазами был только Сириус — его глаза с расширенными зрачками, темные ресницы, локоны волос, повисшие прямо над веками. Римус хотел спросить, не неприятно ли Сириусу, когда волосы лезут в глазах, щекотно ли это; он хотел узнать, как вообще можно быть таким… таким… прекрасным. Сириус улыбнулся уголком губ. — Я слышу, как ты думаешь, Лунатик, — пропел он и щелкнул его по лбу. Палочка исчезла где-то в кармане. — Нам с Джеймсом нужно будет что-то с этим сделать. Вместо того чтобы огрызнуться на то, что нечего думать о Джеймсе в такое время; вместо того, чтобы задуматься, как избежать того, чтобы самые изобретательные заклинатели в Хогвартсе не сделали его своей подопытной крысой, Римус взял лицо Сириуса в свои ладони и продолжил то, что они начали. Он попытался отплатить за ту сладкую пытку, которой подверглась его нижняя губа, но друг не позволил; зубы стукнулись о зубы, их носы столкнулись, но Сириус-таки отвел руки Римуса и прижал их к стене — к холодному камню — так, что локти Римуса дернулись вперед, а обнаженные запястья Сириуса прикоснулись к рукам Римуса, открытым безрукавкой — и, обретя такое преимущество, Сириус получил доступ ко рту Римуса. Не то чтобы Римус был против. После нескольких волшебных мгновений или минут, в течение которых Сириус последовательно исследовал топографию его рта (если бы не внешние обстоятельства, Римус сострил бы про картографию — хотя бы про себя). Закрыв глаза, Римус почувствовал, как Сириус выпустил его левую руку. Сам он был занят тем, что вырисовывал контуры по изнанке языка Сириуса, потом переключился на зубы, оставил левую руку на стене, не пользуясь новообретенной свободой. Он отдался возбуждению и забыл одно из важнейших правил дружбы с Сириусом: Всегда держи на виду его конечности. Об этом правиле он вспомнил, когда горячая, уверенная и твердая рука Сириуса всплыла у него между ног. Римус резко вдохнул и тут же рвано выдохнул. Его член все сильнее возбуждался, в животе завязывался узел, а голова оторвалась от стены, увлекая за собой голову Сириуса. Сириус отстранился ото рта Римуса с дьявольской улыбкой, тыльной стороной руки вжался в пах Римуса и, о, Мерлин, это было прекрасно. Сириус прижался пахом к руке, прижимавшей Римуса к стене и влажно поцеловал Римуса в раскрытые губы. Римус прижался к нему в ответ. Свободная рука пыталась найти, где пристроиться: сначала она остановилась в волосах Сириуса (нет, не пойдет, слишком по-девчачьи), потом на груди (он побоялся, что Сириус вдруг подумает, будто Римус пытается отстраниться), потом на талии (они что, танцуют), и наконец на плече (спокойно и устойчиво). Не упуская ни минуты, будто бы и не заметив метаний Римуса, Сириус вытянул руку и тут же сменил ее своим бедром, коленом разводя ноги Римуса. Римусу пришлось встать на носочки, чтобы сравнять разницу в росте, пока Сириус продолжал быстро и жестко об него тереться. Римус высвободил вторую руку, чтобы схватиться за другое плечо Сириуса и использовать его как рычаг. Сириус убрал свои руки и продел их под мышками Римуса, сунул руки ему под плечи. Он склонился так близко, что с каждым вздохом Римус вдыхал запах его волос. Ноги устали, а член хотел еще большей близости. Римус стал искать, за что бы ухватиться. Он попытался ухватиться за что-то деревянное — наверное, метлы, и случайно столкнул их на пол; это не пойдет. Справа от него стоял шкаф, но тот пошатнулся — недостаточно устойчивый. Римус пошарился по стене над своей головой и костяшками стукнулся обо что-то — крючки. Крючки для одежды. Пойдет. Он схватился за них руками и потянул за них, с легкостью поднимая себя и сильнее потираясь о Сириуса. По лбу и шее растекался пот. Все внимание Римуса было сосредоточено на том, чтобы поддерживать ритм и держаться, удерживаться на носочках, не опускать уставшие и затекшие руки; его член был тверже, чем когда Римус впервые запер себя в туалете и дрочил, представляя что-то очень похожее. Не имея возможности вымолвить ни слова, не видя ничего перед собой, Римус лучше чем когда-либо слышал окружающие его звуки: влажное и рваное дыхание Сириуса над ухом, шуршанье мантий и трущихся друг о друга сквозь ткань членов, стук его задницы о стену и хлипкий звук от перехватывания крюков и… Сириус очень удачно толкнулся, и Римус вытянул шею, наслаждаясь. Близко… так близко — пальцы устали, и руки тряслись от напряжения, поэтому Римус выпустил крючки и схватил Сириуса за плечи, отчаянно прижимая его к себе, он закинул ногу Сириусу на бедро и впился зубами в его рубашку, в мягкую кожу между шеей и плечом. Сириус стал все сильнее вталкивать его в стену — так сильно, что спина и плечи Римуса тяжело стукались о камень, и рваное дыхание перешло в сдавленные стоны, и блять, потом будет очень больно, но сейчас он так, блять, близко и… И все: он кончил в штаны, пока вспотевший Сириус тяжело дышал и толкался в него возбужденным членом, и если бы сейчас Римус мог говорить, он бы пожалел о том, что бы вырвалось бы из его рта, но из-за заклинания он не издал никаких звуков кроме хааа, ах, ах пока его настигал оргазм, и, когда его сознание чуть прояснилось, он задумался, почему не смутился от того, что только что кончил с одним из своих лучших друзей — а оный лучший друг все еще прижимал его к стене, настигая свой оргазм, пока Римус безвольно повис на нем, расслабляя конечности и чувствуя по телу влагу. Прошло совсем немного времени, и Сириус схватился за волосы Римуса, что было больно вообще-то, хрипло застонал, что (опять же) было дико возбуждающе, поэтому можно простить было боль. Когда Сириус перестал дергаться, Римус аккуратно опустился, чтобы встать на обе ноги и убрал руки от плеч Сириуса, разминая пальцы. Ему пришлось опереться на стену, потому что ноги не держали и Римус будто бы забыл, как дышать. — Поверить не могу, что ты укусил меня, волчонок, — сказал Сириус без обиды, все еще рвано дыша. Ты обслюнявил мне шею, — хотел сказать Римус, но мог только указать на упомянутое влажное место и грозно посмотреть на друга. Его показушное недовольство растворилось, когда Сириус прижался губами к его шее — совсем как в Хогсмиде. Они размяли конечности, пригладили одежду и волосы, в том числе и друг друга, насладились приятным остаточным чувством от оргазма и вернулись на твердь земную. Наконец Римус поднял голову, нахмурился и указал на свое горло. Сириус сделал вид, будто задумался, а стоит ли ему вообще снимать заклятие, затем вытащил палочку и с наслаждением произнес: — Фините Инкантатем. С тех пор как Сириус наложил на него заклятье, Римус столько всего хотел сказать, простонать, прошептать, прокричать… Как ты смеешь!.. Тебе волосы в глаза не лезут?.. Поверить не могу, что мы этим занимаемся… Хорошо, что Филч не слышал, как упали метлы… О, Мерлин, блять, Сириус… Что ж, это было неплохо… …и все это застряло в горле. Не вышло ни звука. Римус закрыл рот. Он посмотрел на раскрасневшегося и растрепанного Сириуса; прислушался к всепронзающему, ликующему и сонному удовольствию в теле и окружавшей их тишине, которая прерывалась только их выравнивающимся дыханием; и улыбнулся.